Юрий Болдырев - Как избежать гражданской войны
В это же время зарплата зампреда Центробанка была на порядок больше (около 10 тыс. долларов в месяц) и плюс еще примерно столько же неподотчетных «представительских». Да плюс еще и возможность брать масштабные долгосрочные кредиты в ЦБ по ставке, ниже не только рыночной, но и многократно ниже инфляции — такие факты мы выявили тогда в ряде отделений ЦБ. И обосновывалось это тем, что «не могут же наши (ЦБ) сотрудники получать меньше, чем сотрудники частных банков». Притом, что именно ЦБ осуществлял такое регулирование банковской деятельности, которое и позволяло банкам иметь сверхдоходы и выплачивать зарплаты и иные выплаты на порядок больше, чем на госслужбе и во вполне сознательно угнетавшихся высокотехнологичных секторах экономики.
Так создавались условия, при которых банки могли, буквально, оптом скупать госслужащих — как прямо и грубо, так и более тонко, например, намеком в будущем взять на работу в банк… Так была обеспечена «лояльность» госслужащих не столько государству, сколько финансово-спекулятивному капиталу, интересы которого объективно в ряде случаев прямо противоположны интересам общества и государства…
Коррупция государственно-политическая — болезнь несопоставимо более сложная. Для большинства современных государств именно она — главная проблема (хотя и не всегда осознаваемая обществом). Одновременно, этот вид коррупции является не проблемой, а инструментом — для теневых сил, заинтересованных в действиях государства вопреки интересам общества.
Первый признак государственно-политической коррупции — отсутствие реального подавления коррупции аппаратной, чиновничьей — той, с которой мы сталкиваемся каждодневно. Причина очевидна: для воспроизведения коррупционных механизмов прихода к власти и ее удержания необходима социально-экономическая база. Развращенное и зависимое (подвешенное на коррупционных «крючках») чиновничество — лучшая опора. Для него важно сохранение «стабильности» системы, включая неформальное разрешение высшей власти своим приближенным безнаказанно «пастись» на вверенной территории. За сохранение такой «стабильности» эта опора власти готова на любое преступление, включая фальсификации выборов и т. п.
Государственно-политическая коррупция, не будучи признаваемой у нас как ключевая болезнь, в то же время, имеет идеологическое обоснование чуть ли не как благо. Публично о нем говорят редко, но среди «своих» — откровенно. Сторонники рассмотрения государственно-политического механизма демократического государства как «рынка» политико-административных «услуг», исходят из того, что интересов всего общества вообще нет. Значит, нет и интересов государства. Каждый субъект экономической деятельности должен покупать «услуги» — финансировать избирательные кампании, нанимать и перекупать лоббистов, политиков и политические партии. И тогда какая коррупция? Кто сильнее, кто сумел продвинуть своих к власти, тот и реализует свои интересы.
В рамках такого подхода отказ российских властей от защиты своей сферы высоких технологий вокруг сырьевого сектора — это не коррупция и не предательство национальных интересов. Это — всего лишь реализация наиболее сильными, контролирующими власть (сырьевиками), их интереса пользоваться дешевыми и эффективными (зарубежными) услугами.
Кстати, вопрос контроля над СМИ в рамках такой сверхлиберальной логики, тоже можно рассматривать как естественный приз по результатам рыночной игры, вследствие чего отнимать этот приз у кого-либо (раз у нас собственность священна и неприкосновенна) нет ни малейших оснований…
Каким бы абсурдом не казалось более или менее социально ответственным силам последнее из выше описанного, содержательной дискуссии в обществе на эти темы нет. И не может быть таких дискуссий между двумя основными альтернативными социально-экономическими течениями — между, условно скажем, «либералами» и, столь же условно, «государственниками». Стороны не могут переспорить друг друга аргументами потому, что в основе позиций — не различная логика, в которой можно найти ошибки и противоречия, но разные исходные посылки, базирующиеся на различных ценностях. Это хорошо видно на примере критики либералами, например, таких ученых, как тот же выше мною упоминавшийся Дэвид Кортен: «Они просто продают себя как противники глобализации и на этом делают свой бизнес». То есть, такие «либералы» не могут себе и представить, что мотивом действий может быть что-то иное, нежели подороже продаться. Но тогда и коррупция — то, что хорошо «продается», а значит, это не зло, но, напротив, ценность…
Государственно-политическую коррупцию необходимо рассматривать не как нечто отдельное, связанное лишь с механизмами формирования власти, контроля за ней и смены власти, но как явление системное в жизни общества. Она является следствием принуждения общества к глобальной несправедливости и прививания ему представления о нормальности этой несправедливости, примитивизации структуры экономики и содержания труда граждан, господства криминально-перераспределительных отношений над производительными, атомизации и разложения общества, утерявшего способность к солидарности и здоровую ценностную ориентацию.
