Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!
В 1940/41 учебном году в СССР было 29 университетов, в которых обучалось 75,7 тысячи студентов.
В 1976/77 учебном году в СССР было уже 65 университетов, в которых обучалось более 560 тыс. студентов.
О качестве образования говорить не буду. Разумеется, МГУ и ЛГУ давали лучшее образование, чем Томский или Ярославский университет и тем более чем Благовещенский или Хабаровский пединституты. Но ВСЕ образование в СССР было надежным и добротным.
«Годы застоя» — это время появления и активной жизни многочисленного отряда провинциальной интеллигенции. Буквально миллионов хорошо образованных, интеллектуально активных людей. Человек приходил в вуз из деревни, имея лучезарную перспективу стать специалистом, а то и ученым. Причем стать ученым было престижно, а в материальном плане ученый был совершенно обеспечен. Обидно, но многие из них тоже считали свое время «застойным». А ведь после «перестройки» даже очень способный человек имел уже совершенно другие возможности.
Жилье
В «годы застоя» рядовой человек не покупал жилье, а получал даром от государства или предприятия. Можно было и строить жилье. В малых городах и селах получали участок под застройку и строились. В больших городах к «застою» с этим стало труднее, потому что основную часть земли уже застроили.
Строились кооперативы — но право строить кооперативную квартиру давалось, исходя из общих санитарных норм. Не хочешь стоять в очереди? Очередь на кооператив короче. А стоила кооперативная квартира несколько тысяч рублей — примерно как автомобиль. И рассрочка была — 10 или 20 лет.
Что же касается самих квартир… При Брежневе, за 18 «застойных» лет, ввели в эксплуатацию 1,6 млрд кв. метров жилой площади. Это позволило обеспечить бесплатным жильем 162 млн человек — при населении СССР в неполные 250 млн. Две трети. При этом квартплата в среднем не превышала 3 % семейного дохода.
Такая жилищная программа и сделала возможным переселение из деревень десятков миллионов людей. И не на улицы, а во вполне приличное жилье.
Причем при Хрущеве строили в основном пятиэтажные «хрущобы» с низкими потолками, совмещенным санузлом, смежными комнатками, без лифтов. При Брежневе стали строить дома, тоже собиравшиеся из модулей, которые производились промышленным способом, на специальных комбинатах.
Но были это дома, во-первых, более долговечные. Расчетное время эксплуатации «хрущевки» порядка 55 лет. Сроки безопасной гарантированной эксплуатации таких домов, построенных в конце 1950-х, уже вышли.
А девятиэтажные «брежневки» с лифтами, с более удобной планировкой, должны «прожить» не менее 70–80 лет.
Во-вторых, они и правда намного просторнее и удобнее. Застой, говорите? Ну-ну…
Очереди на квартиры были разные: и на предприятиях, и «общие». На предприятиях все зависело от того, какими фондами оно располагает. На богатом предприятии квартиры получали быстро: на протяжении нескольких лет. Если возводились целые города, их строители получали квартиры сразу, за считаные месяцы.
Красноярск в 1960—1970-е был сплошной огромной новостройкой. И нужному для города специалисту вполне могли просто показать ключи от квартиры: заключай договор и вселяйся. Это работало.
На бедном предприятии стоять в очередях приходилось, как в «общих», — лет по 15. Возникали несправедливости, порой довольно неприятного свойства. Например, в Таллине выстроили два новых района: Силламяэ и Мустамяэ. Благоустроенные квартиры в них получали рабочие, инженеры и прочие сотрудники крупных производств. А были они в основном русские.
Старый район Таллина, средневековый немецкий город, очень оригинален и красив. Узкие кривые улички пересекаются под самыми причудливыми углами, много памятников старины, близко от парка Кадриорг и площади Рынок… Но одно дело приехать туристом, а совсем другое — жить в квартирках без горячей воды и перспектив расселения разросшейся семьи. Жили же там в основном эстонцы, понятное дело.
Национальная проблема усугублялась тем, что «коренные» имели счастье смотреть из своих полуподвалов, как проходят мимо их домов «оккупанты» и «мигранты», в кармане у которых позвякивают ключи от современных просторных квартир.
При распределении же квартир на предприятиях ли, в порядке ли «общей очереди» хотя бы в теории соблюдалась справедливость. Многодетные, хронические больные и «заслуженные» имели право на первоочередное вселение, и их право реально осуществлялось. В Красноярске и сейчас одна семья живет в квартире, сделанной из двух: трехкомнатной и четырехкомнатной. В этой семье было 7 детей, и квартиру им дали «сдвоенную».
