Владимир Аврорский - Бразилия для любознательных
Бразилия в двух измерениях
Один из персонажей известного телевизионного юмориста Жо Соареша имел привычку говорить своему приятелю, который жаловался на дороговизну жизни: «Все это стоит недорого, просто ты зарабатываешь мало».
Зарабатывают в Бразилии по-разному, кто как может. При минимальной зарплате в 150 реалов самый высокий доход на государственной службе у членов Верховного суда, во много раз превышающий доход простого служащего или рабочего. В частном бизнесе вообще нет никаких ограничений. В конце 90-х годов президент крупной бразильской компании получал в месяц около 100 тыс. реалов. Рабочему крупного завода выплачивалась зарплата во много раз меньшая, чем генеральному директору. На автомобильном заводе «Дженерал моторе» квалифицированный рабочий зарабатывал одну тысячу реалов. Ставка профессора государственного университета в Сан-Паулу достигала 4 тысяч реалов в месяц. Ведущий информационной программы телеканала «Рекорд» Виктор Косой, передачи которого пользовались большой популярностью, получал в месяц около 100 тыс. реалов. О заработках «звезд» бразильского футбола, с которыми по зарплате в Бразилии никто сравниться не может, мне уже приходилось писать.
Многие мои знакомые с хорошим доходом, позволявшим им жить вполне прилично, иметь просторную квартиру в городе, дом на море или дачу в горах, считали абсурдной минимальную зарплату в 150 реалов, в то время как высшие государственные чиновники получали во много раз больше.
Экономисты посмеивались над такими чудаками, как Жо Соареш, его персонаж занимался софистикой: плохо зарабатывать и считать жизнь дорогой — по сути то же самое. Это все равно, что повышать зарплату и одновременно подстегивать инфляцию.
Прожив много лет в Бразилии, я убедился, что в этой стране экономика существует в двух измерениях. В первом измерении, где живут судьи, депутаты, сенаторы, министры, преуспевающие бизнесмены и прочая высокооплачиваемая публика, 5–6 тыс, реалов в месяц — вовсе не такая уж и большая зарплата для государственного чиновника в конце его карьеры. Окончив университет и пройдя конкурс для поступления на службу, он 25 лет проработал в разных, порой весьма захолустных, городах. В начале карьеры его зарплата вообще была очень скромной.
Любой бразилец, не получивший высшего образования, может заработать гораздо больше денег в частном бизнесе, например на спекулятивных сделках. В конце карьеры он будет получать столько же, сколько и крупный чиновник. А если очень повезет, то и значительно больше. Ответственный государственный служащий или преуспевающий бизнесмен живут примерно в одном экономическом измерении. Их не пугают высокие цены на импортные автомобили и товары, они имеют прекрасные квартиры и виллы на море, пользуются Интернетом. Во втором измерении живет большинство бразильцев. Их заработки значительно скромнее, чем доходы крупных чиновников и предпринимателей. Немногим из них удается поймать свой шанс и преуспеть в жизни. Участь всех остальных — надеяться на лучшее будущее, которое, возможно, когда-нибудь наступит.
Всем этим головоломкам из бразильской жизни есть одно простое объяснение. Не чиновники много зарабатывают, а оплата труда двух третей бразильцев слишком низка.
— Почему распределение дохода остается столь неравномерным в Бразилии? — спросил я как-то экономиста А. Салеса.
— Объяснение этого феномена следует искать в традициях, сложившихся на протяжении многих веков, — немного подумав, сказал он. — Существующий механизм распределения доходов в пользу высших слоев работает без сбоев, и никто всерьез не помышляет что-то менять в нем. Бразильская элита считает, что бедность имеет фатальный характер, и каждый бедняк должен выбираться из нее сам. Среди бразильцев никогда не пользовались большой популярностью идеалы равенства. Если вы начнете разговор на эту тему в приличном обществе, на вас посмотрят как на пришельца с другой планеты. Бедные также не любят разговоры па эту тему, ибо не верят, что у них есть шанс на лучшую жизнь. У богатого бразильца нет чувства вины за то, что кто-то живет на грани нищеты. Он не испытывает чувства неловкости от того, что у него много денег, в то время как у других их мало.
Президент Ф. Кардозу как-то сделал откровенное признание: «Бразилия не только бедная, но и несправедливая страна».
