Гюнтер Вермуш - Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков
Тревожная информация на ту же тему стекалась и в штаб-квартиру англо-американских войск во Франкфурте-на-Майне. Уже в концлагере Эбензее освобождённые узники «команды фальшивомонетчиков» рассказывали американцам о своей лагерной судьбе. Но они не имели представления о том, куда делись гробоподобные ящики, в которых хранились фальшивые деньги. Примерно в это же время пришла радиограмма из района Бад-Аусзее о том, что удалось обнаружить грузовик, в котором оказались ящики, наполненные фунтами стерлингов. Майор Джордж Макнэлли, опытный эксперт по фальшивым деньгам, незамедлительно отправился на место, чтобы изучить обстановку и продолжить поиски. В грузовике было 23 ящика, в которых находился 21 млн. ф. ст. Находка рыбака указала на место хранения нацистских фальшивых денег. От населения поступали подтверждающие эту версию сообщения. Нашлись свидетели, видевшие, как в озеро сбрасывали сотни ящиков. Группа водолазов – американских военных моряков – приступила к работе. После того как один из них был поднят на поверхность мёртвым, водолазные работы были прекращены. Это был первый из восьми до 1963 года таинственных случаев, когда люди гибли при попытке поднять на поверхность утопленные ящики.
Завеса тайны над «озером-убийцей» была приподнята уже летом 1959 года. Команда аквалангистов, финансируемая известным западногерманским еженедельником «Штерн», получила лицензию на проведение водолазных работ на Топлитцзее в течение пяти недель. Работы шли довольно успешно, было поднято несколько ящиков с 55 тыс. ф. ст., но были найдены ящики и с другим содержимым: с секретными делами ведомства Кальтенбруннера. Тут же редакция журнала получила несколько анонимных писем, после чего работы были прекращены за две недели до истечения срока лицензии. Секретные неофашистские организации, которые обосновались во многих западных странах, не собирались спокойно взирать на то, как «секреты рейха» предавались бы гласности; здесь был проявлен, очевидно, и более осязаемый личный интерес немного числа доселе благонадёжных граждан, прошлое которых да и успехи в настоящем могли бы получить совсем другое освещение.
В 1963 году лицензию на подъем найденного в Топлитцзее намеревался получить австриец Альбрехт Гайсвинклер, бывший партизан. Некая международная неофашистская организация с красноречивым названием «Паук» тут же стала угрожать ему убийством. Угрозы, вероятно, последовали и в адрес правительства федеральной земли Штирии в Граце. В лицензии Гайсвинклеру было отказано.
И после этого предпринимались попытки погружаться в воды Топлитцзее, но всегда можно было почувствовать твёрдую направляющую или мешающую руку некоего сомнительного господина Шмида, именитого профессора в области теории хозяйства и управления. В свои времена профессор д-р Шмид был штандартенфюрером СД. До декабря 1964 года этот «примерный гражданин» был директором одного из промышленных предприятий в Вене.
Точку – по крайней мере пока что – в этом деле поставил осенью 1984 года некий Ганс Фрикке. О его предприятии сообщила «Нойе Рур-цайтунг» 15 ноября 1984 г.: «Немецкий исследователь Ганс Фрикке обнаружил банкноты фунтов стерлингов на глубине 80 м, куда он погрузился на своей мини-подводной лодке. По его словам, фальшивые деньги, используя которые национал-социалисты стремились ослабить британскую валюту, представляют большую научную ценность. Находка в своём роде уникальна. Ещё никогда наука не располагала возможностью исследовать бумагу, а значит, целлюлозу, которая в течение десятилетий хранилась бы в подобных условиях.
Вода на глубине озера не имеет кислорода, и при первых пробах на денежных купюрах были обнаружены неизвестные бактерии, которые питались целлюлозой. К тому же банкноты удивительно хорошо сохранились». Газета сообщала и о поднятых минах, о полуразрушенных деталях различного рода вооружений, в том числе ракет «Фау-1» и «Фау-2» с их подводными пусковыми установками, которые австрийские сапёры надеялись понадёжнее укрыть. О секретных документах имперского управления безопасности не было сказано ни слова, хотя жестяные ящики, в которых они хранились, никак не могли рассыпаться от ржавчины: без кислорода этот процесс идёт очень медленно.
Летом 1985 года западногерманское телевидение показало и фильм, снятый Фрикке, который сопровождался тем же комментарием. Как и прежде, папки с таинственными документами были слишком горячи, никто не хотел обжечь пальцы.
Дорожные чеки паломников в Палестину
Январь 1947 года. Париж. Следы фашистской оккупации заметны повсюду. Четвёртой республике ещё всего два года.
