Алексей Шкваров - Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы
Как раз в начале XVI века понимали всю необходимость изучения западных образцов, еще в правление Василия Шуйского была переведена Юрьевым и Фоминым с немецкого на русский язык "Воинская книга", где довольно подробно излагались рецепты для изготовления пороха, "сиречь зелья для стреляния", а также правила стрельбы из пушек и пищалей[317].
Тот же Шуйский приказывает Онисиму Михайлову приступить в 1607 году к написанию книги о том, "как подобает всем служити", "и что во всех странах понеже имеются различные ратные хитрости в воинских делах, изрядными и мудрыми и искусными людми в разных странах строятся во Италии и во Франции, и во Испании, и Цесарской земле, в Голландии, и во Англии, и в королевстве Польском и Литовском и во иных разных господарствах"[318]. Одновременно сказано, что автору приказано перевести эту книгу с немецкого и латинского языка на русский. Очевидно, имелось в виду, что первоначально Михайлов напишет ее на одном из этих двух языков, а затем переведет.
Работа заняла у автора не много и немало, а 14 лет, и это первый в русской военное истории теоретический труд, обобщающий опыт иностранных армий и отражающий организационную и боевую практику русского войска, вместе с тем, дающий четкие предложения по ее усовершенствованию и реформированию.
Разработка "Устава…" имела целью обеспечить "крепкое ратное строение", определить права и обязанности должностных лиц, организацию похода и расположения для отдыха, подготовку к ведению боя, организацию осады и обороны крепостей, изготовлению и применению "наряда" — артиллерии, а также устройство "оружейных домов" — литейного производства и арсеналов.
Отмечалась необходимость изучения военной истории, а также математических наук, особенно геометрии. Поэтому сразу отметалась в сторону местническая (от знатности рода) система назначения полководцем, а избирать того, кто шел бы на врага "смыслом разума".
Одновременно в "Уставе…" обозначались и обязанности начальствующих лиц. Во главе войска должен стоять "большой полковой воевода — много испытанный и в воинстве искусный муж". Он имеет "полную власть и мочь над всеми воинскими людьми, конными и пешими, над малым и старым, над богатым и убогим, над великим и малым, что кто ни буди, идучи против недруга, или отходя, или в приступное время, или во время боя повелевать и наряжать, делать или не делать…"[319]. Важное примечание, особенно если учитывать сколько раз вспыхивал раздор между боярами-воеводами, по вопросу кто главнее.
Впервые прозвучала мысль о введении в русском воинстве должностей "маршалка" — начальника штаба, и "большого окольничего" — начальника оперативного отдела. Они должны были по мысли автора "в передовом полку пребывати с тем, чтобы во время доброе и разум и промысл объявити, вперед ли ехати, или назад, стану ли становиться…" и т. д.[320]
Отрицательно автор относился и к иностранным наемникам, говоря о том, что "тутошний уроженец" будет биться и за своих родных и за свое жилье, а "чужеземец" хочет лишь денег, "да в свояси уйти"[321].
Одних знаний военного дела недостаточно. Нужна постоянная готовность к войне, так как "ежедневное навыкание дает и приносит мастерство".
Из 663 статей устава более 500 отведено вопросам пушкарского дела. В них даны указания, как строить оружейную мастерскую, как отливать орудия, как изготавливать селитру и порох, рассчитывать снаряды, перевозить их, устанавливать на позиции, как определять расстояния и вести огонь.
В "Уставе…" мало уделено внимания вопросам подготовки и ведения боя. Однако, в некоторых статьях рассказывается о построении боевого порядка, в котором пехота, конница и артиллерия имеют свое определенное место. Так, разделяются пехотинцы, вооруженные холодным оружием — копейщики, алебардщики, от стрельцов, строящихся на флангах. Михайлов упоминает о построении пехоты, вооруженной огнестрельном оружием в 4–5 шеренг, холодным несколько более. Это напрямую свидетельствует об изучении автором боевых порядков других стран и отданном им предпочтении — венгерскому или голландскому построению. "Устав…" рекомендовал различные формы боевого порядка и предостерегал от шаблона. Особо подчеркивалась необходимость сохранения порядка в бою.
Но, нельзя не отметить, что передовые тактические приемы, хоть и не часто, но все-таки применялись в русской армии. И в этом надо отметить заслуги молодого энергичного князя Скопина-Шуйского и… как ни странно, но Лжедмитрия I.
