Евгений Додолев - БереZOVский, разобранный по буквам
Теперь масштаб всего будет сжиматься быстрее.
Тусклость, серость и мелкотравчатость прилипнут и достанут.
А все равно надо подниматься из кресел, выходить из зала».
Михаил Панюков:
«„Казалось бы — что мне? Чужой человек. А вот отчего-то больно“. Это написала у себя на страничке Ирина Петровская, одна из самых известных журналистов России. И вспомнила — с умилением, — как БАБ подарил ей первую в жизни машину. Нет, я что! Я бы сам машину взял, еще как! Только если уж целуешь гроб Березовского, то тогда от. сьот Кадырова!»
Михаил Ямпольский:
«Березовский — последняя фигура героического периода. Персонаж bigger than life, короновавший правителей, начинавший войны, стряпавший конституции по своему усмотрению. Человек страстей, игравший по-крупному и часто проигрывавший. Интересен сегодня контрастом, который он являет по сравнению с новой цивилизацией карликов, не имеющих воли и лебезящих у барского стола. Герои кончились, наступило время мелкой дряни. Любопытно, что Следственный комитет, грезящий романами Дюма, стремится найти мощных заговорщиков — террористов, бомбистов масштаба Березовского, а находит на эту роль Развозжаева, который продавал шапки. Даже главному врагу Навальному не могут приписать ничего, кроме мнимой кражи древесины. То, что власть долгие годы все нелады приписывала коварной воле Березовского, показательно: литературные фантомы героических, романных времен. Последний живой “титан” прежней эпохи — Ходорковский — в неволе, и ворон клюет его печень. А дальше — бастрыкины, железняки и лаховы. Конечно, титаны прошлого, начиная с Ельцина, — не совсем герои Еомера, но в нынешнюю Лилипутию их тоже не засунешь».
Владимир Мамонтов:
«Нашел у себя в телефоне его мобильный. Можно стирать, но не сделал этого. Черт его знает почему, но я не стираю эти телефоны, и их все больше, увы, мобильник у меня под неизменным номером уже третье десятилетие. Он всегда брал трубку, отвечал, комментировал, сердился. Сам жил, никого не нанимал жить вместо себя. И то, что счеты с жизнью, проигравшись в этом казино, свел сам — очень возможно».
Николай Усков:
«Ерустно. БАБ — авантюрист ив то же время атомный реактор слова и дела. Масштабный человек, словно из XVIII века. Великий и жалкий».
Сергей Пархоменко:
«Как говорится, „теперь об этом можно рассказать“. Когда Борис Березовский получил статус политического беженца в Великобритании, ему было предложено, как всегда делается в таких случаях, выбрать себе новое имя для оформления ему новых документов. Березовский пожелал назваться Платоном Елениным, по имени главного героя романа „Большая пайка“, написанного его другом и соратником Юлием Дубовым. И ему был выдан британский паспорт на имя Платона Еленина, с которым он и жил в последующие годы. А когда такой же статус политического беженца получил Юлий Дубов, он пожелал, чтобы ему был выдан паспорт на имя Бориса Березовского. И много лет после этого он получал свое маленькое удовольствие при виде ступора, в который впадали пограничники разных стран мира, обнаружив этот паспорт у человека, который Березовского совершенно не напоминал.
В самоубийство Березовского мне поверить трудно. Невозможно. Однажды мы с ним заговорили — как-то случайно разговор вырулил на эту странную тему
— о здоровье и болезнях. Он мне сказал: „Мое здоровье — это еще одно мое оружие. Кто первый умер — тот и проиграл. Я все время выигрываю.“ Это в нем очень сильно сидело. В последний раз я его видел ровно год назад. Не похож он был на потенциального самоубийцу. Совсем».
Эдуард Дорожкин:
«Какие же сволочи живут в России. Даже на исчадие ада Березовского стали лить елей: одну он с интервью на хуй не послал, другой, блядь, дверцу авто открыл. Ну да, это, конечно, значительно важнее того, что все до единой беды нынешней России — его рук дело, включая нынешний личный состав Политбюро».
Марк Фейгин:
«Березовский, несомненно, был демоном русской политики. Он не был местечковым, в нем был масштаб. Парвус, Распутин и Березовский в одном ряду».
Анна Рождественская:
«Есть люди, смерть которых удивляет. Как будто они не люди, и смерть не про них. Вот Майкл Джексон когда умер — я помню свое изумление. Как так — умер?! Джексон не может умереть, Джексон может только поломаться. Или вот БАБ — совершеннейший персонаж
Еофмановских “Эликсиров дьявола”. Ну вот как он может умереть? Он танцует, поди, где-нибудь на крыше: “Давай. на крышу. на крышу. там мы поборемся, и кто спихнет супротивника, тот король и может пить кровь!”»
