Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №1 (2002)
Недавно я побывала в такой классической сменной (вечерней) школе № 41 города Москвы. Раньше здесь учились рабочие с находящегося по соседству “номерного” завода. Школа открывала классы в воинских частях. В стройбате служило много нерусских ребят, и они, прощаясь с учителями, говорили, что у них дома с московским аттестатом возьмут в лучший институт. С завода теперь учеников нет, классов в воинских частях тоже. Но приводят своих ребят спортивные тренеры — рядом стадион “Динамо”. Если тренер увозит ребят на сборы, на соревнования, сам заходит, чтобы взять для них задания.
В московских вечерних школах теперь учатся подростки, работающие в магазинах, кафе, мелких мастерских. Есть и такие, у которых родители “челночат”, почти не бывают дома, поэтому старший приглядывает за младшими и может учиться только в сменной школе. За последние года два больше стало двадцатилетних учеников, пришедших из армии. Они потом непременно поступают в институты или в техникумы. Сегодня в сменных школах можно видеть такой отбор характеров и талантов, какого не бывает в модной программе “Одаренные дети”. Для социальной закалки бедняков, под одной крышей со сменной школой размещают платный экстернат — для детей из обеспеченных семейств. Сменная школа — бесплатная, но теперь ее ученикам не полагается ни дополнительного выходного дня, ни отпуска на время экзаменов. Казалось бы, государство заинтересовано (вернее, должно быть заинтересовано! ), чтобы каждый гражданин России получил среднее образование, а значит, и в успешной деятельности сменных школ, в рекламировании возможностей осуществить конституционное право на образование. Но нет. В новом трудовом законодательстве не предусмотрены льготы для тех, кто работает и учится. Таким манером власть высказала свое отношение к двум миллионам неграмотных ребят: они ей не нужны ни сегодня, пока маленькие, ни потом, когда вырастут.
Русская история для русской школы
Правительство у нас в России по-прежнему либеральное, однако и оно вынуждено было оборотиться к русской истории. 30 августа 2001 года министры обсуждали школьные учебники по истории, причем каждый из них предварительно получил шесть ранее изданных учебников, излагающих русскую историю как кому заблагорассудится. Конечно, неплохо было бы перед заседанием правительства устроить блиц-опрос. “Скажите, господин министр, в каком учебнике написано, что Зимний брали в 1917 году пьяные матросы?”. “ В учебнике Долуцкого, господин премьер”.
В 2002 году, через 70 лет после возвращения нашей школы к программам дореволюционной гимназии, русские школьники еще не будут заниматься по программам, отвечающим уровню, достигнутому российской системой образования в течение XX века. Но сохраняется доступность образования и сохраняется единое образовательное пространство. Решено умерить количество учебников по каждому предмету — останется для “вариативности” два-три.
Таким образом, через десять лет после отделения школы от государства, провозглашенного реформаторами в начале 90-х годов, государство возвращается в образование. На возвращении настояли губернаторы, обсудившие на Государственном совете предлагаемые правительством планы расширения платного образования и ускоренного введения в программу коммуникативных предметов взамен фундаментальности и гуманитарности, то есть основ, обеспечивавших русской школе мировое лидерство. Новая генерация реформаторов так спешила, что уже успели составить проект базисного учебного плана (БУП), где сократили часы на предметы естественнонаучного цикла, а историю вместе с русской литературой перевели в “региональный компонент”, на усмотрение местных властей.
Государственный совет вообще отказался употреблять слово “реформы” и настоял на “модернизации” образования. Русского слова не нашлось? Но примечательно, что именно местная власть не поддержала регионализацию образования. Поправки, предложенные Государственным советом, правительство обсудило 25 октября 2001 года. А на заседании 30 августа, где обсуждались учебники истории, министр образования В. М. Филиппов охарактеризовал три этапа, через которые прошло за десять лет историческое образование в России. На первом этапе русскую историю стали представлять как сплошной провал, “черную дыру”. На втором появились проекты, согласно которым следовало вообще отказаться от курса русской истории и преподавать всеобщую историю, включая в нее и кое-что о России. На третьем, как сказал министр, “наметились позитивные сдвиги в развитии исторического образования”, но при этом остаются различные позиции современных историков, невозможно выработать единую концепцию непрерывного исторического образования, преемственность школьных и вузовских программ.
