Владимир Винников - Путин. Замковый камень российской государственности
• он не решается отстранять тех, кто вреден для него самого, и привлекать тех, чьи цели совпадают с провозглашёнными им целями, кто готов поддерживать его, имея в виду не то, что можно получить от этого сегодня, а то, что останется после.
Но есть и объективная часть ограничений. Путин пришёл к власти не в результате многолетней борьбы и не во главе партии своих приверженцев, и, собственно, сам он к этой власти не стремился и её не хотел. Но когда она ему досталась, принял на себя не столько даже власть — власти в 1999 году просто не было, а символическое получение её от бывшего президента означало почти политическую гибель, — принял ответственность.
В книге братьев Стругацких «Парень из преисподней» есть строки: «Ты ведь Бойцовый Кот, Гаг?.. — Так точно! — Гаг приосанился. Бойцовый Кот есть боевая единица сама в себе, — в голосе сухопарого зазвенел уставной металл, — способная справиться с любой мыслимой и немыслимой неожиданностью, так? — И обратить ее, — подхватил Гаг, — к чести и славе его высочества герцога и его дома!»
Вот что, кстати, делать, если вы поклялись держать в руках Щит и Меч, защищая святое для вас Дело, но те, кто призвал к нему, — предали или разбежались… Те, от кого вы ждете команд, — на связь не выходят либо отдают явно невнятные распоряжения. А те, кто говорит, что не предал и утверждает, что Делу верен, ведут себя столь неадекватно и нелепо, что остаётся гадать: то ли они провокаторы, то ли полные идиоты?
Когда ты не знаешь, кто рядом: не доверяющий единомышленник или завоевывающий доверие враг? А тот, кто ищет связи с тобой, — то ли действительно связной Центра, то ли занявший его место агент гестапо…
Он был своим среди чужих и чужим среди своих.
И никакой способной поддержать «партии большевиков», и никакого «вооружённого и организованного пролетариата», способного стоять насмерть и раз за радом посылать по мобилизации в борьбу новые и новые полки. А в остальном — как тогда (только в переносном смысле): «Со всех сторон блокады кольцо, и пушки смотрят в лицо».
Задача Путина — завершить полосу пертурбаций. То есть — завершить Революционную эпоху. Но это значит довести Революцию до конца.
Сто лет назад два человека брали на себя ответственность решения проблем, стоявших перед Россией, — и решали они одни и те же проблемы: земельный вопрос, рабочий вопрос, национальный вопрос. Одним был Столыпин. Вторым — Ленин.
Столыпин хотел решить эти проблемы, примирив большинство и меньшинство, имущих и неимущих, вступил в конфликт с обеими сторонами, проблемы не решил — и сам погиб. И тогда их решил Ленин — чётко встав на сторону большинства. И теми методами, без которых, возможно, ещё можно было обойтись в 1910 году, но уже нельзя было обойтись в 1918-м.
Путину сто лет спустя и применительно к иным проблемам нужно делать тот же выбор: примирение непримиримых — или принятие стороны большинства. Путь Столыпина — путь поражения и гибели, открывающий путь тем самым «великим потрясениям», без которых хочется обойтись, или путь Ленина, путь управления этими потрясениями, их минимизации и победы.
В решении проблем такого значения всегда есть те, кто в их решении заинтересован — массы, и те, кому хорошо и без их решения — большая часть элиты. Массы интуитивно в целом сегодня за Путина. Элиты — в значительной степени против.
Но имеющаяся интуитивная поддержка масс в значительной степени ими же не доведена до степени осознанной выношенной позиции. То есть деидеологична. Есть задачи решения проблем — но нет идеологии и стратегии решения проблем. Идеология — это ценности и цели. Для поддерживающего сегодня Путина большинства цели — не определены, ценности — размыты. Как размыты на сегодня и представления о желаемых политических идеалах.
Чтобы исполнить свою Функцию, Путину нужно, не имея своей партии, — опереться уже не на пассивную, а на активную поддержку масс. Актуализировать её и энергетизировать. Для этого нужно то или иное идеологическое начало. Причём начало патриотизма для этого недостаточно. Патриотизм — это желание блага стране, но само благо при разных идеологических подходах будет выглядеть по-разному.