Санитарная норма была невелика — 9 квадратных метров на человека. Встать в очередь на расширение можно было, если на члена семьи приходилось 5 метров или меньше (в некоторых городах — 7 метров). Немного? Но, во-первых, учитывалась только площадь комнат. Кухня, коридоры, кладовки, ванная и туалет не учитывались.
Во-вторых, сдавалась квартира «под ключ», она если и требовала ремонта, то чисто косметического.
В-третьих, квартиры были если и тесноваты, то теплыми и удобными.
Кандидат наук имел право на 10 квадратных метров дополнительно. Доктор наук — на 20 метров, или на отдельную комнату, под кабинет. Я лично знаю людей, которые осуществили это право, оно было вовсе не иллюзией.
Квартиры нельзя было покупать и продавать. Но ведь и выгнать человека из квартиры было никак невозможно.
Фактически семья вселялась в квартиру навсегда. Были случаи, когда людей из квартир выгоняли — например, если умирал глава семьи, крупный ученый или композитор. А семья не имела ученых степеней и особых заслуг, ей полагалась квартира поменьше. Или когда человека за «излишнюю» политическую активность высылали из столичного города. Но таких случаев за все 18 лет «застоя» было… ну, может быть, несколько сотен или тысяч, не больше. Намного больше примеров того, как разросшиеся семьи «расширялись».
«Хорошо» или «плохо» мы жили?
На протяжении всех «годов застоя» уровень жизни в СССР только рос. Не только во время Голодомора, но и после войн в СССР был настоящий тяжелый голод.
Во время голода 1946–1947 годов Косыгин руководил оказанием продовольственной помощи наиболее пострадавшим районам. В большинстве случаев запросы местных властей оставались без ответа, оказываемая помощь поступала к голодающим в сокращенном объеме и с большой задержкой.
В феврале 1947 года председатель Костромского облисполкома Куртов умолял Косыгина в виде исключения выделить для 12 тыс. человек стариков и детей спецпоселенцев, находившихся в сельской местности, хотя бы 100-граммовые пайки хлеба, но получил категорический отказ.[124]
Еще в 1963 году сельские жители в Белоруссии если не голодали, то недоедали. При Брежневе не было ничего даже похожего.
За 18 лет правления Брежнева реальные доходы населения выросли более чем в 1,5 раза. За период 1970–1990 годов объем национального дохода увеличился в 2 раза, на душу населения в 1,7 раза. Население России в те годы увеличилось на 12 млн человек.
Разумеется, все жили очень по-разному. В 1970-е годы доживали свой век старушки на «колхозные» пенсии в 7, 12 или в 20 рублей. По сравнению с ними даже их «городские» сверстницы с пенсией в 60 или 70 рублей казались «богатыми». Все познается в сравнении.
Были многодетные семьи, родители которых не утруждали себя заботами о воспитании детей. Дети, подброшенные бабушкам с колхозной пенсией, работали с 14 лет, а в столовой брали «гарнир» или «два гарнира» — порция гречки или макарон «с подливой» стоила 7–8 копеек. Правда, на портвейн им почему-то всегда хватало денег.
Были мамы, растившие троих детей на зарплату в 80— 100 рублей.
Какой процент населения относился к категории нуждающихся, я не могу сказать. При советской власти эти данные были «закрытыми», то есть говоря попросту, засекреченными. А бравые «перестройщики», уличавшие советскую власть в преступлениях, и совершенных, и несовершенных, как-то не интересовались этим вопросом.
В любом случае средний класс был намного многочисленнее бедняков. Инженерно-технический состав, рабочие с квалификацией, работники торговли и сферы обслуживания, все бесчисленные категории интеллигенции — все мы имели, по крайней мере, крышу над головой, вполне добротную пищу и одежду. У нас был дефицит машин, поездок за границу, цветных телевизоров и престижных вещей. Но предметами первой необходимости были обеспечены практически ВСЕ.
Даже бедняки, те же трое детей матери-одиночки, могли питаться скверно и нерегулярно, но даже и это был не голод. Они могли десятилетиями жить впятером в двухкомнатной квартире, но, по крайней мере, это им было совершенно гарантировано. Им всегда было что надеть, пусть одежда была непрестижной и считалась некрасивой.