Думаю, что читателям “Нашего современника” будет полезно познакомиться и с другими выступлениями на этом историческом заседании правительства. Телевидение показало премьера М. М. Касьянова, который обнаружил в учебнике истории нехорошие слова “рабочий класс” и “народная интеллигенция”. Но тут уж ничего не поделаешь, у каждого времени своя лексика. Историкам труднее будет отбояриться от другого пожелания премьера: чтобы в школьном курсе были отражены достижения минувшего десятилетия, ценности демократического общества, а также то, что сам народ избрал путь рыночных преобразований. И дело тут не в том, что “сам народ” говорит детям другое, а просто-напросто нуждающиеся в розовых красках события еще не канули в историю, это предмет исследования политологов, социологов и других ученых, занятых проблемами современного мира. А в школах пожелание Касьянова осуществляет “Граждановедение”, для того и ввели, еще при Ельцине. Добавлю, что, как сообщают СМИ, бывший президент теперь намерен предпринять издание учебников истории, это станет одним из главных направлений деятельности фонда Ельцина, открытие которого ожидается вскоре.
А. П. Починок, министр труда и социального развития, выступил на обсуждении учебников с позиции государственника и патриота. Да, говорил он, можно критиковать американские учебники за тенденциозность, но после прочтения этих учебников у выпускника американской школы не остается сомнений в том, что Америка — великое государство. “А вот после некоторых наших учебников вопрос о роли и значении России остается”. Слышал бы Починка отставной реформатор Асмолов, насаждавший в школах “новую идеологию”! Однако эти пылкие слова произнес тот самый Починок, который с таким же энтузиазмом борется за правительственный проект нового трудового законодательства, где имеются постыдные и, по сути, антигосударственные, идущие во вред будущему России статьи, узаконивающие ранний детский труд и ущемляющие право каждого ребенка на достойное образование.
Министр культуры М. Е. Швыдкой заявил на заседании правительства: “нельзя изолированно ставить вопрос об историческом образовании”, потому что существует еще больший разброс в учебниках по литературе. “Существуют радио, печать, дети существуют в этом потоке знаний. Они дают трактовки тоже достаточно разбросанные...” Затем министр культуры предложил “скоординировать весь гуманитарный блок телевидения и радиовещания, посмотреть, как это сопрягается с тем, что происходит в кинематографе, и так далее. Нужен системный подход”. От этой прекрасной программы действий министр вернулся к реальности: “Поэтому я считаю, что нужна нормальная историческая дискуссия, которая предшествует созданию учебников”. И выяснилось, что итоги предполагаемой дискуссии Швыдкому известны: “Дети должны знать, что они живут в многообразном мире, где можно исповедовать разные подходы и к прошлому, и к настоящему. И в этом смысле учебник должен быть не просто изложением фактов, а он должен быть изложением точек зрения, если угодно, на разумном и понятном детям уровне”.
А вот это мы уже проходили: разные подходы и разные точки зрения, при условии нынешней идеологической цензуры, особенно в электронных СМИ. Что же касается “нормальных дискуссий”, то о них шла речь в этой статье — о результате обсуждения школьных программ в Российской академии наук.
За полгода до обсуждения школьных учебников по истории, 16 февраля 2001 года, либеральное правительство утвердило государственную программу “Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001—2005 годы”, где прямо говорилось об “активном противодействии фактам искажения и фальсификации истории Отечества”. В СМИ эту государственную программу просто проигнорировали. Не приняли всерьез? Зато по случаю решения правительства о необходимости упорядочивания школьного курса отечественной истории СМИ повеселились: “Даешь “Краткий курс”!”, “Что за история, создатель?”, “Страна с непредсказуемым прошлым”... Я специально пошла в библиотеку, чтобы перелистать побольше газет, и не встретила ни одного уважительного — к русской истории! — заголовка. Газеты охотно публиковали письма читателей, недовольных решением правительства: “По единым учебникам и программам мы мыслящего человека вряд ли воспитаем, даже если они будут самыми хорошими”, “Пусть ребята видят, что к истине ведут разные пути, и научатся выбирать те, которые короче и вернее”...