Лжедмитрию I, который, как и Годунов, находился под сильным впечатлением европейской культуры и неоднократно "укорял бояр и князей за их невежество, необразованность и нежелание учиться новому"[322]. Под "новым" самозванец понимал в том числе и те перемены, которые произошли в военном деле в Европе в XVI век.
Для него это имело тем большее значение, что, как отмечал Р.Г. Скрынников, Лжедмитрий, "заняв трон, объявил себя непобедимым императором и дал понять соседям, что намерен превратить Россию в военную империю"[323]. Превращение же это было невозможно без большой войны и больших побед над противниками Руси, а осуществление грандиозных завоевательных планов невозможно без модернизации армии. Ряд сообщений иностранцев позволяют предположить, что в той или иной мере Лжедмитрий предполагал осуществить военную реформу.
Он вероятно собирался в своих преобразованиях в военной сфере ориентироваться на польский опыт. Этому способствовало как его многолетнее пребывание в Речи Посполитой, так и общение с наемниками из Польши, Литвы и ряда европейских государств, составивших костяк его армии. Наблюдая за действиями этих отрядов, самозванец не мог не обратить внимания на эффективность выработанной поляками и литовцами тактики взаимодействия кавалерии, пехоты и артиллерии — пехота и артиллерия своим огнем создавали условия для сокрушительной атаки блестящей польской кавалерии. Громкие победы поляков над московскими ратями в годы Ливонской войны, а также над шведами под Книпгаузеном в 1601 г., Вейссенштейном в 1604 г. и Кирхгольмом в 1605 г. наглядно подтверждали это.
Однако и эта реформа оборвалась, фактически так и не начавшись. Правление первого самозванца оказалось слишком кратким, чтобы его намерения смогли бы из планов превратиться в реальность. Однако сама идея преобразований в военной сфере не угасла, и в правление Василия Шуйского, сменившего на московском престоле Лжедмитрия, обрела все-таки материальные очертания.
И здесь на первый план можно с уверенностью выдвинуть фигуру племянника царя князя М.В. Скопина-Шуйского. Несмотря на свою молодость, князь к тому времени был уже опытным воином, искушенным в военных делах. Будучи приближен к Лжедмитрию I, он получил возможность поближе познакомиться с польско-литовскими особенностями военного дела, а позднее приобрел богатый боевой опыт в боях со сторонниками второго самозванца в 1606–1608 годах. Его деловые качества и полководческий талант высоко оценивались современниками, как русскими ("…И бысть воевода храбр и мужественен, добрым благоприятелством ко всему народу Рускому себе показа, скоро, аки молния, супостатныя полки обтече и вся овцехищные вояки люто устраши… Бе бо во бранях лют на враги и стремлением зело искусен, и ратник непобедим")[324], так и иностранцами ("Сей Шуйский-Скопин хотя и был молод, ибо ему было не более двадцати двух лет, но, как говорят люди, которые его знали, был наделен отличными дарованиями души и тела, велик разумом не по летам, не имел недостатка в мужественном духе, и был прекрасной наружности")[325]
В Россию прибывают наемники, которыми командовал шведский генерал-лейтенант Делагарди. Вот что писал, к примеру, гетман С. Жолкевский: "Этот Скопин, будучи воеводою Великого Новгорода, видя, что в московских людях слабая и неверная защита, прибегнул к переговорам с Карлом, князем Сюдерманландским. Карл, за деньги, присланные ему из Москвы, отправил к нему Якова Понтуса и Христофора Шума, с шестью тысячами немцев, французов, англичан, шотландцев и шведов"[326].
Откуда, они взялись? Начавшиеся еще в 1606 году переговоры между испанским правительством и властями Соединенных провинций закончились заключением в 1609-м 12-летнего перемирия. В новых условиях голландские буржуа уже не нуждались в многочисленной армии. Имея к концу войны 48-тысячную армию, Генеральные штаты сократили ее численность до 33,5 тысяч[327]. Освободившиеся наемники стали желанными "гостями" во многих государствах, в том числе и в Швеции, которая нуждалась в опытных солдатах для ведения войны с поляками.
Упомянутый Жолкевским Шум (его называют еще Христиером Соме, Христиером Зомме или попросту Христошумом) сыграл одну из важнейших ролей в попытке перенимания голландской военной системы русскими в начале XVII века. Среди солдат и офицеров, которых привел с собою де ла Гарди, было немало ветеранов войны с Испанией, прошедших отличную школу, которую они теперь с удовольствием демонстрировали Скопину-Шуйскому.
