Газета Завтра Газета - Газета Завтра 976 (33 2012)
Ну, я не такой знаток половой гигиены, как некоторые. Однако вздорная память мне подсказывает, что подобный диагноз кому только не ставили: от Державина, Пушкина, Гоголя и Чехова до Блока, Есенина, Шолохова и Михаила Булгакова. Все вокруг больные, один Шендерович здоров. Я как-то обмолвился, что живи в наши дни Достоевский — Виктор Анатольевич и его рвал бы за штанину. На что Виктор Анатольевич слегка обиделся и отреагировал иронично: ну, да, мол, пока нет Достоевского — отыгрываюсь на Проханове. Отчего ж только на Проханове? Отыгрывались, к примеру, на Валентине Распутине, классике и великом русском писателе, и ничего, не поперхнулись.
Обнаружить во мне антисемита может только человек не знающий ни круга моего общения, ни музыку, на которой я вырос, ни круга моего чтения, ни моих учителей, ни моих друзей. Собственно, и книг моих тоже не читавший.
Текст обращён вовсе не к тем, за кого грудью встаёт Шендерович.
Текст обращён к тем, кто сразу себя там узнал. Быков не узнал, Ольшанский не узнал — у них, видимо, всё в порядке со здравым смыслом, — и нам есть о чём поговорить, при всей разнице взглядов.
Ещё он обращён к тем, кто упрямо узнавать себя не хочет — сегодня, чаще всего, это мои забывшие родство и совесть соплеменники, русские по крови, лишённые чести и совести нелюди, у которых тоже бывает местечковое сознание.
Ещё он обращён к тем, что последовательно и ретиво выступает в роли адвоката этих нелюдей; и адвокаты всякие бывают.
Алик Кох, даром, что немец, похоже, тоже кого-то узнал и был необычайно возбуждён этим.
Обнажив шпагу и неожиданно охамев (хотя мы не раз сидели за общим столом, пили вино из одной бутылки и были осведомлены о взглядах друг друга) он назначил мне встречу, чтоб сразиться в безжалостном устном поединке, отчего-то уверенный, что я должен всё бросить и примчаться в Москву с ним объясняться.
Алик, или, если угодно, Альфред, вас тут целая очередь выстроилась. К тому же, я отчего-то сомневаюсь, что если б я, к примеру, в бытность твою министром ельцинского правительства, столь же самонадеянно назначил тебе встречу для устной дуэли — ты б всё бросил и ответил мне немедленной взаимностью.
Более того, я искренне нахожу наш спор бессмысленным.
Похоже, мы отныне и вовеки останемся при своём. Никакая логическая цепочка доводов не приводит ни одну из спорящих сторон ни к какому согласию. "Вы говорите, что сталинская Россия была вершиной существования русской цивилизации? Это подлый бред! — Нет, это не бред, а очевидность! — Это бред! Он погубил Россию! — Нет, он её спас!" — и так до бесконечности. Цифр можно насыпать с обеих сторон предостаточно. Благо, что Россию ещё кто-то сохранил для нас, и можно о ней поговорить.
Но я не участвую в этом споре.
Моё отношение к той эпохе и к заявленной теме более сложное, более жёсткое, более болезненное — хотя бы потому, что при Сталине были убиты не только мои родственники, но и любимые мной поэты, чья страшная гибель для меня личная человеческая трагедия: Павел Васильев, Борис Корнилов, Осип Мандельштам.
Письмо написано затем, чтоб дать голос коллективному сознательному и бессознательному народа, к которому я имею честь принадлежать и от имени которого я имею смелость говорить.
Сочинитель Игорь Иртеньев обратился ко мне с письмом, где называет меня "мразью". По его словам, я оскорбил память его дедов, воевавших Вторую мировую.
Мир их праху, пусть они простят меня, если я невольно их обидел.
Но обидеть я хотел лишь тех из их сыновей, кто делает больно мне.
Не первый год я читаю про свой народ, который, как я снова и снова узнаю, является носителем рабской психологии. Ещё читаю про чёрную дыру прошлого бессмысленного века, про неистребимого совка в моих соплеменниках, про пьяную Зою Космодемьянскую, про опущенного на зоне Александра Матросова, про борьбу двух зол (а где было добро в это время? на Луне?), про половину страны, которая сидела, и другую половину, её охранявшую.
Само моё письмо было задумано после очередной скотской вакханалии в прессе, случившейся в последнее 9 мая, и ещё раз повторенной вакханалии 22 июня сего года. К этим вакханалиям многие привыкли, и многие с ними смирились.
