Игорь Бунич - Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске
Президент Клинтон, явно отворачивавший голову, когда «друг Борис» дышал в его направлении и мрачно молчавший во время ельцинского монолога, заявил, что его позиция по поводу чеченского конфликта абсолютно не та, что приписывает ему Ельцин. Конечно, он против всякого терроризма, но не односторонне, не в пользу одних против других.
Терроризм если уж применять это слово начался с нападения российских вооруженных сил на Чечню, он был присущ всему способу ведения этой войны; то, что произошло в Буденновске, лишь логическое развитие событий.
«Поведение Президента в Галифаксе, — передавал в Москву один из российских журналистов, — его пустые и напыщенные речи, его безответственные заявления вроде фантастической лжи о намерении Дудаева бежать в Турцию, разыгранная им при встрече с Клинтоном сцена, изображающая «бандитов в черных (?) повязках», смотреть на которую было еще более стыдно, чем на берлинское дирижирование, неожиданно обернулась удачей для страны, поскольку в Москве «на хозяйстве» остался Черномырдин».
Поздно вечером 17 июня бригада российского телевидения была срочно вызвана в здание правительства. Время приближалось к полуночи, и перепуганные журналисты гадали, что могло произойти. Какое правительственное заявление сейчас пойдет в эфир? Такого еще не было никогда, даже во времена Карибского кризиса, когда СССР и США балансировали на грани ядерной войны.
Что же произошло сейчас? Может быть, вошедшие в раж армия и спецслужбы в отместку за неудачу в Буденновске и за все другое прочее решили развязать мировую войну по принципу: семь бед один ответ?
То, чему стали свидетелями тележурналисты, а через них вся страна и весь мир, действительно не имело аналога в истории. По крайней мере в истории борьбы с терроризмом.
Взяв телефонную трубку, премьер произнес:
«Шамиль Басаев? Говорит Черномырдин…»
Премьер-министр страны ЛИЧНО начал переговоры с «главой банды террористов», согласившись выполнить если не все, то главные условия, выдвинутые Басаевым. Подобного развития событий не ожидал никто.
Несмотря на то, что Виктор Черномырдин в течение всех прошедших шести месяцев и пытался дистанцироваться от чеченской бойни, ему как главе правительства это удавалось далеко не всегда. Публичные же заявления премьера, особенно последнее время, становились все жестче.
Накануне нападения на Буденновск, 6 июня, находясь в Краснодаре, премьер, стоя на фоне ухмыляющегося Николая Егорова, заявил, что «вести переговоры в Чечне не с кем». Он де уже испробовал все варианты. «Нельзя вести переговоры с бандитами», нравоучительно изрекал премьер.
На следующий день, 7 июня, Черномырдин снова высказался по Чечне, заявив, что происходящие там события, по сути, являются вооруженным восстанием против единства России, а потому должны быть подавлены военной силой. «Война в Чечне, подчеркнул премьер, будет продолжаться в том же объеме. С бандитами нельзя вести никаких переговоров».
И, наконец, Черномырдин отыскал себе партнера для переговоров.
Если совсем недавно бандитами, не говоря уже о самом Дудаеве, безаппеляционно считались и образованнейший юрист Имаев, и интеллигентнейший журналист Удугов, и умнейший политик Яндарбиев, и скромный воин Масхадов, то что можно сказать о Басаеве, на руках которого, как бы к нему ни относились, была кровь более трехсот убитых и покалеченных мирных жителей.
А затем быстро начавшиеся переговоры, закончившиеся триумфальным возвращением отряда Шамиля Басаева в Чечню, где он стал национальным героем со славой никак не меньшей, чем у его легендарного тезки имама Шамиля; прекращение огня в Чечне, быстро налаженные переговоры, за словесной мишурой которых явствует только одно: РОССИЯ ПРОИГРАЛА ВОЙНУ В ОДНОЙ ИЗ СВОИХ ПРОВИНЦИЙ! За ритуальное разоружение Москва готова выплатить Чечне контрибуцию в размере б миллиардов долларов, предварительно ухлопав столько же на ведение боевых действий.
Что же произошло?
И наша, и зарубежная пресса наперебой комментировали это невероятное событие.
