Загадка пропавшей экспедиции - Битти Оуэн
Затем Андерсон уносил фотопластинку в «темную комнату» для проявки. Через десять-пятнадцать минут он появлялся с мокрой пластиной, которую вешал на веревку для белья, натянутую по всей длине палатки. Наконец, они с Нотманом изучали качество снимка и решали, не следует ли изменить технику съемки.
Когда первый этап работ закончился, Нотман, Андерсон и Ами принялись детально рассматривать снимки. Андерсон быстро указал на первый отпечаток: «У него в голове большой кусок льда». Замерзшие ткани мозга испортили изображение, это означало, что им нужно снова делать рентген после дополнительной разморозки. Взглянув на снимок грудной клетки, Нотман показал на маленькое затемнение около шеи Хартнелла. «У нас появился первый металлический объект», — сказал ученый. — «Он выглядит, как кольцо». (На самом деле этот кружок оказался оправой декоративной вышитой пуговицы). Снимок грудной клетки также вызывал вопросы, поскольку внутренние органы выглядели нехарактерно и имели необычную и разнообразную плотность. Это была целая серия неожиданных находок, обнаруженных на первых же снимках, сделанных в полевых условиях.
Ларри Андерсон в палатке, где проводились рентгеновские и патолого-анатомические исследования. Он устанавливает рентгеновскую лабораторию. Громоздкая конструкция слева — портативная «темная комната»
Доктор Гарри Д. С. Гудсир
Особенности костных структур по большей части выглядели непримечательными, за исключением подозрения на компрессионный перелом одного из позвонков шейного отдела. Возможно, это был след падения Хартнелла во время экспедиции. Некоторые дегенеративные изменения костей ученые обнаружили на левом плече и левом локте. Обычно такая деформация (состоящая из наростов и выступов и обнаруженная у человека столь молодого возраста), указывает на ответную реакцию организма на какую-либо травму. Также одна из малых трубчатых костей левой ноги имела признаки остеомиелита или костной инфекции, которая, должно быть, сделала Хартнелла уязвимым к системным инфекциям (заражению крови). Любая из этих проблем могла привести Хартнелла на больничную койку, где его немедленно принялись усиленно «лечить» консервированной пищей.
Однако помимо особенностей костей, по первым снимкам удалось определить немногое. Битти интересовало, позволит ли состояние мягких тканей, которые, на первый взгляд, очень хорошо сохранились, провести полноценную рентгенографию. Какое-то время Нотман был разочарован первыми результатами, ведь даже у высушенных и выпотрошенных египетских мумий ему удавалось обнаружить на снимках более значительные подробности.
Расстроенные не очень удачными снимками, Нотман и Андерсон решили их полностью переделать после того, как Хартнелла освободят от одежды. Битти, Ами, Нунгак и Швегер приступили к делу. «Нужно попросить пациента сесть», — сказал Ами, поручив Битти и Швегеру подержать тело, пока он пытается снять с него верхнюю рубашку. Владеющие навыками оказания первой медицинской помощи Ами, Нотман и Андерсон всегда называли умерших моряков из экспедиции Франклина пациентами, демонстрируя, таким образом, строго профессиональное отношение к медицинским процедурам и исследованиям даже в таких экстраординарных обстоятельствах. После первых безуспешных попыток снять одежду с Хартнелла через голову и конечности решили, что придется все же разрезать ткань. Чтобы минимизировать повреждения, Битти сделал один вертикальный разрез на спине каждой вещи. Таким образом, удалось избежать избыточного натяжения материи, которое могло бы привести к разрывам волокон и швов.
Как только с тела сняли одежду, ученые сделали еще одно поразительное открытие.
«Боже мой! Его уже вскрывали! Вот это да! — воскликнул Ами. — Это перевернутый Y-разрез. Я никогда такого не видел, это абсолютно уникально!»
Вдоль груди и живота Джона Хартнелла шел зашитый разрез, который, вне всякого сомнения, свидетельствовал о том, что вскоре после его смерти корабельный врач «Эребуса» ассистент-хирург доктор Гарри Гудсир, патологоанатом по образованию, попытался установить возможную причину смерти. Неудивительно, что Ами так поразило это открытие. Появилась беспрецедентная возможность своими глазами увидеть, как работали их коллеги много лет назад. Проводя собственное вскрытие, Ами фактически ассистировал этому давно умершему доктору. Хирург с «Эребуса», естественно, надеялся, что вскоре доставит результаты в Англию, но ему вместе со всеми пришлось навсегда остаться во льдах Арктики. И только теперь люди смогли увидеть то, что открылось этому врачу сто сорок лет назад.
