Владимир Большаков - Путин навсегда. Кому это надо и к чему приведет?
Повышенная подверженность посторонним влияниям, отличающая воспитанников сиротских учреждений, часто приводит их в криминальную или полукриминальную среду. Каждый десятый из содержащихся в колониях несовершеннолетних — выходец из детского дома. Часто сироты становятся жертвами преступлений: по словам депутата Госдумы РФ Валерия Борщева, доходы от преступного бизнеса на сиротах сопоставимы лишь с доходами от торговли наркотиками. Попрошайки на улицах Москвы и других больших городов — это, как правило, сироты, которые трудятся на профессиональных мошенников, а то и воров. Причиной нарушения закона, как правило, становится полная неподготовленность воспитанников детских домов к самостоятельной жизни, которая усугубляет их и без того бедственную ситуацию: они не получают жилье или теряют его в результате обмана, не могут получить достойно оплачиваемую работу, создать полноценную семью. Проблема трудоустройства наиболее часто оказывается причиной маргинализации сирот, отмечает психолог Елена Махлах, почти 40 лет проработавшая с детьми, лишенными родительской опеки, и постоянно следящая за судьбой выпускников детских домов. Об одном из таких домов она говорит так: "Из целого выпуска десятилетней давности благополучным можно назвать лишь одного человека — он устроился в театр рабочим сцены. С остальными все очень плохо: они занялись проституцией, связались с криминалом, одна девушка убита, другая покончила с собой" (по материалам Рунета).
Понятие "человеческий материал" в применении к России в свете всего вышесказанного воспринимается, увы, почти в буквальном медицинском смысле. С таким "материалом" Россия обречена на поражение в любом серьезном противостоянии с внешним врагом и не способна справиться с врагом внутренним, как это показывают неудачи государства в борьбе с алкоголизмом и наркобизнесом в РФ. Нередко создается впечатление, что наши кремлевские мечтатели намеренно закрывают глаза на эту жизненно-важную проблему, предпочитая жить в воздушных замках своих иллюзий под песнопения околовластной челяди "Все хорошо! Все хорошо!". Это тоже своего рода наркотизация и весьма опасная в современном мире.
Сегодня, как никогда, актуален для российского государства и тех, кто им руководит, и призыв Солженицына к сбережению народа русского. Замечу, что простым физическим сбережением наш народ не спасти. Солженицын, как и Алексий II., конечно, имел в виду и духовное сбережение нашей нации, сбережение ее традиций, обычаев и ее культуры. Но это невозможно сделать без физического оздоровления нации и духовного возрождения русского народа. И конечно, необходимо возродить в русских людях прогрессивно исчезающее милосердие — слишком много в нашей стране сирот, обездоленных и ущербных людей, которые без помощи общества и государства попросту пропадают. Как никогда сегодня востребованы доброта и сострадание к нашим соплеменникам. Без этого невозможно выполнить главную задачу нынешнего поколения русских людей — сберечь русскую цивилизацию.
Разгул порока
Сокрушив социализм в России, "перестройщики" заодно отменили и все ограничения, существовавшие в партии и комсомоле, в целом в советском обществе, которые служили своего рода оберегами от падения нравов и разгула вседозволенности. Последовавшая в результате этого общероссийская нравственная катастрофа, как верно отмечают российские ученые и священнослужители, стала возможной в первую очередь "из-за духовно-нравственного разложения народа. Отсутствие государственной идеологии, христианской морали широко компенсировалось стихийным развитием идеологии гедонизма — удовлетворения любых удовольствий. Христианская нравственность сдерживает необузданное стремление к удовлетворению удовольствий и развитию на этом фоне различных психологических зависимостей. Христианство (как и любая другая традиционная религия) защищает общество от морального разложения. В советском обществе ту же роль играла официальная коммунистическая мораль, и придерживаться ее норм партократы были вынуждены, хотя бы публично. "В условиях отсутствия такого сдерживающего начала возможно любое деструктивное поведение общества, и оно, к сожалению, не имеет при этом адекватных защитных механизмов противостояния деструкции". (См. Концепция профилактики наркоманий в России.)
Историки говорят, что "Рим пал жертвой склонности римлян к наслаждению". Но можно сколько угодно цитировать Аристотеля, который утверждал, что "мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий", все равно мудрецов на нашу русскую популяцию будет куда меньше, чем гуляк, пьяниц и пофигистов.
