Зинна - Ненавижу школу
Я как-то работала ещё в одном детском летнем лагере с учебно-развлекательной программой по иностранному языку. Этот лагерь мне понравился больше всех из тех, где я лично работала: там старшим вожатым работал мой муж, и во многом поэтому работа по досугу с детьми была лучше организована. Мы с детьми много гуляли, катались на лодках и катамаранах, играли в различные игры, эстафеты, читали им на ночь сказки, ходили в лес. В общем, старались увлекать их, открыто общаться, поддерживать их в расстройствах и обидах, приободрять и веселить, когда дети скучали по дому и родителям.
Явным плюсом было и то, что лагерь был небольшой и коллектив соответственно был небольшой, поэтому более уютный. Но руководитель лагеря сразу поставила себя на пьедестал надзорного органа за нами, т. е. отношение к нам было свысока и как к людям второго сорта: мы просто вожатые, а они — администрация и педагоги — боги! Потом эти педагоги что-то не поделили и перестали вообще разговаривать между собой, поэтому организация вечерних мероприятий легла на плечи вожатых, которые и так пахали, не присаживаясь, от зари до зари. А главная всё нас вечно куда-то гнала, подгоняла, подвижные игры превратили в обязаловку не только для вожатых, но и для детей. Дети уже пищали: «Опять эстафеты, фу, давайте просто погуляем, покачаемся на качелях». А начальница как увидит, что дети просто гуляют-общаются, тут же нам замечание недовольным тоном: «Почему не проводите подвижные игры!» В общем, сумасшествие полное, шизофрения. Вечная спешка, запарка, аврал. При этом у вожатых не осталось времени на выяснение того, почему у одной девочки болел живот и постоянные слёзы. Думали, столовская пища ей не подходит. А оказалось, что у неё начались месячные, что выяснилось, только когда приехали её родители, и которых она просила забрать её домой. Но те настойчиво отказывали её мольбам — деньги за путёвку уплочены, нам с мамой нужно отдохнуть. Я говорю родителям: «Уступите ребёнку, возьмите домой, у неё такой стресс, первый раз в лагере, да ещё такие изменения в организме» (я же на протяжении нескольких дней видела, как ребёнок страдал и постоянно обливался слезами, несмотря ни на какие наши попытки развлечь её). Так начальница как услышала мои слова — чуть не испепелила меня взглядом. А потом выговаривала, шипя на меня в сторонке: «Не лезь не в своё дело, ты вообще не имеешь права с родителями разговаривать». Это она так испугалась клиента потерять или репутацию лагеря испортить — даже не поймешь! А благополучие ребёнка не в счёт?! А репутация вашего заминания слёз и «лишь бы родители ничего не узнали», или лишь бы не забрали ребёнка домой (чтобы деньги не возвращать) — это не репутация?!
И той девочке ещё повезло, если можно так сказать: благодаря её слезам мы на несколько дней окружили её таким вниманием, уделяли ей столько времени и сил, сколько остальным и не снилось. Аврал всё время был такой, что забудешь, как себя зовут, не то что вникать в проблемы детей! Вместо того чтобы постоянно этим как раз и заниматься — вникать, поговорить, приласкать, успокоить, развеселить, поговорить о чём-то… а не скакать в мыле, отбывая распорядок дня, или непременные подвижные эстафеты и викторины (с такой же постоянно авральной подготовкой к ним). А вот у руководительницы хватало время и на вечернюю пробежку с плеером, и на бигуди. А у меня хватало времени только на сон и стирку нижнего белья, потому что в лагере было много детей достаточно маленького возраста и мы были при них буквально как няньки — и мыли их, и одевали, и чаем поили и т. п. Что было для меня очень приятными хлопотами, если бы не эта сумасшедшая погоня за прихотями той дорвавшейся до руководящей работы командирши.