Ученые терялись в догадках: что заставило хирурга провести вскрытие? Конечно, основной мотив — это определение причины смерти. Но что привело к такому решению? Наверное, доктора насторожила смерть Джона Торрингтона с «Террора» тремя днями ранее. А может быть, у Хартнелла наблюдались какие-то симптомы, которые порождали у врачей серьезные сомнения в причине смерти. Теперь эту загадку предстояло решить уже Ами.
Стандартный разрез при вскрытии сегодня выглядит, как буква «Y», где ответвления «Y» расходятся к плечам и смыкаются у основания грудины. От этой точки разрез ведется вниз до лобковой кости. В случае вскрытия Хартнелла этот разрез был перевернут — ответвления «Y» начинались от каждого бедра, встречаясь около пупка и продолжаясь вверх до окончания грудины. Ученые не располагали точной информацией о том, как именно проводили вскрытие в середине XIX века. Поэтому Битти пытался понять, не указывает ли этот разрез на то, что хирурга прежде всего интересовал живот, или это была обычная процедура, которой и следовал врач. Впоследствии Ами шаг за шагом смог восстановить действия своего предшественника. И в конце концов это помогло ученым определить причину смерти.
Произведенное вскоре вскрытие разрешило загадку странных рентгеновских снимков — врач «Эребуса» вынул органы для исследования, а затем в беспорядке поместил их обратно. Неудивительно, что эта нарушенная анатомия привела к бессмысленному скоплению мягких тканей на первых снимках, сделанных Нотманом и Андерсоном. Коричневатая окраска льда, замеченная при снятии крышки гроба, вероятно, появилась от крови и других жидкостей, когда вода заполнила гроб летом 1846 г.
После того как Нотман и Андерсон закончили вторую серию снимков, проявка которых заняла шесть часов (в общей сложности — четырнадцать часов рентгенографии), они отправились на долгожданный отдых. Но прежде им довелось испытать настоящий страх. Работа продолжалась допоздна, и большинство членов команды уже разбрелись по своим палаткам. Савелль и Нунгак сидели в палатке-кухне и разговаривали. Битти в палатке рентгенографии составил компанию Нотману и Андерсону. Собака Кеена, которую взяли с собой в качестве сторожа от белых медведей, отиралась у кухни и надоедливо скулила. Вдруг она перестала скулить — что само по себе выглядело необычным. А потом она начала бешено лаять. Ученые переглянулись. Они никогда не слышали раньше, чтобы она так лаяла, и поняли, что на то есть одна причина — медведь. Затем раздались хлопки ружейных выстрелов и крик: «Медведь в лагере!». Битти схватил ружье, принесенное в палатку, и осторожно высунул голову наружу. От основного лагеря рентгеновская палатка и навесы над могилами были отделены расстоянием примерно в 330 футов (100 м). Высунувшись за угол палатки и увидев медведя, все схватились за оружие. У Битти было непривычное ему ружье Коуэлла. Нотман, оглядевшись, схватил попавшуюся под руку лопату. А у Андерсона была камера. Вооружившись таким образом «до зубов», они спрятались за палатку, стараясь не попасться на глаза медведю, которому уже надоели голоса и ружейные выстрелы. Наконец зверь медленно пошел прочь, направляясь к берегу. Проходя мимо могил с подветренной стороны, он учуял запахи трех живых людей и Джона Хартнелла. Когда медведь стал принюхиваться, Битти в панике подумал: «Боже мой, он сейчас двинет сюда!». Но выстрелы все же отпугнули животное и заставили его ретироваться. Медведь направился к берегу, а затем безмолвно исчез во льдах. К счастью, все обошлось! Но с этого момента и до окончания сезона ученые стали выставлять часового — нести дозор вместе с собакой. По следам медведя Нунгак смог определить, что тот пришел со стороны залива, подошел к кухонной палатке, спугнул чаек, затем двинулся к складу продовольствия рядом с кухней и там столкнулся с собакой, решив к ней принюхаться. Неудивительно, что Кеена дико залаяла. Когда люди стали высовываться из палаток, пытаясь понять, в чем дело, они стали свидетелями встречи медведя и собаки, буквально нос к носу. Кеене повезло, что она осталась цела и невредима. Впрочем, Нотману, Андерсону и Битти также улыбнулась удача. И хотя все это случилось после выматывающего рабочего дня, никто из команды долго не мог лечь спать.
