Александр Скобов - Агония
Системный либерал Николай Сванидзе утверждает, что парижская трагедия дает России уникальный шанс вернуться в европейскую семью, заняв однозначную позицию против террористов. Это будет автоматически означать встать на сторону Запада, на сторону его ценностей. Ведь мир поляризовался. Или «Я — Шарли», то есть в защиту свободы. Или «Убивать, конечно, плохо, но…», что означает фактическое оправдание террора и репрессий.
Я не спрашиваю Николая Карловича, действительно ли он верит, что путинский режим может захотеть стать союзником Запада и ради этого отказаться от своих антизападных установок. Я хочу спросить о другом: действительно ли он считает, что путинскую Россию можно (то есть допустимо) взять в союзники?
Лично я так не считаю. А обязанность российской демократической оппозиции в нынешнем глобальном противостоянии свободы и насилия вижу в том, чтобы предупредить Запад об опасности попыток привлечь к союзу того, кто предаст при первой возможности. Показать западной общественности, что путинскую Россию ни в коем случае нельзя приглашать в союзники. Хотя бы потому, что в этой стране сажают за выражение солидарности с Charlie Hebdo. Сажают тех, кто тоже готов идти до конца в защите принципов светского государства, кто действительно является союзником свободного мира в глобальном противостоянии. Но для этого оппозиция должна показать, что такие люди в России есть. А потому — больше карикатур, хороших и разных. Их распространение сегодня — отнюдь не шуточная форма сопротивления.
19 января 2015 г.
Народ и кремлевская сивуха
Захлестнувшая Россию волна мракобесия идет не снизу, а сверху. Уже не раз говорилось, что фашизм в России может прийти к власти не через свободные выборы, но в результате сговора элит. Как и везде. Даже в Германии, вопреки устоявшемуся мифу, именно в результате такого сговора президент Гинденбург передал власть Гитлеру, располагавшему всего третью мест в парламенте. И в России фашизм может прийти только из Кремля.
Фашизм в России сегодня принял форму «русского мира», поднявшегося в крестовый поход против мира атлантического. Его адепты ненавидят западную свободу, но при этом сами ощущают себя борцами именно за свободу. За своеобразно понятую свободу. За другую свободу.
Современная западная «цивилизация толерантности» возникла в результате того, что Запад шел по пути последовательного ограничения деструктивных человеческих инстинктов — агрессивности и связанной с ней жестокости. По пути ограничения внутривидовой борьбы за доминирование. Причем с опорой на внутренние ресурсы личности. Эти ограничения фашисты всех времен и народов считают насилием над человеческим естеством. Апеллируя к «корням и почве», они противопоставляют «обществу толерастии» племенную архаику с ее культом силы и готтентотской моралью. Они сражаются за свободу лгать, подличать, унижать, насиловать, порабощать. «Русский мир», как и «нордический мир» до него, сражается за освобождение от «химеры совести».
Фашизм в Россию пришел, причем пришел именно из Кремля. Группы черносотенных активистов-погромщиков с черепами и крестами всегда были и остаются совершенно маргинальными. Общественную опасность они приобрели только за счет поддержки из Кремля, только за счет его ресурсов — организационных, финансовых, информационных. Это Кремль создает для них режим наибольшего благоприятствования и нейтрализует попытки сопротивления их оппонентов. Это Кремль формирует из них отряды штурмовиков-титушек. Это Кремль обеспечивает массовку на их шествиях и митингах. Это Кремль взял на вооружение их идеологию и уже давно распространяет ее силами собственных пропагандистов через подконтрольные ему СМИ.
Но как быть с тем, что большинство российскоподданных без сопротивления приняло эту идеологию и хотя бы пассивно поддерживает политику Кремля, поддерживает фашизм? Пусть пресловутые 85% и туфта, но все равно это заметное, внушительное большинство. Не значит ли это, что Кремль всего лишь ответил на запрос, идущий-таки снизу? И вот уже вновь все громче раздается плач о том, что русский народ — природный и неисправимый холуй и хам, а потому здесь все бесполезно.
