Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг - Берк Питер
Герберт Уэллс, Олдос Хаксли и Хорхе Луис Борхес прославились как писатели, но в то же время их можно назвать пассивными полиматами. В юности, работая в магазине тканей, Уэллс любил читать энциклопедии, а позже планировал издать свою, для которой хотел «составить план и написать вводную статью» [523]. Хаксли и Борхес (любопытно, что у обоих было плохое зрение), как и ранее Уильям Уэвелл, читали «Британскую энциклопедию», а не просто обращались к ней за справками.
Хаксли брал тома «Британники» с собой в поездки в специальном чемодане, а Бертран Рассел как-то заметил, что было несложно определить, какой именно том энциклопедии читает сейчас Олдос, поскольку его разговоры крутились вокруг тем, начинающихся с конкретной буквы алфавита [524]. Хаксли писал статьи для журналов The Athenaeum и Harper's – аналогов знаменитых изданий XIX века, о которых упоминалось выше. Его статьи охватывали широкий спектр тем: искусство, литературу, философию, политику, психологию, музыку, социологию, религию и т. д. Он говорил: «[Это статьи] умеренного эрудита, но не педанта, поскольку я знаю недостаточно, чтобы с уверенностью демонстрировать публике фигуры высшего профессорского пилотажа». Позже он заявил: «По профессии я эссеист, который иногда пишет романы и биографии» [525]. Хаксли также участвовал в The Brains Trust – телепередаче BBC 40–50-х годов ХХ века, в которой группа интеллектуалов отвечала на вопросы публики. «Мало кто в XX веке столь настойчиво претендовал на звание „полимата“» [526].
В одном из интервью Борхес сказал: «В юности я приходил в библиотеку [Национальную библиотеку в Буэнос-Айресе] весьма часто и, поскольку был очень застенчивым и не осмеливался обратиться к библиотекарю, просто сам брал с полки том „Британской энциклопедии“, любой том… и читал его» [527]. Борхес был влюблен в энциклопедии, он не только их читал, но и писал о них: вспомним вымышленную китайскую энциклопедию, описанную им в знаменитом эссе об английском эрудите XVII века Джоне Уилкинсе.
Борхеса можно считать аналогом Хаксли в испаноязычном мире: он тоже сочетал работу над художественными произведениями с написанием эссе на самые разные темы [528]. Если бы Борхес умер в 1940 году, в возрасте сорока одного года, его бы помнили только как поэта и эссеиста (к тому времени он опубликовал уже пять томов эссе). В возрасте сорока семи лет он пишет, что путешествует «по всей Аргентине и Уругваю, выступая с лекциями о Сведенборге, Блейке, персидских и китайских мистиках, буддизме, поэзии гауческо, Мартине Бубере, каббале, сказках „Тысячи и одной ночи“, Томасе Лоуренсе, средневековой немецкой поэзии, исландских сагах, Гейне, Данте, экспрессионизме и Сервантесе» [529]. Круг тем кажется просто невероятным по своей широте.
Главные интересы Борхеса – философия, язык, математика, история, востоковедение и оккультизм – просматриваются в его художественных произведениях, где часто затрагиваются эпистемологические вопросы. Это, в частности, взаимоотношения между реальностью и ее представлением, вопрос о классификации знаний (через образ китайской энциклопедии) и метод «абдукции» (особый способ построения умозаключений, связанный с именем полимата Чарльза Пирса) в «Саду расходящихся тропок» (El jardín de senderos que se bifurcan, 1941). Эти рассказы особенно тесно связаны с идеей всеобщего знания. Вавилонская библиотека бесконечна, Фунес помнит все, а карта имеет тот же размер, что и территория, которую она изображает [530].
Критики
В XX веке, как и в XIX, некоторые полиматы становились культурными критиками. Среди ведущих представителей этой роли были Йохан Хёйзинга, Хосе Ортега-и-Гассет, Эдмунд Уилсон, Джордж Стайнер, Сьюзен Сонтаг и Умберто Эко. Обратим внимание на Стайнера и Сонтаг (Эко появится на этих страницах немного позже).
Джорджа Стайнера назвали «лучшим книжным обозревателем со времен Эдмунда Уилсона» [531]. О нем также говорили как об «очень сильно запоздавшем человеке Возрождения» и «исполине, который знает все» (метафора Бургаве остается актуальной) [532]. В юности он несколько лет учился в Чикагском университете, слушая курсы по физике, химии, биологии, антропологии, литературе и философии; благодаря лекциям Лео Штрауса он открыл для себя Хайдеггера. Стайнер писал о философии, теологии, лингвистике, истории и шахматах, пробовал себя в художественной литературе. Бóльшая часть его работ – очерки, первоначально публиковавшиеся в The New Yorker и других журналах.
Стайнер с упоением играл роль критика, громя «варварство» нашего времени и, что более конструктивно, поддерживая идею о том, что культурная грамотность должна включать в себя не только гуманитарные предметы и искусства, но и естественные науки [533]. Он говорил о себе, что занимается интеллектуальным «пересечением границ», и особенно резко критиковал специализацию, которая, по его мнению, дошла до «идиотского неистовства» [534]. Несмотря на огромное разнообразие тем, по которым он высказывался (порой с чрезмерной самоуверенностью), репутация Стайнера основана главным образом на исследованиях по сравнительному литературоведению, особенно в области европейской литературы XIX и XX веков.
Определение «культурный критик» подходит и Сьюзен Сонтаг, которая собрала библиотеку в 10 000 томов и, по словам одного из друзей, была «интеллектуальным марафонцем, постоянно стремившимся улучшить результат забега». Однажды она заявила: «Я не хочу быть профессором и не хочу быть журналистом. Я хочу быть писателем-интеллектуалом» [535]. В детстве Сонтаг «любила читать энциклопедии» [536]. Как и Стайнер, она поступила в Чикагский университет, привлеченная междисциплинарным характером «обязательного курса» (о нем – в главе 8), и изучала естественные науки наряду с философией и литературой. Выйдя замуж за Филиппа Риффа, Сонтаг совместно с ним работала над книгой «Фрейд: разум моралиста» (Freud: The Mind of the Moralist, 1959). Она поступила в Гарвард, чтобы получить степень магистра английской литературы, но в итоге стала ассистентом преподавателя на кафедре философии. Затем Сьюзен отправилась в Париж изучать современную философию, но бóльшую часть времени проводила в кинотеатрах.
Сонтаг писала романы и пьесы, поставила два кинофильма, но сама признавалась в аддикции к написанию эссе, как и к никотину. Она опубликовала не менее девяти сборников эссе, в том числе «Против интерпретации и другие эссе» (Against Interpretation and Other Essays, 1966) [537], «О фотографии» (On Photography, 1977) [538] и «Болезнь как метафора» (Illness as Metaphor, 1978) [539]. Подобно Стайнеру, Сонтаг стала критиком культуры, не боясь еще в тридцать с небольшим лет делать уверенные обобщения и указывать на слабые места таких знаменитых личностей, как Ингмар Бергман («незрелая псевдоинтеллектуальность»), Дьёрдь Лукач («грубость») и Ч. П. Сноу («поверхностное знание искусства») [540]. С 1968 года, после поездок на Кубу и во Вьетнам, ее интересы приобрели политическую окраску. Сначала Сонтаг поддерживала левых, затем критиковала их. В оценке терактов 11 сентября 2001 года она заняла непопулярную позицию, отказавшись назвать террористов трусами и видя в их действиях ответ на внешнюю политику США.
