Игорь Эйдман - Новая национальная идея Путина
Показательна судьба двух великих русских писателей Чехова и Достоевского. Чехов был человек нерелигиозный, о чем много раз писал:
«Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание… И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным, религии у меня теперь нет…
Вообще, в так называемом религиозном воспитании не обходится дело без ширмочки, которая недоступна оку постороннего. За ширмочкой истязуют, а по сю сторону улыбаются и умиляются… я давно растерял свою веру и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего».
Религиозный фанатик отец Чехова, как и положено истово верующему, издевался над женой, мучил детей. Антон Павлович сумел преодолеть эту варварскую школу палочного приобщения к вере и стал скептиком, не просто очень хорошим нравственным человеком, а деятельным праведником. Значительную часть своих сил и достаточно скромных средств он тратил на реальную помощь чужим для него людям.
Тем не менее он был грешником с точки зрения религии. Покупал любовь проституток, спал с женщинами без церковного брака, не участвовал в таинствах.
Достоевский, наоборот, был, как известно, большую часть своей жизни очень религиозным человеком. При этом совершал чудовищные поступки. Проигрывал в рулетку последние гроши, вырученные женой за заложенные вещи, оставляя свою семью, малолетних детей буквально без куска хлеба. Однако он страдал и каялся и тем самым, с точки зрения религиозной этики, искупал свои грехи.
Чехов не позволял себе даже тени нравственной нечистоплотности, ведь он осознавал личную моральную неискупаемую ответственность за свои поступки. Достоевскому было проще грешить, ведь он всегда мог покаяться…
Причисленный РПЦ к лику святых Иоанн Кронштадтский в своих дневниках признавался, что молится о том, чтобы Лев Толстой скорее умер. Этот человек, страстно жаждавший смерти ближнего своего, для православных — святой. А Толстой — проповедник добра и всепрощения — злостный, отлученный от церкви еретик. С точки зрения современных светских представлений о нравственности — это абсурд. Но с точки зрения религиозного мировоззрения — абсолютно естественные оценки. Ведь для церковников любой, идущий против церкви, будь он хоть трижды Лев Толстой — враг, заслуживающий кары.
Современные светские и религиозные представления о нравственности диаметрально противоположны. С точки зрения первых, нравственен Чехов и Толстой, с позиции вторых — Достоевский и Иоанн Кронштадтский.
Совершенно не удивительно, что священнослужители во всем мире часто становятся героями различных грязных скандалов, а церковные власти их всячески оправдывает. Ведь эти попы наверняка вовремя каются в своих грехах и искупают их служением интересам церкви. Для современного светского общества аморальность религиозной этики становится очевидной.
Как защититься от маньяков в рясах
В связи с разоблачениями, сделанными «блогером-дьяконом» Кураевым, в сети активно обсуждается очередной гомоскандал в РПЦ. Юзеры возмущаются «развратными иерархами». А чему тут удивляться? Когда и где было по-другому? Разврат монахов и монахинь — едва ли не главная тема европейского средневекового фольклора. Педофильские скандалы уже много лет сотрясают и католическую церковь. Криминальный секс — извечный спутник и неизбежное следствие монашества.
Как известно, чтобы занять высокую позицию в иерархии РПЦ, нужно принадлежать к т. н. черному, монашествующему духовенству. Что может представлять собой сообщество здоровых половозрелых людей, давших клятву отказаться от основного «человеческого инстинкта», от радостей любви, от рождения детей? Это сообщество настоящих мазохистов, вынужденных постоянно бороться со своей человеческой природой, членовредителей (или, извините за пошлый каламбур, вредителей своему члену:). Настоящие извращенцы — это не гомосексуалисты, а монахи, дающие обет безбрачия.