Кроме, собственно, миллионов людей, проживающих в России.
Чтобы хоть как-то объяснить колоссальное чувство почтения к Сталину в народной среде, моими оппонентами приводится довод о том, что все сидевшие в лагерях — погибли, и теперь по Сталину скучают дети палачей и стукачей.
Вам, Игорь, больно, а нам, думаете, нет? Вам, Игорь, обидно за родных дедов, а мне до моих, которые не были ни палачами, ни стукачами, ни конвойными — но были раскулаченными крестьянами и честными солдатами, думаете, всё равно?
Но для них что-то значило это ужасное имя. Совсем не то, что для вас.
Кровавый маньяк? Ну, да. Ещё верховный главнокомандующий. Как-то надо это учесть.
Или, может, нам начать стесняться своих отцов, чтоб вас ничем не обидеть?
В своём письме я осмысленно и последовательно старался сделать больно всем тем, кто не первый год делает больно мне и моим близким. Кто оскорбляет мою память и стоит на своём.
Я вижу, что вам больно, и не радуюсь этому, но так было нужно: иначе вы ничего бы не услышали и в этот раз.
Пусть я мразь, но что делать с людьми, которые выбрали Сталина — именем России: мы же знаем, что выбрали — а потом у них привычно своровали и поделили их голоса.
Они тоже мразь? Скажите им об этом.
Вот они, вокруг нас, живут в этой стране, в этой географии, ходят по одним с вами улицам.
Вращаясь в своей, интеллигентной и мудрой среде, вы незаметно для себя, но заметно для нас приватизировали историческую правоту, здравый смысл, всё то, что вы считаете возможным считать вещами общепринятыми, и то, что вы сами назначали недопустимым.
Вольтер, на которого вы так любите ссылаться, с его готовностью умереть за право другого человека высказать своё мнение, забыт и отринут.
Но я-то вас слушал.
Мы-то вас слушали, мы вам внимали.
Где хотя бы приблизительная готовность внимать в ответ?
Мне просто хотелось сказать, что здесь, вокруг вас, живёт ошеломительное количество людей, которые думают иначе, чем вы.
И, видимо, имеют к этому какие-то основания, потому что не может вся правота русского мира принадлежать только вам.
Вам придётся жить с этим народом вместе.
Будьте снисходительнее к чужим болезням, тогда и к вашим будут снисходительнее.
Будьте добрее, если надеетесь, что добры будут и к вам... впрочем, как хотите.
Рекомендуем к прочтению:
Заметки Зоила
Обыкновенный троцкизм
Апостроф
Закусывать надо...
Заметки Зоила
Реклама
Комментарии
424622 , time datetime="2012-08-15 02:08:45.390219" 15.08.2012 02:08 time
Нормальный текст.Бешенство контры,похоже, вызвано не содержанием и идеей
поэмы(ведь это выражение отношения к реальности практически всего народа),
а явным присутствием порыва вдохновения, оригинальной творческой формой,
обнажающей действительную страстность или боль неподдельной искренности.
Такая вещь достойна премии или издания наподобие манифеста.То, чего боялись
либеры, они услышали.Они ведь уже приготовили блюдечки с ложечками, налили
чай в чашечки, ожидая когда будут разрезать российский торт, а тут вдруг - ага!
Торта не будет, а наоборот будут бить.Потечёт тут пена за слюнями.
Carramba , time datetime="2012-08-15 06:56:05.827184" 15.08.2012 06:56 time
комментарий скрыт
igordmitrievich , time datetime="2012-08-15 07:11:41.079705" 15.08.2012 07:11 time
Интересно будет посмотреть , на местных , человеколюбивых и толерантных тальбергов .
Или отмолчатся ?
sedov , time datetime="2012-08-15 07:41:14.354014" 15.08.2012 07:41 time
Все уже было написано на прошлых ветках че повторятся то ) Такие письма и ответы на них, это элемент демократии !Они временно возбуждают душки и горячие головы как одной так и с другой стороны А на самом деле такие письма конкретно ничего не решают и забываютсья через неделю в потоке новой информации и новых писем...
Vladimir , time datetime="2012-08-15 11:11:02.896272" 15.08.2012 11:11 time
Привет, sedov, к сожалению, - ты прав... Дело в том, что конкретная ситуация переключается из социальной плоскости в моральную и получает отвлечённую трактовку. Это делается эффектно, с нагнетанием переживаний, с подчёркиванием расчётливости и дальновидности иудейских замыслов.