Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи
Но это все бывает весной. Сейчас же, в январе, косолапые звери спят. Сосут ли в берлоге медведи лапу или это всего лишь старые байки? Считали, что байки. Однако специальные наблюдения показали: сосут! Но как объяснить эту сонную страсть у зверей? Кое-кто из зоологов полагает: кожа на лапе линяет и беспокоит медведя, есть, возможно, на ней и какой-то фермент… Но вот другое сужденье. Желудок и кишечник медведей во время сна заполнены слизью. Это поддерживает физиологическое равновесие в организме. Слизь давит на стенки желудка, создавая ощущение сытости, – голод медведя не мучает. Но жидкость из слизи частично всасывается кишечником, запасы ее должны пополняться. Откуда? Медведь ведь не ест и не пьет. Возможно, что лапа его как раз выручает – посасывание способствует выделению слюны, и таким образом поддерживается круговорот воды в организме.
Разными способами получены эти сведения: тщательным осмотром убитых медведей, а кое-что дали и современные средства исследования. Усыпленным перед зимовкой медведям надевали ошейники-датчики с передающей радиостанцией. Залегшим в берлоги медведям было и невдомек, что сигналы о сонной их жизни принимаются спутником, а потом анализируются зоологами.
• Фото М. Жилина (из архива В. Пескова). 5 января 1985 г.
Остановленный миг
Немецкий журнал Tier («Животное»), который редактирует Гржимек, время от времени под специальной рубрикой помещает особо удачные снимки. Один из них перед вами: куница белодушка в прыжке. Все, кто снимает животных, сразу скажут: это действительно очень большая удача. В природе, кажется, нет существа проворнее, чем куница. Молния! В круговерти ее движений иногда невозможно отличить, где голова и где хвост. Лет двадцать назад я снимал ручную куницу с выдержкой очень короткой – одна двухсотая доля секунды. И все же на большинстве кадров изображение было смазанным. Тут же куница снята в природе. В молниеносном прыжке. Тем не менее каждый волосок на мордочке резок, каждый коготь на растопыренных лапках виден. Как угадана точка пролета? Как наводилась резкость? Слепая удача или тонкий расчет?
Расчет. Фотограф Ганс Рейнхард, отыскав дупло каменной куницы, несколько раз снимал ее пробегающей по ветвям и заметил: покидает дупло куница всегда в одном направлении и прыжком, планируя к близко стоящему дереву. В направлении прыжка фотограф укрепил на штативе камеру, а путь пролета куницы перерезал невидимым лучиком света с чувствительным фотоэлементом. Две лампы-вспышки срабатывали в тот момент, когда что-либо луч света пересекало. Резкость была наведена по линии лучика. Вслед за этим фотограф подошел к дереву и тихо поскреб по коре. Потревоженная куница немедленно «катапультировалась» из дупла. И вот он, остановленный долей секунды миг стремительного прыжка-полета.
Несколько слов о кунице. Это хищный зверек с прочным и ценным мехом. В давние времена дань платилась главным образом куньими шкурками. Мех куницы был на Руси и денежной единицей. Куниц два вида. Лесная куница близости человека не переносит. И там, где много людей, куниц становится мало. Все свое время зверек проводит почти исключительно на деревьях. Неслышный и ловкий лазальщик, она настигает белок, разоряет гнезда и ловит на ветках сонных или потерявших бдительность птиц. Крупные птицы – рябчик, глухарь, тетерка, а также зайцы и молодые косули могут стать добычей лесной куницы.
Близкая ее родственница – куница каменная, за светлое пятно на шее названная белодушкой, давно нашла способ уживаться рядом с людьми и даже извлекает из этого пользу, посещая курятники, истребляя возле амбаров крыс и мышей. Домом ей служат все те же дупла и гнезда птиц, но очень часто каменная куница поселяется в груде развалин, в трещинах старых стен, в укромном уголке нечасто посещаемого сарая. Лет десять назад, разбирая во дворе кладку дров, мы с лесником обнаружили выводок белодушки.
Мех каменной куницы – ценность. Но приспособившись обитать в непосредственной близости от людей, белодушка от охотников ускользает. А в сложившихся ныне условиях поселяется часто там, где уже не охотятся. Это дает ей лишние шансы на выживанье по сравнению с куницей лесной. В этот раз белодушку потревожил фотограф. Но подобное беспокойство куница принимает вполне терпимо.
• Фото из архива В. Пескова. 12 января 1985 г.