Среднестатистический российскоподданный склонен к консерватизму и патернализму, он угрюмо-подозрительно поглядывает исподлобья на окружающий мир. Безусловно, он тяжелый пассажир. И все же природным мракобесом он не является. Чтобы совсем отключить у него совесть, растормозить агрессию, превратить в животное, его надо было опоить сивухой из геополитики, конспирологии и злобного великодержавного шовинизма. Сегодня он просто нажрался этой хлещущей из всех телеканалов кремлевской сивухи. Нажрался как свинья. И он силится схватить за грудки Запад с извечным вопросом пьяницы: «Ты меня уважаешь?»
Я далек от слюнявого народолюбия. Я не считаю, что народ никогда не бывает ни в чем виноват, а если он ведет себя дурно, то только потому, что «среда заела». В конце концов он по своей воле жрал сивуху. Его к ней тянет. Но льется эта сивуха из Кремля.
Самый сильный кайф и самую сильную растормозку дают не столько составляющие кремлевскую сивуху идеи неоимперского реванша, сколько ощущение, что эти идеи начали реализовываться. Создать такое ощущение мог только Кремль. Потому что только Кремль мог действительно начать их реализовывать. Боевики Лугандонии страшны лишь постольку, поскольку за их спинами маячат танковые армады Путина. Открытое появление этих армад на территории Украины вынудит-таки Запад сделать то, чего так не хочется. Именно поэтому западные лидеры буквально повисают на руках у Украины с криком: «Только не это! Не провоцируйте маньяка с тесаком! Лучше расслабиться и получить удовольствие». Не будь этой связи донбасских рашистов с тем, что маячит у них за спиной, даже их «моторолы» с «бесами» вели бы себя иначе. Трезвее, что ли. Беда в том, что не существует механизма, с помощью которого можно бы было порвать эту связь. И фашизм продолжает расползаться из Кремля.
Кремлевская сивуха делает обывателя-традиционалиста соучастником преступлений Кремля. Состояние опьянения в момент совершения преступления никогда не считалось смягчающим обстоятельством. За соучастие придется отвечать. И пока клиент пьян, с ним бессмысленно вступать в диалог. Можно было пытаться отговорить его жрать сивуху до того, как он начал ее жрать. Теперь же нужны холодный душ и смирительная рубашка в виде потсдамских «четырех Д» и зон ответственности. Но когда «традиционалистское большинство» протрезвеет, с ним можно и нужно будет вступать в диалог. И убеждать не употреблять сивухи впредь. И не избирать во власть очередных торговцев сивухой. Чтобы это получилось, нужно лишь нейтрализовать фактор Кремля.
Обыватель-традиционалист еще может протрезветь и отказаться от сивухи. Его зависимость от сивухи психологическая. В отличие от правящей элиты, которая давно сама подсела на собственную сивуху. Подсела до физиологической зависимости, а это не лечится. Раскручивать маховик мракобесия ее заставляют кровные классовые интересы. Идеология рашизма — последнее оправдание сохранения ее власти и привилегий. И рашизм приходит из Кремля.
Поэтому путинскую элиту придется выкорчевывать под корень. Но путины приходят и уходят, а русский народ остается.
24 февраля 2015 г.
Все ближе к делу
Генпрокуратура направила в СКР материалы для возбуждения очередного уголовного дела против Ходорковского. На этот раз в связи с его публичным выступлением. Желающие могут вступить с прокуратурой в увлекательную игру по выяснению, тождественна ли констатация несомненного факта неизбежности и необходимости революции призыву к ее совершению. Мне интереснее другое. Если режим действительно начнет возбуждать уголовные дела за его оценку как режима незаконного и преступного, он может вернуть публичному слову то значение, которое оно за последние четверть века совершенно утратило.
В советское время за любую критику существующего строя, действующего руководства или его политики полагалась уголовная статья. В этом парадоксальным образом выражалось почтение советского режима к слову, его мистическая вера в то, что слово может изменить мир. И если сажали не по каждому такому поводу, то могли ведь по каждому. Это знали все, поэтому желающих рисковать находилось мало. Зато каждый такой случай становился событием. Смелое слово действительно было делом.
Подсознательно благоговейное отношение советских людей к слову в полной мере проявилось в перестройку. Поток правды о советском государстве, которую стало можно говорить, превратил в картонную пустышку и смыл некогда грозную империю. Слово ее дескрализировало, потому что само считалось сакральным. Одновременно многие общественные деятели приобрели авторитет и вес прежде всего за счет того, что они говорили и писали.