Синтез, тем более глубинный идеологический синтез этих сил, — невозможен, и попытка его сконструировать способна лишь поссорить их между собой: особенно «красных» и «белых», которые могут сойтись в оценках роли Сталина (как позитивной) и Горбачёва (как негативной), но, скорее всего, никогда не сойдутся в оценке роли самодержавия в новой истории России и Николая Второго, равно как в оценке Революции 1917 года и Ленина, Свердлова и других культовых фигур советской власти.
«Красные» никогда не сойдутся с «белыми» в оценке событий XIX–XX веков, причём не сойдутся на сакральном, ценностном уровне. Но они тем не менее могут сойтись в том, что можно назвать «принципом позитивной истории», а именно:
1. Путь и итог исторического развития России в целом позитивен.
2. Граждане России имеют все основания рассматривать её историю как предмет гордости, а не самоуничижения и покаяния.
3. Исторический путь страны должен рассматриваться как путь великих побед — хотя и оплаченных подчас высокой ценой.
Признание единства и самозначимости различных исторических периодов России, в широком разделении — монархического и республиканского, дореволюционного и советского, с одной стороны, объединяет представителей разных исторических пристрастий, но оно же ставит вопрос об акцентах прочтения этого единства: о приоритетности и соотношении каждого из них.
Один подход предполагает, что основным, базовым является досоветский период, а советский рассматривается как своего рода вторичный и позитивный только применительно к периоду восстановления государственной мощи с 1930-х гг.
Второй подход, напротив, полагает, что дореволюционный период есть историческое начало и историческая основа, переживавшая тяжёлый системный кризис в начале ХХ века, а советский — есть вершина российской истории и венец исторической миссии народов страны, первыми в мире создавших народное государство и общество, о котором люди мечтали тысячелетиями.
Историко-идеологические споры по этому поводу могут длиться годами и десятилетиями. Но два факта требуют в этом отношении особого учёта с точки зрения текущей политико-социологической значимости.
Первый — то, что наивысшего могущества Россия достигла именно в советский период, когда не только сыграла определяющую роль во Второй мировой войне, определив дальнейшее развитие человечества, не только совершила гигантские цивилизационно-технологические прорывы, включив две трети планеты в зону своего политического, экономического и идеологического влияния, но и воспринималась большей частью человечества как желаемый образец и модель будущего устройства мира.
Второй — то, что большую часть описанного выше тройственного политического союза составляли бы политические симпатизанты советской модели: 36 % из 69 % доли данного союза среди всех граждан.
С другой — что для населения России доля позитивных культовых образов и фигур советской эпохи ещё больше и начинает возрастать и в наиболее молодых группах.
По майским данным ФОМ 2013 года (http://fom.ru/Proshloe/37), 40 % граждан считают, что Ленин принёс стране больше пользы, и 18 % — больше вреда, в отношении Сталина эти цифры составляют соответственно 32 % и 23 %. Хорошим человеком Ленина считают 51 %, плохим — 10 % (http://fom.ru/Proshloe/10899).
Особо нужно обратить внимание на то, что если по мере снижения возраста от 75 лет и старше до 36–42 лет положительная оценка деятельности обоих лидеров снижается: для Ленина — с 61 % до 30 %, то при дальнейшем понижении возраста, с 28–35 лет до 18–22 лет, эта оценка возрастает с 30 % до 43 %.
Схожая картина наблюдается в оценке деятельности Сталина: с понижением возраста от 75 лет до 43–50 лет она снижается с 49 % до 24 %, но затем вновь растёт и в возрастной группе 18–22 лет достигает 34 %.
Иными словами, налицо явное улучшение отношения к двум главным знаковым фигурам, олицетворяющим советскую эпоху (то есть к базовому образу советского периода) именно у молодых поколений, то есть и Ленин, и Сталин занимают лидирующие позиции в молодёжном сознании.
При этом историческую роль Ленина положительной в истории России (http://fom.ru/Proshloe/10899) считают 57 %, отрицательной — 19 %.
По данным Левада-центра от апреля 2013 года, говоря об историческом значении Ленина, 58 % высказывают те или иные позитивные оценки против 25 % отрицательных (http://www.levada.ru/19-04-2013/o-lenine-i-leningrade).
Одновременно, согласно майским данным этого же центра, оценивая фигуру Николая Второго, только 23 % считают его безвинной жертвой, тогда как 55 % в тех или иных формулировках признают, что он заслужил свою судьбу.