С этим утверждением, — продолжал рассуждать А. Салес, — трудно не согласиться. Иначе и не может быть в стране с архаической системой распределения национального дохода. В Бразилии он достигает примерно 1,2 трлн. реалов в год. Если его разделить поровну между всеми жителями страны, то в среднем на одного придется 7 тыс. реалов в год. Это не очень много даже для Бразилии. Однако этот средний показатель существует только в расчетах экономистов. В реальной жизни около 50% бразильцев имеют доход в 3–4 тыс. реалов в год. И в то же время 20% самых богатых бразильцев получают 70% национального дохода. В среднем их доход достигает примерно 30 тыс. реалов в год. Кому-то может показаться, что бразильские богачи не настолько богаты, ведь 30 тыс. реалов в год — это не так уж и много. Но это обманчивое впечатление. Средние показатели нередко скрывают реальное положение. В богатом мире вращаются люди, которые всем хорошо известны, хотя они не стремятся выставлять свое богатство напоказ. За них эту работу выполняют средства массовой информации. На улицах, в магазинах, на заводах и фабриках мимоходом мы замечаем миллионы остальных бразильцев из самых разных прослоек бразильского общества. Их доходы также существенно колеблются. Относительно благополучно живет так называемый средний класс, но и у его представителей доходы очень разные. Средние показатели дают искаженную картину в любой сфере общественной жизни. Их изобрели статистики для того, чтобы ублажать правителей, делающих вид, что они заботятся о благе народа. Президенты и министры любят приводить в публичных выступлениях усредненные цифры, создавая приукрашенное впечатление о реальном положении парода. На самом деле в стране с кричащими социальными контрастами жизнь проходит как бы в двух измерениях. И стереть грань, разделяющую их, не под силу одному поколению бразильцев. Этот печальный факт и послужил президенту Ф. Кардозу основанием для утверждения, что Бразилия — «несправедливая страна». Сделал он это заявление в конце своего пребывания на посту президента, как бы признавая свое бессилие что-либо радикально изменить за восемь лет правления.
Бразильский патриотизм
Мой сосед по дому более 20 лет прожил во Франции. Возвратившись в Сан-Паулу, Маркос не скрывал недовольства американским влиянием в его родном городе. Ему казалось, что оно проявляется во всем — в рекламе на английском языке, песнях, музыке, кинофильмах, разговорной речи, одежде с рисунками и непонятными надписями, которую любила носить бразильская молодежь. Я объяснял его странности тем, что он долго жил в стране, где американцев всегда воспринимали без особой симпатии. В Бразилии же к ним несколько иное отношение, как, впрочем, и к другим иностранцам. А особенно это заметно в Сан-Паулу, где собрались представители всех основных народов мира.
Видя, что Маркос страдает тоской по былым временам, я попытался убедить его в том, что изменения в жизни такого большого города за столь длительный срок — естественное явление. Когда он начинал вспоминать любимые бары, рестораны и магазины в центре Сан-Паулу, давно исчезнувшие под напором урбанизации, я объяснял ему, что их исчезновение и появление новых, более современных и комфортабельных, — свидетельство неудержимого прогресса. Но мне никак не удавалось убедить его в правоте своих слов. Наконец я нашел способ доказать ему, что не все так плохо в Сан-Паулу. В один из воскресных дней мы отправились на народную ярмарку на площади Республики. Там он увидел огромное количество изделий бразильских ремесленников, не утративших своих национальных традиций. Смог Маркос полакомиться и любимыми им в детстве пирожками с яблочной начинкой и натуральным соком из папайи, манго и других тропических фруктов.
Вскоре после нашей прогулки по центру города, проходя мимо одного из многочисленных ресторанов с иностранными названиями, я подумал, что, может быть, мой сосед прав, когда возмущается чрезмерным присутствием иностранного в нашей жизни. Поразмышляв на эту деликатную тему, я отбросил всякие сомнения и зашел в ближайший итальянский ресторан. А там при виде разнообразия блюд про себя подумал: как хорошо, что в этом городе такая широкая сеть заведений, где представитель любой нации может найти хорошо знакомую еду.
Рио-де-Жанейро давно стал излюбленным местом для иностранных туристов, приезжающих в Бразилию. Этого нельзя сказать о Сан-Паулу. Лишенный туристических красот, он знал в основном тех иностранцев, которые прибывали сюда с тем, чтобы обосноваться здесь навсегда. Теперь многое изменилось. В Сан-Паулу стали заглядывать и иностранные туристы, которым интересно взглянуть на самый быстро растущий город Бразилии, известный своим интернациональным духом. В роскошных гостиницах и ресторанах, на центральных улицах, в деловых центрах, банках, Промышленной конфедерации штата, на крупных фабриках и заводах все чаще появляются иностранные менеджеры, инженеры, бизнесмены, лекторы, консультанты, олицетворяющие новый тип делового человека. Они, как правило, не владеют португальским языком, говорят по-английски подчеркнуто громко с ярко выраженным американским акцентом. Бразильцы, изучавшие английский язык на курсах Британского института культуры, вряд ли смогут понять их речь.