Без постановки как базисного вопроса о ценностях, о справедливости, о солидарности и единстве общества, а также о его целях как целого и об идеологии движения вперед, решение вопроса только о политической реформе по рецептам «либерального» сообщества лишь расширит игровую площадку для государственно-политической коррупции, превратит нынешние бюрократически-коррупционные отношения вновь в отношения свободной купли-продажи «политических и информационных услуг». Вольные стрелки медийного сообщества, отдельные политики на этом заработают, но государство и общество в целом вряд ли продвинутся вперед.
Комплексные же рецепты борьбы с нынешним порочным кругом государственно-политической коррупции известны. Это и преимущественно государственное финансирование избирательных кампаний (как во Франции и Канаде), и жесткая регламентация деятельности СМИ в период избирательных кампаний (как, опять же, во Франции), и, что принципиально важно, научно-технологическое развитие (вместо нынешних разговоров о нем), и введение механизмов радикально более справедливого распределения национального дохода — как практически во всей Европе, что выводит целые слои населения из нищеты и делает их гражданский выбор более осознанным.
Но говорить об этом сейчас всерьез применительно к России сложно. При крайне недоброжелательном (и объективно не заинтересованном в таком развитии событий) внешнем окружении, внутри страны даже на горизонте пока не наблюдаются силы, в этом заинтересованные, осознающие свой интерес и способные подобного добиться.
2012 г.Коррупция — национальная измена — революция!
(Беседа Ю. Болдырева с М. Калашниковым)
М. Калашников: Коррупцию иногда называют СПИДом отечественной истории. Сегодня коррупция из теоретической угрозы 90-х превратилась в фактор, который ломает нашу национальную безопасность. Сможем ли мы справиться с этим страшным злом? Сможем ли мы справиться с ним без помощи скальпеля? Об этом мы сегодня беседуем с нашим дорогим гостем, Юрием Юрьевичем Болдыревым, публицистом и экономистом, зампредом Счетной палаты и самым, наверное…
Ю. Болдырев: Давным-давно.
М. Калашников: Нет, в самый, так сказать, острый момент постсоветской истории… Здравствуйте, Юрий Юрьевич.
Ю. Болдырев: Здравствуйте.
М. Калашников: Юрий Юрьевич, действительно, как вы оцениваете, что сегодня, коррупция, так сказать, совершила некий качественный скачок по сравнению с концом 90-х. Отнюдь не святым, конечно, грабили и воровали тогда. Но сейчас не перешла ли коррупция некую грань, когда она уже начинает ломать нашу национальную безопасность и подвигать власти к решению, которое прямо противоречит рациональным государственным интересам.
Ю. Болдырев: Нет. Я, конечно, являюсь теперь экспертом со стороны, «не изнутри», но, с моей точки зрения, радикально ничего не изменилось. То есть говорить о том, что коррупция стала угрожать национальной безопасности сегодня, означает, что вчера она не угрожала, да? Значит, если мы возьмем несколько ключевых вопросов, да? Один из ключевых вопросов — это база НАТО сегодня, да? То, что они называют перевалочным пунктом, специалисты показывают, что по НАТОвской и американской спецификации это все равно военная база, да? Вроде такого раньше не было. Но раньше же было, когда контрольные пакеты акция наших ключевых оборонных предприятий передавались в страны НАТО, нашим стратегическим противникам, или, скажем мягко, конкурентам. Это же было и тогда.
