Федор Достоевский - Письма (1857)
(5) было: делаю
(6) далее было начато: на всё - нов<ых?>
(7) далее было начато: как
(8) вместо: все эти - было: этот
(9) далее было: Да еще и с натуры <?> Пишите свое <?>
(10) вместо: во всяком случае - было начато: в том
(11) было: просить
(12) вместо: третьего дня - было начато: вчера
207. И. С. ТУРГЕНЕВУ
6 (18) октября 1863. Турин
Турин, 18 октября/63.
Любезнейший и многоуважаемый Иван Сергеевич, я всё рыскал, был в Неаполе и завтра еду из Турина прямо в Россию. Несмотря на мои расчеты, я никаким образом не мог решить: как мне послать к Вам за "Призраками"? Во всех местах останавливался я на короткое время, и так случилось, что, выезжая из одного места, я почти еще накануне обыкновенно не знал, куда именно поеду завтра. Все эти разъезды, по одному обстоятельству, отчасти не зависели от моей воли, а я зависел от обстоятельств. Вот почему и никак не мог рассчитать, куда Вам дать адресс, чтоб Вы могли мне прислать "Призраки".
Я от брата еще в Неаполе получил письмо, в котором он писал мне, что надежды на разрешение (1) издавать "Время" у него большие и что на днях это дело решится. Теперь уже может быть решено, и я сам думаю, по некоторым данным и отзывам, что "Время" будет существовать. Так как решение последует в октябре, то в ноябре брат непременно хочет выдать ноябрьскую книгу. Не получавшим же шесть месяцев ничего мы выдадим на будущий год шесть книг даром.
Пишу Вам откровенно: Ваша повесть и именно в ноябрьском номере для нас колоссально много значит. И потому, если желаете нам сделать огромное одолжение, то вышлите по возможности немедленно "Призраки" в Петербург. Я к тому времени уже буду в Петербурге. Но так как квартиры я теперь в Петербурге еще не имею, то адресуйте на имя брата, а именно:
На углу Малой Мещанской и Столярного переулка, дом Евреинова, Михаил Михайлович Достоевский.
Сделайте одолжение, при этом напишите мне хоть две строчки. Мне страшно досадно. Я еще в Петербурге решил быть в Бадене (но не за тем, за чем я приезжал), а чтоб видеть<ся> и говорить с Вами. И знаете что: мне многое надо было сказать Вам и выслушать от Вас. Да у нас как-то это не вышло. А сверх того вышел проклятый "мятеж страстей". Если б я не надеялся сделать что-нибудь поумнее в будущем, то, право, теперь было бы очень стыдно. А впрочем, что ж? Неужели у себя прощения просить?
В Петербурге ждет меня тяжелая работа. Я хоть и поправился здоровьем чрезвычайно, но знаю наверно, что через 2 - 3 месяца всё это здоровье разрушится. Но нечего делать. Я еще ничего не знаю, как всё это будет. Журнал надо будет создавать почти вновь. Надо сделать его современнее, интереснее и в то же время уважать литературу - задачи, которые несовместимы по убеждениям многих петербургских мыслителей. Но с начинающимся презрением к литературе мы намерены горячо бороться. Авось не отстанем. Поддержите же нас, пожалуйста, будьте с нами. Я мое здоровье несу в журнал. Денег я получу мало, я знаю, едва литературный труд окупится (журнал в долгу), а я все-таки остаюсь в Петербурге, где мне докторами запрещено теперь жить и где я сам вижу, что нельзя мне теперь жить.
Да вот что еще: пожалуйста, будем от времени до времени переписываться. От всего сердца говорю Вам это.
До свидания, крепко жму Вам руку.
Ваш Ф. Достоевский.
О путешествии ничего Вам не пишу. Рим и Неаполь сильно меня поразили. Я первый раз там был. Но, знаете, невозможно оставаться дольше одному, и мне ужасно хочется в Петербург.
Напишите, очень прошу Вас, сколько Вам выслать за "Призраки"? Я сообщу это брату. Разумеется, всё, что Вы назначите, будет выполнено.
(1) было: поз<воление>
208. В. Д. КОНСТАНТ
10 ноября 1863. Владимир
Владимир 10 ноября/63
Любезнейшая Варвара Дмитриевна, по некоторым крайним обстоятельствам, о которых рассказывать долго, мы, то есть я и Марья Дмитриевна, решились переехать совсем в Москву Во Владимире во всяком случае нет почти никакой возможности оставаться. Переезд совершается на днях, то есть как можно скорее. Кой-что постараемся продать, другое повезем с собой. В Москве остановимся в гостинице до приискания квартиры Мебель придется покупать вновь. Мне кажется, я, таким образом, сделаюсь (1) больше московским, чем петербургским жителем. Для журнала же буду ездить часто в Петербург, ну и т<ак> далее. Вполне будущности моей теперь не знаю и определить не могу. Здоровье Марьи Дмитриевны очень нехорошо. Вот уже два месяца она ужасно больна. Ее залечил прежний доктор; теперь новый. Наиболее изнурила (2) ее двухмесячная изнурительная лихорадка. Конечно, в таком состоянии переезжать всем домом в Москву не совсем удобно. Но что ж делать? Другие причины так настоятельны, что оставаться во Владимире никак нельзя.
