Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги
Наверное, даже родственники Альфреда Рейнгольдовича – всякие там гауляйторы, оберштурмбанфюреры и рейхсминистры – не демонстрировали своей русофобии столь откровенно…
Продажа контрольного пакета «Сибнефти» стала последним залоговым аукционом в новейшей истории. Березовский успел впрыгнуть в вагон уже уходящего поезда. Торги провели в самый канун Нового, 1996 года: аккурат 28 декабря.
Победившая фирма – «Нефтяная финансовая компания» – была элементарной прокладкой с уставным капиталом в 250 миллионов рублей (примерно 30 тысяч долларов). Березовский с Абрамовичем учредили ее напополам лишь тремя неделями раньше. Искомую сумму – 100,1 миллиона долларов – внес в казну банк «СБС-Агро»; как раз перед этим правительство очень удачно разместило в нем $ 137 бюджетных миллионов.
Забегая вперед, скажу, что в течение следующего, 1996 года оставшиеся пакеты акций «Сибнефти» благополучно перейдут в те же самые цепкие хваткие руки, и на всех грядущих аукционах структуры Березовского – Абрамовича неизменно будут одерживать победу.
В общей сложности эта сладкая парочка выложила за 92 % «Сибнефти» примерно 240 миллионов долларов. Если выложила, конечно, вообще.
Тогдашний генпрокурор Юрий Скуратов замечает:
«У прокуратуры были подозрения, что и эта сумма реально не была заплачена. Деньги были изысканы Минфином, переведены из одной графы в другую, зачтены в счет будущих доходов – такие пассажи у нас научились делать мастерски».
На самом деле комбинации Березовского – Абрамовича этим не ограничивались. Сразу после их появления все остатки на счетах Омского НПЗ в «Нефтехимбанке» – порядка 30 миллионов долларов – были переведены в Украину якобы для покупки нефтяных цистерн. Георгий Жук, президент «Нефтехимбанка», помнит это отчетливо. Однако никакие цистерны на завод так и не пришли. Сделав круг, миллионы попросту вернулись обратно в Омск. Таким образом, новые владельцы отчасти купили НПЗ за его же собственные деньги.
Десять лет спустя Абрамович продаст «Сибнефть» государству обратно уже за 13 миллиардов: в 54 раза дороже…
И напоследок – еще несколько штрихов к портрету.
Большинство людей, поспособствовавших рождению «Сибнефти», не остались в накладе. Гендиректор «Ноябрьскнефтегаза» Виктор Городилов стал первым президентом компании. Ныне этот уважаемый человек пребывает на заслуженной пенсии (хотя при таких капиталах на кой черт она ему нужна, эта пенсия) и время от времени наслаждается разглядыванием уличных указателей в своем родном городе Ноябрьске – одна из улиц, а также нефтяной колледж еще при жизни названы здесь его именем.
Его сын Андрей несколько лет возглавлял московский филиал «Сибнефти», потом был первым вице-президентом, отвечающим за финансы, одно время исполнял даже обязанности президента. С 2001 года Городилов-младший целиком посвятил себя служению отечеству – сегодня он трудится на посту первого вице-губернатора Чукотки.
Другой сынок – наследник омского губернатора Полежаева по кличке Папин-Сибиряк – за труды также был принят на работу в «Сибнефть» и, как писали местные газеты, даже получил в собственность 15,5 % Омского НПЗ. Свое влияние и капиталы Алексей Полежаев существенно приумножил, выгодно женясь на дочери первого вице-президента «Роснефти» Виктора Отта.
Племянник губернатора Полежаева Константин Потапов стал в «Сибнефти» вице-президентом.
О том, как были отблагодарены иные участники этих событий – сам губернатор Полежаев, председатель Госкомимущества Кох, президентский литраб Юмашев и другие официальные лица – история, понятно, умалчивает…
Судя по тому, что Роман Аркадьевич процветает до сей поры, надо думать, все они остались вполне довольны. Недаром осведомленные люди поговаривают, что число истинных владельцев «Сибнефти» – тех, кто регулярно получал здесь свою долю, – значительно превосходило официальные данные регистрационной палаты; имена этих дольщиков хорошо известны всей стране.
Глава 5
Сто грамм, которые потрясли мир
Год тысяча девятьсот девяносто шестой – год президентских выборов в России – приближался неумолимо, как комета Галлея, предвестница апокалипсиса.