«Если точка и поставлена, писал политический обозреватель «Нового Времени» Кронид Любарский, то только в вопросе о том, каков тот режим, который осуществил вторжение в Чечню. В течение полугода он отказывался прислушиваться к голосам тех в нашей стране и зарубежом, кто требовал немедленно прекратить военные действия и начать прямые переговоры с теми, от кого единственно зависит возможность урегулирования с правительством Джохара Дудаева, как бы мы к нему ни относились. Доводы о непомерной цене, которую приходится платить жизнями россиян, не принимались во внимание. Над словами о нарушении прав человека смеялись. О потере Россией лица в глазах мирового сообщества не заботились. Тяжким бременем, которым чеченская авантюра ложится на экономику, решили пренебречь. О расколе, вызванном в обществе войной, отказывались и слушать.
Начали слушать только тогда, когда их силе противопоставили силу. Типичная реакция уголовного пахана.
Российские власти спровоцировали преступную войну и вели ее преступными методами, осуществляя фактически геноцид чеченцев, пробуждая в них гнев, ненависть и глухое отчаяние людей, которым уже нечего терять, заставляя даже своих бывших союзников в Чечне браться за оружие и вступать в ряды сопротивления.
Безграмотные и самоуверенные, не знающие ни истории, ни национального характера народа, они не понимали и не хотели понимать, что на всей территории бывшей Российской (и Советской) империи не было места, где развязывание войны против народа было бы большим безумием, чем в Чечне. Упоенные своей силой и властью, они думали, что можно безнаказанно поливать из огнеметов подвалы, где прячутся дети, бомбить школы и больницы, пытать в фильтрационных лагерях, мародерствовать и насильничать, не вызывая ответных действий. Полгода российская армия вытворяла в Чечне такое, на что не решились диверсанты в Буденновске.
О том, что чеченская авантюра абсолютно неизбежно приведет к полномасштабной гражданской войне, которая перекинется и за пределы Чечни в Россию, предупреждали едва ли не все журналисты аналитики, политологи, ученые и ведущие политики… Правительство и генералы были к этим предупреждениям полностью глухи. Грачев и Куликов, Ерин, Степашин и Егоров с присущей им наглой безаппеляционностью со смехом отмахивались от них. Черномырдин решительно отвергал такую возможность буквально за день до начала трагедии. Цену их проницательности, интеллекта и политического чутья мы теперь видим… «Силовики» вкупе с правительством продемонстрировали полную неспособность выполнять свои прямые задачи, действовать хоть в малой степени профессионально. Об угрозе перехлестывания войны в Россию было известно уже давно. Тяжело вооруженный многочисленный отряд, среди бела дня преодолевающий сотни километров территории, наводненной сотрудниками спецслужб, внутренними и регулярными войсками это не притаившийся в подъезде киллер, появляющийся без предупреждения.
Когда же трагедия уже произошла и не «принять мер» было уже невозможно, первое и единствен ное, что решили они предпринять, был штурм больницы, при котором ценой уничтожения Басаева и его товарищей могло быть только уничтожение всех заложников. Но что им, убившим десятки тысяч в Чечне, было уничтожение еще одной тысячи…»
Однако прекрасно сделав предварительный анализ, Любарский на вопрос, почему же все-таки власти пошли на переговоры, отвечает с некоторой наивностью: Черномырдин де испугался, что Дума отправит правительство и его лично в отставку и для него наступит «политическая смерть». Мы видели к чему привела робкая попытка Думы поступить таким образом, когда президент Ельцин, усмехнувшись, заметил: «Пусть Дума подпишет сама себе приговор».
Уж чегочего, а этого Черномырдин совсем не боялся!
«В Буденновске, отмечала влиятельная французская газета «Монд», Кремль, пытавшийся использовать взятие заложников, чтобы повернуть общественное мнение против чеченцев, попробовал ничего другого не умея применить силу. И теперь вынужден делать вид, что готов на переговоры. Чтобы российские власти согласились вести переговоры, потребовался кровопролитный и неудавшийся штурм больницы российскими вооруженными силами, бойня в самой больнице. Чеченцы отказались от денег и от предложенной возможности бегства и добились прекращения военных действий и немедленного начала переговоров с Москвой».
Конечно, можно провести историческую аналогию. Вид семи автобусов «Икарус», на которых отряд Шамиля Басаева, оставив в Буденновске 182 свежих могилы, возвращался под восторженные крики местных жителей в Чечню, оказал на нервное русское общество такое же впечатление, как некогда вид семи сдавшихся русских кораблей, входящих под японскими флагами в бухту Майдзуру под восторженные крики местного населения, высыпавшего на берег. Это побудило русское правительство закончить войну с Японией, которую также планировали завершить за две недели захватом Токио.