"Человеческий дух то рвется в утопические выси, то, захлебнувшись в крови революций и войн, начинает предпочитать неумным коперникам сговорчивых птоломеев, — писал Д. Затонский в одной из своих работ о постмодернизме. — Человеческая история, если ее освободить от прикрас, окажется чередой идеологических опьянений и деидеологизированных похмелий. Однако, новейшее "похмелье" оставило все далеко предшествующие позади". Действительно — подобного Россия не знала. Похмелье после перестройки просто перешло в запой безнравственности и безыдейности.
Со времен Петра Первого у нас спорят — годится России западная модель демократии, или надо выдумать нам свою, чуть ли не приспособив ее под традиции новгородского веча. Но спор этот по сути своей бесплоден. Менталитет русского народа и его социальная ориентация исторически сложились и поэтому применение опыта догосударственной Руси, равно как и опыта, скажем Франции или США в деле строительства рынка и демократического государства равным образом будут насилием над ним. Ни консерваторы (те, кто ратует за возвращение едва ли не к ведической традиции, неославянофилы и монархисты), ни российские реформаторы — будь то большевики, будь то демократы и либералы, — никогда этой диалектики, к сожалению, не понимали.
Политическая несвобода россиян и отсутствие соответствующей культуры свободного человека во многом обусловлены тем, что Россия слишком поздно начала переход к рынку. Крестьянские личные хозяйства до сих пор — и это в начале XXI века! — в том, что касается еды, обеспечивают всем необходимым сами себя, приобретая в городе, только чай, сахар, соль. И чем дальше от города, тем чаще встречается именно такое натуральное хозяйство.
Хорошо известно высказывание Ленина о том, что никакая политическая свобода не удовлетворит голодные массы.
Идея основателя СССР была в принципе правильной, как в русской сказке — сначала накорми, а потом веди разговоры. Другое дело, что накормить народ досыта большевики так и не смогли, а народа поуничтожали больше, чем все завоеватели Руси за всю ее историю. За 70 лет существования СССР проблема обеспечения населения продовольствием так и не была решена до конца. Произошло это в первую очередь потому, что сразу же после Октябрьской революции началось планомерное разорение крестьянства — будущим трудармиям Троцкого нужны были сотни тысяч новых пролетариев, а красным маршалам — пушечное мясо для мировой революции. В 1972 году А. Н. Яковлев, будущий идеолог перестройки, а тогда еще верный марксист-ленинец, служивший по пропагандистской части и при Сталине, и при Горбачеве, в своей известной антирусской статье в "Литературной газете" писал в оправдание "перегибов" военного коммунизма и коллективизации, что "справного русского мужика необходимо было порушить". Яковлев в той же статье выступил и против "русской идеи" и непосредственно против Бердяева. "Порушить" решили все — от русской деревни до русской культуры. Рушили основательно, не жалея ни старых, ни малых. Русь рушили. Одновременно с "раскулачиванием" в деревне (к середине 1930 г. в колхозы передали, т. е. конфисковали, уже свыше 320 тысяч "кулацких хозяйств") был ликвидирован целый класс мелких собственников, ремесленников и торговцев в городе. Был обрушен таким образом не только общероссийский рынок продовольствия, но и рынок потребительских товаров, нормальных бытовых услуг. Удар был нанесен в самое сердце России. В стране начался страшный голод, по всем параметрам подходивший к понятию "голодомор".
В политических свободах, равно, как и во многих других, даже гарантированных конституцией, русским людям было также де-факто отказано, как и в праве на достойную человека жизнь. Более того, провозгласив для проформы свободу совести, большевики начали с корнем выкорчевывать русские общинные традиции и православную религию. Известны указания В. ИЛенина ЧК "расстрелять, как можно больше попов и монахов".
Я напоминаю обо всем этом вовсе не для того, чтобы вновь показать, какой катастрофой обернулась большевистская революция для России. Пройдет еще не одна сотня лет, прежде чем человечество сумеет оценить эту революцию по достоинству и осмыслить ее социальный опыт. Вполне возможно, что в исторической перспективе она принесла человечеству в целом, и даже русскому народу, принявшему от коммунизма неимоверные страдания, куда больше пользы, чем вреда. Ведь оправдывают же теперь Великую Французскую революцию. А уж там голов нарубили тоже немало.