Аркадий Кайданов:
«Ему всегда нравилось создавать вокруг себя шум, легенды и движуху. Не изменил себе и после смерти. А вот в то, что БАБ мечтал вернуться, — верю, и даже не сомневаюсь.
Только наш бульон был живителен для него.
Кажется, я понял одну из причин гиперактивной реакции широкой публики на смерть БАБа!
Россия всегда была склонна мыслить мифическими образами, она всегда любила сказки, а БАБ был сказочным злодеем, он был мифом, самостоятельно сотворившим себя на благодатной для мифотворчества почве.
Когда сказка кончается — немного грустно, пусть это была и страшная сказка.
А теперь надо или придумывать новую страшилку, или выныривать в свою повседневность, которая еще страшнее.
Но мы лучше придумаем, верно?..
Человек всю жизнь вел свою игру, упиваясь собственным дриблингом. И вдруг оказалось, что он уже играет сам с собой и за пределами поля. Это невыносимо и гибельно для натур такого склада.
Закрывая для себя тему бурно жившего и шумно усопшего, отмечу два роковых прокола этого человека.
1. Он был убежден, что судьба повелела ему вращать Землю, позволив не заморачиваться при выборе способов и механизмов.
2. Он постоянно влюблялся в невероятных тварей и сук, страдал из-за них и выбирался из-под обломков каждого своего романа с изрядно облегченными банковскими счетами и болью в душе».
Аксинья Гурьянова:
«Грустно, и болит душа. Много лет тому назад один человек поверил в меня, хотя я даже не умела обращаться с компьютером, не знала иностранных языков, не понимала, что делать и у кого просить помощи в незнакомой и враждебной
Москве. На первой встрече он спросил меня: „Как тебе Путин?“ (ВВП тогда начал набирать обороты.) Я тут же выпалила: „Я буду работать у него?“
„Нет, — ответил он, — Путин будущий президент“.
Так и сбылось. Сбылось и многое другое.
Очень важно, чтобы в тебя кто-то верил, и в меня поверил Он. Но еще более важно быть всегда благодарным тому, кто первым протянет тебе руку помощи. Гадкому утенку, которым тогда была я, никто, кроме него, не хотел помочь. Спасибо ему за это, я никогда его не забуду».
Михаил Дегтяръ:
«В действительности, последним интервьюером Бориса Березовского был я. И дело происходило не в Four Seasons, а отеле 41 на Buckingham Palace Road.
Этот парень из Forbes только отошел от Бориса Абрамовича, как сразу подошел я.
Многое он мне рассказал в тот вечер, но даже сейчас не буду этого пересказывать: ведь Березовский просил этого не делать! Скажу лишь, что был он весел, бодр, ни о каком самоубийстве не помышлял.
В свое время я просил его помочь привести в порядок одну еврейскую могилу в Массандре. Об этой могиле я в 1995 году снимал фильм. Просил я и его, и Гусинского. Оба отказались. И тогда я с экрана Российского ТВ обвинил их в том, что не имеют они права считать себя евреями. Я напомнил Борису Березовскому ту давнюю историю, но он не вспомнил.
Мы стали прощаться.
— Увидишь там, в гардеробе, еще кого-нибудь, — сказал Березовский, — скажи им, что я больше не принимаю. Ты — последний.
— Как же я докажу, что был последним?
Березовский протянул мне пачку сигарет Benson & Hedges. Внутри была всего одна сигарета.
— Покажи им это, они поймут, — улыбнувшись, сказал Борис Абрамович. — И еще: не вздумай написать потом, что я здесь тоскую по березам.
На этом мы и расстались.
Кто-то когда-то после смерти кого-то гениально придумал — ушла эпоха. Теперь каждый раз после смерти более-менее известного человека весь фейсбук пестрит “оригинальными” пошлыми мыслями про уход эпохи. Сколько уже эпох ушло на нашей памяти? Вот и сегодня ушла эпоха. А что тогда осталось?»
Роман Манекин:
«Деньги, сами по себе — ничто. Большие деньги возникают там, где есть кредит. А кредит в РФ прямо обусловлен близостью к власти. БАБ при ВВП был отлучен от власти. Это — главный фактор! Соответственно не разориться он не мог. Это было не более чем делом времени. Как и предполагалось, небольшого.»
