Александр Минкин - Письма президентам
Установлено, что «к катастрофе привело разрушение киля самолета в воздухе из-за коррозии металла и усталостных трещин».
Начальник службы безопасности полетов авиации ВС РФ заявил, что большую часть «МиГ-29» придется списать, поскольку ресурс истребителя составляет 2,5 тыс. летных часов, или 20 лет службы. Практически все «МиГ-29» остались с советских времен, некоторым из них уже более 25 лет.
Самолеты сгнили. А что с ядерными ракетами в шахтах? У них там в темноте и сырости не появилась коррозия и усталостные трещины?
Вы, г-да президенты, гордо сообщаете гражданам и миру, что мы делаем ракеты. Новые. Неотразимые.
Еще 1 марта 2005 года Сергей Иванов (министр обороны) хвастался:
«В мире не существует системы противоракетной обороны, способной отразить разрабатываемые Россией новые ядерные ракеты. Это ракетные мобильные комплексы “Тополь-М”, а также ракеты “Булава” морского базирования».
Один из вас, г-да президенты, заявил в президентском послании 10 мая 2006 года: «В ближайшее время в состав ВМФ России войдут две новые атомные субмарины со стратегическим оружием на борту. Они оснащены новыми ракетными комплексами “Булава”».
Это действительно неотразимая «Булава». Она летит (если летит) куда попало и взрывается когда вздумает. Из десяти испытательных пусков восемь с половиной кончились провалом. Это значит, что генералы-оптимисты считают удачей два из десяти, а пессимисты… Впрочем, один или два удачных запуска из десяти означает, что оружия нет. Только сумасшедший поставит на такую ненадежную штуку ядерную боеголовку. Куда она полетит? Вдруг в Кремль? Вам, товарищи Верховные Главнокомандующие, конечно, рассказывают, что, если ракета собьется с пути, у нее включится система самоуничтожения. Не хочется вас огорчать, но подумайте: а вдруг и этот надежный самоуничтожитель накроется… гм. Ну, в общем, тем, чем эти ваши военные игрушки накрываются.
Чтобы окончательно не нагнать тоску, порадую: вы только вообразите, г-да президенты, какой размер у этой штуки, если ею может накрыться весь наш Военно-морской флот, а не только 150-метровые (имею в виду корабли членов Здоровенной Восьмерки).
P. S. Только теперь оценил гениальность Иванова. В мире не существует системы, способной отразить разрабатываемые. Конечно, не существует! Кому, на …, нужна дорогая система, чтобы отражать то, чего нет?
Грош цена
20 февраля 2009
Г-да президенты, товарищи Верховные Главнокомандующие, поздравляем с победой! Восторжествовали закон и совесть! Впервые суд постановил: государство должно заплатить матери покалеченного солдата за моральный вред. До сих пор если и удавалось получить компенсацию за моральный вред, то лишь в случае смерти, за покойника. А тут впервые мать получила за живого сына.
Хотя и не совсем живого.
Командир приказал постирать себе носки. Новобранец отказался. Командир его избил. Солдат Артем Казначеев впал в кому. Диагноз: разрыв селезенки, повреждения печени, отек легких, отек головного мозга. Он выжил, но остался инвалидом.
Дальше все пошло очень хорошо. Всего через год и три месяца суд постановил взыскать с Минфина РФ 500 тысяч рублей в пользу молодого инвалида. Это было справедливо, поскольку государство призвало парня на службу и государство же (ногами и руками командира) покалечило. Поэтому и платить должно государство.
А теперь и того больше. Спустя еще полгода за моральный вред получила и мать инвалида. Целых 25 тысяч.
Конечно, плохо, что в армии (руководимой вами, г-да Верховные Главнокомандующие) командиры калечат солдат. Но очень хорошо, что у государства (руководимого вами, г-да президенты) есть деньги на выплату пострадавшим.
Страдают люди, однако, по-разному. Сильнее всех страдают богатые. Например, в Сбербанке (который контролируется все тем же государством) больше всего пострадали члены правления. Из-за кризиса им срезали плату. Теперь они получают всего 3 400 000 (три миллиона четыреста тысяч) рублей. В месяц. По нынешнему курсу даже меньше ста тысяч долларов (в месяц).
Мы гордимся этими ребятами. Мы постоянно вносим свою лепту в их доходы. Платишь за что-нибудь, а с тебя берут еще три процента – за то, что берут твои деньги. (Это к тому, чтобы вы не подумали, будто мы ведем себя неприлично – считаем деньги в чужом кармане. Карман, конечно, чужой, но денежки-то наши.)