Жизнь в Париже во многом схожа с жизнью в столицах других европейских стран, хотя здесь нет таких удручающих разрушений, как в Варшаве, Берлине или Будапеште. Жизнь берет своё. Все жизненно важные товары рационированы. Французский франк на рынке стоит немного, хотя «маленькому человеку с улицы» не хватает и его. Курс франка к доллару составляет примерно 200 к 1. Торговцы в маленьких уютных лавках на когда-то бурлящих улицах Монмартра или где-то в других знаменитых или безвестных уголках Парижа могут предложить только то, что распределяется по карточкам, или не пользующиеся спросом безделушки. Большинство магазинов вообще закрыто. Из когда-то первоклассных, известных гостеприимством отелей и ресторанов почти не доносится голосов французских шансонье. В развлечениях доминируют джаз, буги-вуги, мелодии Гленна Миллера…
К новому «жизнеощущению» относится также чёрный рынок, на котором есть все. Бриллиантовые колье, украшения из золота, персидские ковры обмениваются на продукты питания и возбуждающие средства (кофе, табак и пр.). На чёрном рынке за доллар дают 250 и больше франков. К самым тяжёлым последствиям войны относится и массовая безработица. Многие из тех, кто в годы войны боролся в Сопротивлении, видят, что общество платит им холодным безразличием. В эти годы всеобщей послевоенной нужды растёт число всякого рода мошенников, подделывающих все, что с аппетитом проглатывается чёрным рынком.
Фальсифицируется все, что имеет спрос: американские доллары, швейцарские франки, продуктовые карточки, разного рода разрешающие документы. Но это – сфера деятельности самых квалифицированных мошенников. Другие поступают проще: продают глину в восстановленных банках из-под американских консервов или самодельные сигареты в восстановленных и искусно запечатанных американских пачках, как «Лаки страйк» или «Кэмел». Не подделывают только французский франк. Эта валюта слишком обесценена, чтобы ради неё подвергаться риску, и серьёзному: грешник, попавший в объятия правосудия, в худшем случае может получить пожизненное заключение.
К чести тех, кто в своё время поставил свой «имитационный» дар на службу Сопротивлению, надо сказать, что не они развернули предприятия по производству всевозможных фальшивок. Для этого требовались люди иного склада: опытные стратеги, разбиравшиеся в перипетиях экономической жизни, люди с выраженным деловым чутьём и хваткой, способные наладить не только масштабное производство фальшивок, но и их сбыт. Те же, кто был готов обратить свои деловые качества в наличные деньги, знали, что со времён Сопротивления во Франции было предостаточно разнообразной техники, с помощью которой можно изготовлять разные фальшивые документы и деньги, и что есть много безработных «экспертов».
Среди «великих», кто с полным правом мог гордиться тем, что именно он является «душой» того или иного явно сомнительного предприятия, был и Збигнев Пославский, поляк в изгнании, со слегка седеющими волосами, официант по профессии. Ему было почти 50. В 20-х годах он работал в гостиничных ресторанах, познакомился с нравами «высшего общества», за «особые услуги» получал щедрые чаевые и жил безбедно. Но те, кому он угождал, жили лучше.
Збигнев не долго спорил с судьбой и подыскал себе новое амплуа, которое давало бы больше возможностей для реализации его способностей. Он подкладывал бомбы, решая таким образом проблемы конкурентной борьбы своих заказчиков. Скоро он стал пользоваться большим спросом. Война прервала карьеру Пославского. Вот и сейчас, в январе 1947 года, у него не было достойного занятия.
Утром 17 января Збигнев Пославский расположился у окна своей скорее плохо, чем хорошо меблированной квартиры, которую он снимал, и лениво перелистывал бульварную газетёнку, знакомясь с сенсационными сообщениями о том, что дамские юбки стали укорачиваться, что Агахан помпезно отпраздновал в Бомбее свой день рождения, об очередном разводе одного из министров.
Перед обедом приходит гость, которого Пославски» ждёт. Это молодой человек 30 с небольшим лет. Збигнев"! знает его всего пару дней и связывает с ним некоторые планы на будущее. Гость называет себя Джолли. Пожалуй, никто в Париже не знает ни его настоящего имени, ни фамилии. Уже это для Збигнева означает, что он нашёл себе стоящего партнёра. У Джолли демисезонное пальто, сшитое у хорошего портного, он носит богемно-экстравагантный галстук с изображением обнажённой дамы и на нем ковбойская шляпа, дающая понять, что он американец. Во всем остальном он мало отличается от хозяина комнаты, если не обращать внимания на его фальшивый паспорт, который даёт ему право считаться торговцем восточных ковров и табака. Во всяком случае оба немало повидали на своём веку.