Снежная колыбель
Это, конечно, чудо! Зима. Морозы – за тридцать. Лес завален снегами. Все его обитатели голодают, перебиваются кое-как в ожидании тепла. И только эта вот птичка не только сыта, не только беззаботно поет, но в самое лютое время выводит птенцов. Вот она перед вами в гнезде. Сидит плотно. Иначе нельзя – сначала греет яички, потом от мороза теплом своим будет спасать птенцов. В марте они вылетят из гнезда.
Речь идет о клесте. Возможно, немногие видели эту некрупную (чуть более воробья), похожую на попугая птичку. Самочка серовато-зеленая, самец яркий – кирпичного либо вишневого цвета. Искать эту птицу надо в еловом лесу. И чем выше урожай шишек, тем больше шансов увидеть клестов. По сброшенным с елок шишкам их, скорее всего, обнаружишь. Глянешь вверх и увидишь занятное зрелище: шишки облеплены «попугайчиками». Они висят на них в разнообразных позах – боком, вниз головой, вверх ногами. Акробатика выполняется не только с помощью цепких лапок, но также и клюва. Подносишь к глазам бинокль и видишь подробности пира на шишках. Клюв у клеста – не конус, как у иных пернатых, а приспособленные к добыванью семян из шишек щипцы с загнутыми в сторону половинками клюва. Две-три минуты, и шишка пуста. Иногда клест срывает ее и, как торпеду – вперед концом, несет в удобное для трапезы место.
Семена елок – не единственная пища «северных попугаев». Летом они питаются насекомыми, семенами других деревьев. И все же еловые семена (есть еще клест-сосновик) являются основой их жизни. Старый, много поживший клест, тело которого пропитано смолистыми веществами, не подвержен быстрому тленью. Однажды, обнаружив в еловнике мертвую птицу, для опыта я оставил ее на месте и год спустя увидел снова без следов разложенья. Брем пишет, что видел 20-летнюю мумию птицы – такова сила еловых бальзамов.
Обилием корма объясняется феномен зимнего гнездованья клестов. К моменту (в марте), когда еловые шишки, раскрывшись, пустят по ветру свои семена, клесты успевают вывести и выкормить потомство. В суровое время, когда все в лесу замирает и утихает, клесты празднуют свадьбы, вьют гнезда и в период самых лютых морозов выводят потомство.
Гнездо клеста – прочное и теплое сооружение из лыка, травинок, перьев и мха – обычно расположено наверху ели и так, что нависшие ветки защищают его от ветра и снега.
Положив в гнездо первое яичко, клест-мама уже привязана к гнезду накрепко. Корм ей в зобу приносит самец, корм калорийный, и самочка неподвижным своим сиденьем «отапливает» гнездо: мороз в еловнике – 35, а в гнезде – 38 тепла. Брем и вслед за ним все орнитологи пишут, что, положив одно яичко, самка гнездо уже не покидает ни на минуту. Но это оказалось только логичным предположеньем. Биолог Д. В. Терновский в прекрасной своей студенческих лет работе, посвященной клестам, установил: да, в гнезде мама-клест сидит плотно, но все же изредка ненадолго и в относительно теплые дни его покидает. Птенцы остаются одни. Их согревают добротная пуховая одежонка, близость друг к другу и очевидная стойкость к морозу – окоченевшие с виду птенцы оживали, как только мать накрывала их теплым телом.
В отличие от птенцов всех других птиц, кормом которым служат исключительно насекомые, птенцы клеста вырастают на каше из еловых семян. Корма им надо много. И клест-отец в семейных своих заботах придерживается разумной тактики: пока самка сидит на яйцах и пищи ей надо немного, клест ближайшие к гнезду шишки не тронет, он успевает слетать за пищей подальше. Но когда число едоков возрастает в пять раз, в ход идут заповеданные запасы.
Через три недели после появления из яиц клесты покидают гнездо. Клюв у них пока что прямой, форму изогнутых щипчиков он примет позже. Но как раз в это время чешуйки у шишек от весеннего солнца топорщатся – семена достать просто, да и родители еще продолжают подкармливать.
Клесты – птицы веселые, доверчивые, не очень голосистые, но говорливо-песенные. Их метко назвали «птицы-цыгане». Они появляются вдруг неизвестно откуда, живут, выводят потомство и потом исчезают неизвестно куда, чтобы в год хорошего урожая еловых шишек вновь появиться и образом своей жизни напомнить: чудеса существуют!