Тем временем некоторые вожатые уже и сами, затюканные с утра и до вечера, начали вести себя как люди второго сорта, к ним тайком приезжали компании парней, они с ними тусовались, выпивали (лагерь располагался в подмосковном санатории). Потом, естественно, началось разнузданное поведение, матюги в адрес начальства и капризных детей (за глаза, конечно). Потом клевета одних из сотрудников на других… Гадость ещё та. И снова сотрудники уже занимались в лагере не детьми, а самими собой и своими грязными разборками. Но это, кстати, вопрос не только некомпетентного, вечно занятого собой начальства, но снова ещё и культурно-нравственного уровня людей, которых берут на работу с детьми, — и это в частный лагерь, где родители платят немалые деньги. Можно представить, кого берут в обычный лагерь для детей из малоимущих семей, например, в лагерь от какого-нибудь завода или от сельскохозяйственного предприятия. Я, работавшая в детских лагерях отдыха, прекрасно знаю о том, что поливание спиртного вожатыми лагеря — это дело крайне обычное и распространённое. Конечно, как правило, к вечеру, в конце «рабочего дня», но не всегда, к сожалению, только после отбоя. Поэтому мне смешно слушать, когда в новостях говорят об очередной «возмутительной халатности» принявших на грудь вожатых, по вине которых погибли дети. Такие вожатые сплошь и рядом. И это всё же вопрос руководства лагерей, которое либо само такое же, либо такое, от которого тем вожатым требуется снимать стресс алкоголем. Одним словом, зная, кто и как работает в детских лагерях, я бы своего ребёнка туда не отправила, хоть сама-то я там с удовольствием работала с детками и получила там бесценный опыт и много дорогих воспоминаний, связанных с детьми, с нашим общением. Поэтому всё то, о чём я здесь пишу, не к тому, что все детские лагеря надо закрыть и запретить, а это значит, что необходимо целиком и полностью менять приоритеты и подходы к организации и деятельности всех детских учреждений, включая и каникулярные лагеря отдыха.
А почему такой плохой персонал работает, почему так всё плохо организовано? Да потому что организаторы летних детских лагерей на всём экономят, точнее, может быть, не на всём, но на главном — на количестве персонала и на его зарплате. На три тысячи за смену кто пойдёт работать, абы кто, не считая пары голых энтузиастов! Организатор хочет больше прибыли, поэтому экономит на сотрудниках, не набирает нужное количество, а набирает по минимуму, и нагрузка получается максимальная на работника, а качество его работы соответственно падает, даже если он очень добросовестный, как я, например. Человек же не робот: ему ж нужно и дух перевести, и душ принять, наскакавшись под солнцем в эстафеты или в футбол, прилечь хоть на полчасочка после обеда, восстановить душевное равновесие, физические силы, ведь такая работа с детьми — это и физическая нагрузка, и большая эмоциональная отдача, надо восстанавливать свои ресурсы. А программу упростить организатор не хочет: он хочет наобещать клиенту как можно больше, чтоб привлечь больше клиентов и взять плату побольше. Это современный менеджмент, менеджеры, чья работа направлена не на благополучие ребёнка, не о ребёнке их помыслы, а о прибыли, о своём бизнесе. Для них ваш ребёнок — это бизнес, прибыль.
То же самое сейчас делают и с государственной школой. Перевод на хозрасчёт превращает школу в коммерческое предприятие, а директоров превратили в менеджеров, а менеджер — это кто, специалист по детям? Нет, это специалист по прибыли, по экономической эффективности, конкурентоспособности. Менеджер заинтересован только в получении прибыли от функционирования предприятия и такой организации бизнеса, которая обеспечивает максимальную прибыль. Менеджер совершенно не заинтересован и никогда не будет заинтересован в развитии и благополучии ребёнка, если это не совпадает (иногда это нечаянно случается) с получением прибыли. Это прописные истины механики бизнеса, механизма коммерческого предприятия. Потому у нас в отличие от той же Великобритании прибыльность дела зависит не от качества услуг (качество нужно единицам, а не рынку), а у них не всё меряется рыночным спросом, есть ещё и государственный и социальный заказ! А у нас я не раз уже слышала по телевидению заявления о том, что из учителя надо сделать госслужащего. А школа должна быть экономически эффективна. Круто! А давайте ещё сделаем как в некоторых вузах: у них там иногда факультеты являются отдельными юридическими лицами. Так мы и классы в школе тоже сделаем юридическими лицами, и ученики буду заключать с каждым учителем договора об оказании образовательных услуг! А затем и дальше шагнём!.. В пропасть.
Не скорбная ирония ли, что в т. н. Год учителя произошло сокращение учебной программы, того и гляди, детей лишат возможности бесплатно получить хотя бы такое образование, какое было. Это грозит тем, что дети, чьи родители не имеют средств платить за дополнительные занятия (которые раньше были обычными, а теперь изымаются из программы и переводятся в статус дополнительных), не имея необходимых знаний, не смогут поступить в высшие учебные заведения. И, таким образом, эти дети не будут иметь возможности стать полноценными, мыслящими, уважающими себя личностями, не говоря уже высококвалифицированными специалистами, и будут обречены работать исключительно таксистами, продавщицами, уборщицами. Т. е. этих детей с детства готовят в обслугу к своим богатеньким сверстникам и их родителям, у которых есть деньги на дополнительные уроки и т. п. В современном мире человек без образования рискует стать бесправным рабом, батраком (как те же пресловутые гастарбайтеры в Москве). Когда-то народу нашей родины подарили шанс свободной перспективной жизни, где каждый при желании мог стать врачом, педагогом, летчиком, инженером, архитектором, археологом — всем открылось право на образование, просвещение, профессиональное и социальное развитие.