У них есть два пути: или постепенно сходить с ума в борьбе со своей природой, или обманывать окружающих, тайно предаваясь любовным утехам. Те монахи, кто так и поступает — никому не мешают и заслуживают большего уважения, чем добровольные невротики, соблюдающие противоестественные, человеконенавистнические, мучительные правила безбрачия. Проблема для общества в том, что, как свидетельствуют последние скандалы, некоторые клирики, лишенные нормальной половой жизни, отыгрываются на слабых и зависимых, становятся настоящими преступниками: педофилами и насильниками в рясах. Вот их следует ловить и сажать, невзирая на тяжелые монашеские жизненные обстоятельства.
Больше всего я удивляюсь наивности наших граждан. Чего они ожидают от патологического сообщества, где начальником можно стать, только добровольно отказавшись от лучшего в человеческой жизни. Если вы отдаете своих детей прямо в лапы этим маньякам во всякие воскресные школы, не удивляйтесь потом, что там к вашим отпрыскам будут домогаться. Если вы добровольно вступаете в такое сообщество, не надо возмущаться, что уже в семинарии, вас будут заставлять сексуально обслуживать начальство (как некоторых информаторов Кураева). Защитить свою семью от заведомых извращенцев в рясах достаточно просто. Надо прятать от них своих детей и самим держаться подальше.
Государство способно загнать старую религию в подполье или даже уничтожить ее, заменив новым вероучением. Так было многократно в истории разных стран. Казалось бы, еще проще правящей элите восстановить формальное господство ушедшей в андеграунд старой религиозной традиции взамен культа, не успевшего укорениться в поколениях.
Однако, как показывает практика, в т. ч. многих бывших коммунистических стран, если религиозная традиция, передающаяся из поколения в поколение, прервалась — восстановить ее полностью уже невозможно. Юлиану Отступнику от христианства не удалось восстановить в Риме язычество. «Отступникам» от атеизма, бывшим коммунистам, стоящим у власти в России, не удается восстановить господство РПЦ.
В ситуации, когда «распалась связь времен», власть может обеспечить демонстративную лояльность населения к религии, но не способна сделать его вновь по настоящему религиозным. Так случилось и в России после краха коммунистического режима.
Интеллигентский религиозный ренессанс 60-х — 80-х
Ни иконы, ни Бердяев, ни журнал «За рубежом»
не спасут от негодяев, пьющих нехотя боржом…
И лобзают образа с плачем жертвы обреза…
После 1917-го года большевики в значительной степени вытеснили традиционное православие, утвердив вместо него коммунистическую государственную идеологию в качестве гражданской квазирелигии.
В 60-е — 80-е годы многие диссидентствующие интеллигенты «назло бабушке отморозили уши» наперекор государственному идеологическому диктату обратилась к религии. Это не было целенаправленным восстановлением национально-религиозных традиций, как после 91-го года. Нередко интеллигентные евреи принимали христианство (о них во второй цитате Бродского). Среди инакомыслящих, в т. ч. русских по национальности, помимо православия, был популярен католицизм, восточные эзотерические культы и т. д.
Пока держалась коммунистическая власть, переход к религии носил в основном характер индивидуального протеста и не был массовым. Роль религии и церкви в российском обществе оставалась минимальной, а число верующих в городах было очень невелико.
Навязчивая государственная религиозная реставрация в 90-е — 10-е
Не противься ж, Валенька!
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест…
После 1991 года новая правящая элита произвела смену государственной идеологии, обратную той, которая была после 1917-го. Коммунистическую квазирелигию заменили на «традиционные вероисповедания» (православие, ислам, иудаизм, буддизм). Таким образом, реставрация капитализма была подкреплена возрождением религии.
Еще при Ельцине сформировался новый союз власти и церкви. Даже либеральный губернатор Немцов не без гордости признавался, что вопреки Конституции восстанавливал церкви на бюджетные деньги, получая в награду различные цацки на грудь от тогдашнего нижегородского митрополита. Через подконтрольные правящей олигархии информационные каналы: СМИ, школу, церковь и т. д. — были вновь утверждены в обществе понятия о религиозности, как о традиционной норме. В массовое сознание внедрялось понимание религиозной принадлежности, как обязательной части национальной идентификации (я русский, поэтому должен быть православным, как и мои предки и т. п.).