Чуть ли не до самого конца президент Ельцин не мог определиться: идти ему на второй срок или погодить; он оттягивал этот исторический момент до последнего. С одной стороны, президент смертельно, просто нечеловечески устал; годы первой пятилетки превратили некогда бодрого и взрывного трибуна в еле живую развалину. Но с другой – Ельцин был патологически властолюбив; всю жизнь он не мыслил себя вне власти. Да и семья его – жена Наина, младшая дочь Татьяна – не желала съезжать из Кремля; она только-только распробовала отравленные плоды власти, начала входить во вкус.
Окончательное решение Ельцин принял лишь осенью 1995-го. Случилось это – факт показательный, говорящий сам за себя – когда отходил он от очередного инфаркта, лежа на больничной койке ЦКБ.
К тому дню, когда Ельцин публично заявит о своем выдвижении, их – инфарктов – за его спиной останется уже три; не считая двух микроинсультов и бессчетного количества прочих недугов.
Куда делись былая прыть и стать? Теперь это был тяжело больной, измученный, дряхлый старик. Любые нагрузки были для него подобны смерти; изношенное, подорванное пьянками и буйствами сердце могло остановиться в любую секунду.
Даже в самый ответственный миг – при объявлении о выдвижении (случилось это на сцене Дворца молодежи в его родном Екатеринбурге) – Ельцин не смог произнести свой исторический спич до конца, он потерял голос.
То, что президенту пора на покой, стало понятно еще в 1993-м, когда во время визита в Китай, его разбил микроинсульт; посреди ночи у Ельцина отнялись конечности, он не мог ни сесть, ни встать, и только горько, по-стариковски плакал навзрыд. (Из самолета президента выносили тогда на носилках.)
Потом был еще один микроинсульт – и тоже на чужбине; в сентябре 1994-го, при перелете из Штатов в Европу, Ельцину стало так плохо, что он не смог даже выйти к встречавшему его ирландскому премьеру Рейнольдсу, чем породил массу самых противоречивых слухов и домыслов…
Всегда, еще со времен своей строительной юности, Ельцин пил безбожно. Его сослуживцы по Свердловску вспоминают, что за обедом он прихлебывал водку, точно компот. В минуты душевного подъема Борис Николаевич любил показывать свой коронный номер – «двустволку»; широко раскрывал рот и вливал в себя водку из двух бутылок кряду.
Стрельба из «двустволки» кончилась печально: в 1982-м году Ельцина разбил первый инфаркт. Правда, употреблять меньше он не стал.
Генерал Коржаков, его многолетняя тень, рассказывал мне, что первые годы своего правления Ельцин пил ежедневно; всякое утро начиналось у него с водки, а вечерами бездыханное тело гаранта, точно ленинское бревно, охрана увозила домой.
Даже надорвав окончательно сердце, перенеся череду инфарктов и инсультов, президент не в силах был изменить привычный образ жизни; стоило боли едва отступить, он тайком хватался за бутылку…
Все основные, самые главные провалы ельцинского владычества – Чечня, развал Союза, разгон парламента, шоковая терапия, дефолт – так или иначе были связаны либо с его пьянкой, либо с недугами.
В своей предыдущей книге «Ельцин. Кремль. История болезни» я подробно описал многочисленные тому примеры; как, допустим, иностранные президенты специально подпаивали российского коллегу, дабы сделать его податливее и мягче. («По меньшей мере, он не агрессивен, если пьян», – делился со своим окружением Клинтон.)
Когда Борис Николаевич начинал впадать в состояние утренней прелести, он мгновенно терял интерес к работе и готов был подписать все, что угодно; именно таким макаром казахский президент Назарбаев подсунул ему соглашение о космодроме «Байконур», по которому Россия практически отказывалась от своих претензий.
Во время печально известных беловежских событий Ельцин вообще не просыхал; пить начал сразу, едва приехал в Вискули; он даже текст соглашения – смертный приговор Союзу – прочитал в самый последний момент: перед тем как рухнуть без чувств на кровать.
После того как осенью 1991-го в Чечне было объявлено чрезвычайное положение, Борис Николаевич уехал отдыхать в любимое свое Завидово; отвечавший за ЧП вице-президент Руцкой не мог дозвониться до него битых пять дней; после этого Чечня окончательно стала мятежной.
Даже в решающую ночь с 3 на 4 октября 1993 года, когда страна едва не раскололась на два враждующих лагеря, президент преспокойно отправился ко сну…
Ельцин образца 1991 года и Ельцин образца 1996-го – это два совершенно разных человека, даже внешне мало похожие друг на друга. Все, против чего выступал и воевал тот, прежний Ельцин, во много раз было приумножено Ельциным-новым. На фоне его нынешней свиты некогда ненавистная Раиса Максимовна казалась просто застенчивой монашкой.