Посылаю Вам 115 (3) рублей - 75 долгу моего Вам и 40 (4) р. с просьбою употребить для Паши. Сделайте одолжение, Варвара Дмитриевна, помогите в этом. Поговорите с Пашей. Я думаю, у него вышли деньги, данные мною ему на содержание, а потому из этих 40 р. (5) дайте ему 40 р., из остальных 30 р. (6) отдайте за месяц за квартиру. Там заплачено до 5-го ноября. Впрочем, поступите как сами сочтете лучше, смотря по обстоятельствам. Я приеду после 20-го ноября. Деньги теперь есть. Одним словом, употребите эти 40 р. вполне по своему усмотрению; если что останется - тем лучше. А впрочем, особенно не скупитесь, тем более, что и сумма-то не очень велика. Паше на руки выдавайте не помногу. Я постараюсь поскорее приехать, раньше конца месяца не буду. Ради бога, Варвара Дмитриевна, не откажите в Вашей помощи.
Хлопот предстоит много. Работать некогда. К брату пишу сегодня же. Наследства я получаю только 3000 р., брат 5000; всё это тоже в конце месяца. Одним словом, только и есть что хлопоты. Совершенно не знаю, буду ли иметь квартиру в Петербурге. Скажите Паше, чтоб он учился и готовился. Я его в пансион отдам в Петербурге.
В Москве я потерял мой сак (который поменьше) с некоторыми вещами и с паспортом. До свидания, дорогая Варвара Дмитриевна. Мое почтение Юрию Егоровичу. Марья Дмитриевна Вам и Юрию Егоровичу кланяется, она очень нездорова. Вполне на Вас надеюсь.
Ваш весь Ф. Достоевский.
За квартиру все-таки, если надо будет, внесите за месяц. Но хотя я и не знаю, буду ли я иметь квартиру в Петербурге, все-таки не говорите (7) ни Паше, ни на квартире (8) о том, что я не знаю, буду ли нанимать квартиру вперед. По всей вероятности, буду. Брату Мих<аилу> Михайловичу пишу с этим письмом.
(1) было: буду
(2) было: изнуряет
(3) было: 100
(4) было: 25
(5) было: 25
(6) вместо: из остальных 30 р. - было: а остальные 15
(7) было начато: не над<о говорить>
(8) далее было начато: что
209. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
19 ноября 1863. Москва
19 ноября/63 года. Москва.
Я очень хорошо знаю, любезный брат, что у тебя хлопот и забот теперь по горло, да что ж мне-то делать: столько навалилось забот и на меня, что и конца не вижу. Ты пишешь, что после 20-го приедешь в Москву. (1) Когда же? После 25-го, разумеется. Если раньше, то мы можем разъехаться, потому что все-таки я надеюсь до 25-го быть в Петербурге. А нам о многом и как можно скорее надо друг с другом переговорить. Главное, чтоб не обманывали обещаниями и действительно позволили бы поскорее "Правду". Я признаюсь тебе, что не очень в отчаянии, что совершенно нельзя воскресить "Время". "Правда" может произвести такой же эффект; если не больше, разумеется, при благоприятных обстоятельствах, это главное. Что же касается до названия "Правда", то, по-моему, оно превосходно, удивительно и можно чести приписать выдумку названия. Это прямо в точку. И мысль наиболее подходящую заключает, и к обстоятельствам идет, а главное, в нем есть некоторая наивность, вера, которая именно как раз к духу и к направлению нашему, потому что наш журнал ("Время") был всё время до крайности наивен и, черт знает, может быть, и взял наивностью и верой. Одним словом, название превосходное. Обертку можно ту же" как и у "Времени", чтобы напоминало собою "Время", раздел в журнале один, как в "Revue des deux Mondes", a в Объявлении о журнале, на 1-й строчке, в начале фразы напечатать (2) что-нибудь вроде: "Время требует правды ... вызывает на свет правду" и т. д., так чтоб ясно было, что это намек, что "Время" и "Правда" - одно и то же. За одно боюсь, за объявление. Друг мой, тут нужно не искусство даже, не ум, а просто вдохновение. Самое первое - избежать рутины, так свойственной в этих случаях всем разумным и талантливым людям. Напишут умно, кажется, ни к чему нельзя подкопаться, а выходит вяло, плачевно и, главное, похоже на все другие объявления. Оригинальность и приличная, то есть натуральная эксцентричность - теперь для нас первое дело. Пишешь, что уже сел писать объявление. Знаешь, какая моя идея? Написать лаконически, отрывочно, гордо, даже не усиливаясь делать ни единого намека, - одним словом, выказать полнейшую самоуверенность. Само объявление (3) (о духе журнала и проч.) должно состоять из 4-х - 5-ти строк. А там расчет с подписчиками тоже крайне лаконический. Надобно поразить благородной самоуверенностью. Александру Павловичу не понравилось название "Правда". Но ведь это страшный рутинер, и даже добрый знак, что не понравилось. Эти господа сначала завопят: не так, нехорошо, а потом вдруг, смотришь, все разом и начинают пощелкивать языком: хорошо, дескать, прекрасно. Это жрецы минутного. Что Страхову и Разину понравилось - это я понимаю. Люди с толком и, главное, с некоторым чутьем. Но остальные (может быть, и Милюков в том числе) должны забраковать. Кстати, ты ничего не пишешь о Милюкове - верно, и этот раз то же, что и прежде. Молодец! Вот люди-то!
