Александр Лапин - Куда идут русские?
И, глядя на батьку, я думаю: он может перенять такой опыт. 50–60 процентов девальвации обеспечат дешевую рабочую силу: многие будут согласны трудиться за минимальную зарплату. Кроме того, если Лукашенко не попрут доморощенные или западные либералы, он так же может перенацелить свой государственный аппарат (в отличие от нашего — некоррумпированный и работоспособный) на развитие рыночной экономики. Свойство любого чиновничьего аппарата — выполнять указания. Скажут создать сто малых предприятий — создадут. Потом половина разорится. Но половина будет работать. Скажут организовать фермеров — будут и фермеры.
Условия для развития есть. В России пользуются спросом белорусские скатерти, колготки, трактора, продукты питания… Все станет еще дешевле и выгоднее. Продукцию можно будет поставлять не только сюда, но и в Европу — бить конкурентов ценой, как китайцы. И тогда экономика братской страны попрет вперед, как нам и не снилось. Может, хотя бы тогда — из белой зависти к успехам братского народа и его батьки — наши собственные вожди наконец-то поймут очевидное. И сделают правильные выводы.
Глава 4. Где нам искать национальную идею?
«Свобода, правда, справедливость» — вот что надо начертать на знамени обновленного Российского государства
Мой младший сын учился в медицинском училище. И имел право на отсрочку от армии. Однако ему пришла повестка с предписанием срочно явиться в военкомат для призыва. Он пошел. Там попытались обманом, в обход закона, призвать его на службу. Это на фоне наших нравов, в общем, мелочь.
Вот, к примеру, обещали дешевую ипотеку для молодых семей, а на деле продают квартиры вдвое дороже. Нарисовали светлое коммунальное будущее, а в реальности ввели заоблачные тарифы за услуги. Говорили, что защитят русских, и приняли антинародный закон о гражданстве.
Я уж не говорю о глобальных вещах. Обмен денег, приватизация, закон о земле, монетизация льгот, автогражданка… Можете сами вспомнить, сколько раз и когда вы чувствовали себя обманутым родным государством.
В итоге едва ли не у каждого российского гражданина имеется к нему свой счет. И не случайно все опросы общественного мнения показывают, что люди власти не верят. А большинство и вовсе относится к ней враждебно. При этом возникает закономерный вопрос: а выстоит ли в случае смуты или войны такая страна? Будет ли гражданин, солдат, страж порядка поддерживать нынешнюю власть? Примеры Украины, Грузии, Киргизии однозначно показывают: все отошли в сторону и не стали защищать ни Кучму, ни Шеварднадзе, ни Акаева.
И вот в этой обстановке у нас не смолкают разговоры о национальной идее, которая должна нас объединить. Кто-то пытается найти такую идею в истории. И вспоминает формулу: самодержавие, православие, народность. Кто-то ищет ее в культуре. Некоторые обращают взор на Европу, другие — на Азию… Но мне кажется, что искать ее надо в решении самой главной проблемы, которая стоит перед нами.
Какая проблема является для нас главной?
Давайте вспомним относительно недавнюю историю. Восьмидесятые, застойные годы. Мощная пресса, телевидение, радио, штатные пропагандисты с утра до вечера рассказывают о достижениях СССР. А народ потихонечку шепчется на кухнях, слушает «голоса» и посмеивается над официальной пропагандой. Все устали тогда от вранья. Люди не хотели больше жить по лжи. И когда пришел Михаил Горбачев, он вынужден был под напором общественного мнения разрешить гласность…
Проблемы, которые накапливались десятилетиями, выплеснулись наружу. Процесс пошел. Правда восторжествовала.
За несколько лет люди осознали, в каком положении они находятся. Увидели мир по-другому. И… потребовали свободы. В едином порыве выходили на митинги, демонстрации. Не дали ГКЧП вернуть все вспять. Дальше появилась свобода не только политическая, но главное — экономическая. Хочешь — работай. Организуй свое дело. Все зашевелилось, задвигалось.
Но длилось это время недолго…
Правящий класс — а в России таким классом всегда являлось чиновничество — очухался, перестроился, организовался и взял власть в свои руки.
Первой его жертвой пала важнейшая потребность русской души. После правды и свободы народ хотел справедливости. Но она уже не восторжествовала. Более того, была растоптана во время приватизации, когда государственная (по народным понятиям общая) собственность была роздана под шумок демократических лозунгов кучке олигархов.