Деньги наши, но распоряжаться ими мы не можем. Однако, поскольку эти деньги в некоторой степени государственные, то скажите, г-да президенты, нельзя ли их распределять немножко справедливее?
Мать за искалеченного (на всю жизнь) сына получила примерно 700 долларов. Это примерно полтора часа работы Грефа.
И выходит, что это не компенсация морального вреда, а невыносимое оскорбление.
А тут еще Сычева выписывают из госпиталя имени Бурденко. (Это тот солдат, которого покалечили сослуживцы, и ему пришлось ампутировать ноги и другие жизненно важные органы, помните?)
Ему недавно стало хуже, его опять лечили. А теперь еле нашли (если нашли) деньги, чтобы отправить его домой в Екатеринбург. Прежде его всякий раз госпитализировали по вызову Минздрава. Но в январе у него внезапно начались такие боли, что мать срочно повезла его в Москву. Некогда было вызов оформлять. Получается, самовольно прилетели; ну, пусть и улетают как хотят.
Г-да президенты и Верховные Главнокомандующие, понятно, что за каждым солдатом вам не уследить, их слишком много. И за каждым банкиром вам не уследить, хотя их, конечно, меньше. И многие люди, которые без спросу читают эти письма, заступаются за вас: мол, вы ни в чем не виноваты; мол, в каждом конкретном случае надо обращаться к конкретному местному маленькому начальнику. А вас не тревожить.
Эти ваши заступники не слышали, очевидно, ваших клятв (заботиться обо всех гражданах и о справедливости). Но во избежание дальнейших недоразумений стоит спросить: когда вы обещаете заботиться обо всех гражданах – что имеете в виду? Всех вообще (скопом)? Или – каждого в отдельности? И насчет справедливости – вообще? Или для каждого в отдельности?
Когда «в отдельности» – тогда у вас получается; девочка обретает и бальное платье, и авиабилеты для всей семьи на елку в Кремль. А когда «вообще» – ни фига не получается. Как был миллион беспризорников – так и есть, не убавляется.
Сычеву денег на билет, конечно, найдут. Слишком громкий случай. Но участь солдат вообще никак не меняется – дедовщина, пневмония, дистрофия, суициды.
Способ улучшить положение солдат есть, не раз вам об этом писал. Если вы начнете сами лично подписывать похоронки на тех, кто погиб в армии от этих безобразий, и лично вручать эти похоронки родителям – ситуация изменится почти мгновенно. Старшие офицеры, чьи головы в результате полетят, научатся сами (и сержантов научат) стирать носки. (Обама, говорят, подписывает похоронки – вот он и торопится вывести своих солдат из Ирака.)
До свидания, остаемся наблюдать за развитием справедливости, Грефу[55] привет.
Политическая дефлорация
27 февраля 2009
Г-н президент, послезавтра в России выборы, но поскольку лично вас они не касаются, можно, надеюсь, поговорить откровенно.
Выборами руководит Центральная избирательная комиссия (ЦИКа). А ею руководит председатель ЦИКи Чуров. А он руководствуется законом Чурова. А закон этот прост: «Путин всегда прав» (далее П.В.П.).
Недавно в прямом эфире радио «Свобода» Чурова спросили: не изменил ли он этому закону с тех пор, как президентом стали вы? «Нет, – гордо ответил Чуров, – закон есть закон!» Вроде бы взрослый человек, важная должность, а ведет себя как незнамо кто…
А что думают другие члены ЦИКи? Чем руководствуются? Верят ли сами в те результаты, которые сообщают народу? До сих пор это были вопросы без ответа. И вдруг в одном официальном людном месте подходит человек, представляется членом ЦИКи… Но прежде чем рассказать о нашей с ним беседе, надо четко сформулировать важные вещи:
– он знал, что говорит с журналистом;
– это было не в дружеской компании, не за столом (что автоматически накладывает оттенок доверительности, и сами собою возникают моральные обязательства);
– он не просил, чтобы этот разговор остался между нами;
– не я к нему обратился, а он ко мне;
– я даже не знал, как его зовут (теперь знаю, он дал мне визитку).
Член ЦИКи прямо начал с вопроса, что я думаю о работе их Комиссии. Я сказал открытым текстом. Он не поморщился и спросил, что я думаю о председателе ЦИКи Чурове. Я ответил открытым текстом. Он не стал защищать своего председателя. Вот ни единым словом не заступился, продолжал мило улыбаться. Спросил, что я думаю о выборах. Я сказал, что это не выборы, когда с участка на участок (сам видел) возят автобусами молодняк: проголосуют, пивка попьют, проголосуют, пивка попьют – так и ездят. Член ЦИКи и тут не стал защищать свою систему, не стал убеждать, что все по-честному. Он сказал потрясающую вещь:
