Как живые: Двуногие змеи, акулы-зомби и другие исчезнувшие животные - Журавлёв Андрей Юрьевич

Насекомые слетались сами, чтобы отложить яйца в почти еще никем не освоенном, а значит, до поры до времени безопасном водоеме. И эфемерное озерцо вскоре наполнялось рыскающими по дну личинками поденок и даже, наверное, древнейшими жуками тунгускагирусами (Tunguskagyrus), напоминавшими вертячек и кружившими по водной глади. У этих хищников были гладкие каплевидные панцири, весловидные членики конечностей, с помощью которых они гребли (на самом деле упирались в пленку поверхностного натяжения), и разделенные надвое глаза, чтобы нижние фасетки выискивали жертву в воде, пока верхние выслеживали ее на поверхности.

Возможно, что именно насекомые приносили сюда личинок микроконхид, улиток и двустворок, а также икру рыбы и «лягушек» – ведь должен был кто-то есть обильных братьев меньших? Так в сибирских водоемах, донные отложения которых вскрываются теперь по берегам Нижней Тунгуски и других рек, стремящихся в Енисей (или прямо в моря Северного Ледовитого океана), заводились позвоночные. Из рыб это были небольшие (до 30 см длиной) древние костные ганоиды, такие как тунгусихт (Tungusichthys) и эвенкия (Evenkia) с плотным чешуйчатым панцирем, сдвинутыми вперед крупными глазами и множеством мелких острых зубов. Вероятно, такими зубами они давили панцири насекомых и раковины моллюсков и микроконхид.

Единственным здешним четвероногим существом был тоже небольшой, немного похожий внешне на тритона тунгуссогирин Берга (Tungussogyrinus bergi). Понятно, что его родовое имя, как и многих других местных ископаемых, происходит от названия реки Нижней Тунгуски (и от греч. γυρινοζ – «головастик»). Видовое название земноводному дал в 1939 г. Иван Антонович Ефремов в честь академика АН СССР и профессора Ленинградского государственного университета Л. С. Берга. Лев Семенович изучил первых ископаемых рыб с Тунгуски, а также множество современных сибирских речных обитателей. И, конечно, он известен благодаря концепции номогенеза (от греч. νοµοζ – «закон» и γενεσιζ – «рождение») – эволюции на основе закономерностей, а не случайностей. Именно Берг, переживший несколько революций, блокаду Ленинграда (награжден медалью «За оборону Ленинграда») и преследования со стороны агрессивных и безграмотных политиков, как нельзя более точно определил важнейшее различие науки и политики: «…Наука не претендует на обладание абсолютной истиной, и потому ей свойственна терпимость и гуманность. Наука внутренне свободна, относится с уважением к чужой свободе и требует такого же отношения и к себе» [26].

Ефремов не только описал позднепермскую сибирскую амфибию, но и обратил внимание на сходство древней кордаитовой тайги Тунгуски и южных материков и предположил, что «климатические пояса верхнего палеозоя располагались перпендикулярно к современным и экватор пермского времени стоял "вертикально", как наш современный меридиан. Следовательно, ось нашей Земли лежала в плоскости… вращения планет вокруг Солнца, подобно тому, как вращается в настоящее время планета Уран… Астрономы, пока упорно верящие в незыблемость планетных осей, будут находить всяческие возражения и авторитетно "опровергать" нас, геологов…» [27]. С опровержением, правда, выступили сами геологи, установившие, что планетарные оси все-таки далеко не отклоняются, а вот материки пребывают в постоянном движении. Палеоботаники выяснили, что пермская растительность Сибири и южных материков (Гондваны) различалась, а палеонтологи, например Эверетт Олсон, выявили огромное сходство американских и приуральских фаун.

«Тунгусский головастик» оказался весьма необычным ископаемым. У него сохранились не только остатки жаберного скелета, но и отпечатки небольших наружных жабр, что придавало ему сходство с аксолотлем – личинкой-переростком (рис. 17.1).

Череп (всего до 11 мм длиной) был округло-треугольным и укороченным, особенно его заглазничная часть, а глазницы зияли почти в полчерепа – как у лягушки или саламандры. Крупная теменная скважина открывалась между глазами и вела в большой пинеальный мешок. От своих собратьев тунгуссогирин отличался необычными трехвершинными зубами верхней челюсти, уплощенными с боков и высокими. Зубы сидели и на зубной кости нижней челюсти, а также на очень небольших предчелюстной и верхнечелюстной костях, которые не соприкасались с квадратно-скуловой. Из-за этого орбиты доходили до крыловидной кости в нижней части черепа, разделяя его как бы пополам. (При жизни в этих полостях находилась глазные мышцы, и туда же могли втягиваться большие глаза.) Впечатление ажурности черепа усиливается крупными ноздрями спереди и дополнительным окном между ними. Довольно тонкими были и элементы нёбной части черепа – сошник, нёбная, крыловидная и другие кости. Разве что удлиненный парасфеноид с вееровидным основанием придавал ему некоторую крепость. Жаберный скелет, расположенный между черепом и плечевым поясом, состоял из нескольких мелких, слегка удлиненных гиобранхиальных элементов и едва заметных острых конических зубцов. (Последние, довольно разнообразные по форме у ближайших родственников тунгуссогирина, достались им в наследство от рыбьих предков.) Именно расположение этих элементов подсказывало, где располагались не уцелевшие хрящевые жаберные дуги. Позади черепа топорщились три пары наружных жаберных ветвей с короткими частыми нитями (см. рис. 17.1). Такие жабры помогали не только захватывать больше кислорода, но и споро избавляться от излишков двуокиси углерода, что на континенте вулканов представлялось совсем не лишним. (Сами зубцы могли также служить для фильтрации.) А то, что они не были чрезмерно развиты, указывает на медлительный придонный образ жизни тунгуссогирина. В позвоночнике окостеневали только парные невральные дуги, к которым примыкали короткие ребра. Пояса конечностей были развиты слабо. Плечевая и бедренная кости удлинились, причем их размеры заметно разнились у одновозрастных особей. Передние конечности заканчивались четырьмя пальчиками, и два средних особенно выделялись. На брюшке проступают округлые миллиметровые чешуйки с ростовыми слоями, подсказывающими, что особям было по четыре-пять лет. (Чешуя – совсем не редкий признак древних амфибий.)

Рис. 17.1. Отпечаток тела тунгуссогирина (Tungussogyrinus bergi) с пигментом сетчатки (в глазницах) и наружными жабрами (справа), сохранившимися в виде углистой пленки, нижний ракурс; длина черепа 7,5 мм; позднепермская эпоха (252 млн лет); Красноярский край (ПИН РАН)

Легкий скелет тунгуссогирина, многие части которого при жизни, видимо, оставались хрящевыми, в совокупности с приметным жаберным аппаратом выдавал в нем существо, сохранившее личиночные черты, включая наружные жабры. Иначе говоря, тунгуссогирин был неотенической формой. Обычно земноводные вынуждены прибегать к неотеническим «хитростям», если требуется выжить в быстро меняющейся среде, например в то и дело пересыхающих водоемах. Приходится взрослеть и размножаться, по сути, на личиночной стадии. Вулканические озера позднепермской Сибири постоянством не отличались – вот тунгуссогирин и предвосхитил появление половозрелых личинок, аксолотлей, которые откладывают икру по нескольку раз в год. Подобные животные – небольшого размера и быстро размножающиеся – называются r-стратегами («r» – обозначение коэффициента из уравнения, описывающего рост численности популяции). Длинные лапки с широкими перепонками помогали ему плавать. А странные для амфибии зубы шли в ход при сборе пищи: рыбы из озер Восточно-Африканского рифта соскабливают такими зубами водоросли, а тунгуссогирин мог соскребать обильных трубчатых микроконхид с раковин рачков.

Рис. 17.2. Одно из древнейших хвостатых земноводных чунерпетон (Chunerpeton tianyiensis), вид сверху; длина 15 см; позднеюрская эпоха (160 млн лет); Яньляо, пров. Внутренняя Монголия, Китай (Пекинский музей естественной истории)