С этого момента дороги народа и власти стали расходиться. Дальше — больше. Принимаемые законы, образ жизни элиты, принципы распределения бюджета — все это лишь увеличивало пропасть. И сегодня она велика как никогда.
Более того, развитие России тормозится зажравшимся чиновничеством. На каждый чих нужно разрешение и согласование. Все, что можно развивать, обложено данью. Как воруют и берут взятки чиновники, я даже говорить не хочу. И никакие попытки бороться с произволом не помогают.
Поэтому в первую очередь нам нужно изменить саму власть. Люди у нас, по большому счету, такие же, как и во всем остальном мире. Просто нынешние правила игры тут определяются главным игроком на поле — государством. Оно нам врет. И мы ему врем. Оно ворует…
Где искать выход?
Народ хочет от государства одного: «Дайте, наконец, жить по-человечески!» Нам не нужны сегодня новые сказки. Мы хотим просто строить дома, растить детей, работать и богатеть. Но для этого надо обрести настоящую национальную идею. А такой может быть только создание нравственного государства. Конечно, это идеал. Но надо хотя бы попытаться привнести во власть нравственное чувство, столь необходимое русскому человеку. Пока оно не будет привито чиновникам и не станет прослеживаться во всех законодательных актах и постановлениях наших руководителей, у нас никогда не будет единства народа и власти.
Государство может стать по-настоящему сильным, не окружив себя стеной солдатских штыков и милицейских щитов, а вооружившись поддержкой народа.
Какие же качества присущи нравственному государству? А те самые, которых мы хотели эти двадцать лет: правды, свободы, справедливости.
Ведь и в межнациональных, самых тонких, отношениях наш народ всегда руководствовался нравственными принципами. И только когда коммунисты, советская власть принялись стричь всех под одну гребенку, затрещала империя, простоявшая не одну сотню лет.
В нашей стране живет более 160 народностей. И известно, что для нас татарин, башкир, бурят (да и отделившиеся украинец с грузином) по менталитету гораздо ближе, чем тот же немец, француз, поляк или американец. По сути, все мы евразийцы. И гораздо лучше умеем взаимодействовать друг с другом, чем с кем бы то ни было. Именно это понимание надо брать за основу нашей национальной политики.
Каждому народу быть самим собой. Жить, как жили в Российской империи. Согласно своим обычаям и представлениям. Тогда мы сможем и дальше мирно сосуществовать, находя точки соприкосновения.
Конечно, нравственное государство — далекая цель: люди есть люди. Но это тот ориентир, та самая национальная идея, к которой можно двигаться.
С чего нужно начать?
Первым делом мы должны очистить то государство, которое есть. В частности, принять закон о коррупции. Заставить чиновников выворачивать карманы перед обществом и отчитываться за свои действия.
Во-вторых, организовать нормальный подбор кадров: с одной стороны, сделать его максимально прозрачным (в том числе за счет проведения любых назначений на конкурсной основе), с другой — сокращать ненадежные элементы, не дожидаясь очередных энергокризисов. К примеру, во Франции после войны трижды распускали полицейский аппарат, потому что он погряз в коррупции и кумовстве. А при повторной аттестации просто отсеивали всех подозрительных сотрудников.
…На Западе люди гораздо реже сталкиваются с государством. Мы же встречаем его на каждом шагу — в лице работника ЖКХ, гаишника, пожарника, налоговика. Пока лицо это искажено надменным или плотоядным выражением, нечего и говорить об исправлении нравственной кривизны в отношениях между властью и человеком.
Глава 5. Чего государство не сделает за нас?
Ожидая перемен от власти, мы и сами должны изменить многое в своем поведении и образе мыслей
Помню, как страну облетели кадры, на которых солдаты-новобранцы с больничных коек рассказывали о том, как их заморозили собственные командиры. Восемьдесят призывников, слегших с воспалением легких, вспоминали своего погибшего товарища. А упитанные генералы как-то неловко оправдывались и искали козлов отпущения. Подобные истории — то о сгоревших школьниках, то о загубленных по чьей-то неосторожности младенцах — мы слышим чуть ли не каждую неделю. По-прежнему цена отдельной человеческой жизни в России ничтожна.
