Николай Мормуль - Катастрофы под водой
Команду на посещение лодки наконец-то получили от Правительственной комиссии. Оделись мы с Переоридорогой и группой в полный защитный комплект с изолирующим противогазом, проверили включением, вами проинструктировали свою группу и на баркасе подошли к эсминцу с комиссией.
Стояла прекрасная штилевая погода с небольшой зыбью. Лодка хорошо видна в полутора-двух милях от нас. Недалеко от нее лежали в дрейфе буксиры. Я поднялся на эсминец и прошел в кают-компанию, представился председателю комиссии Исаченкову, в то время это был заместитель Главнокомандующего ВМФ по кораблестроению и вооружению, его заместителям - академику А.П.Александрову и министру судостроительной промышленности Борису Евстафьевичу Бутоме. Было много знакомых лиц, привлеченных к работе в комиссии: главный конструктор С.Н.Ковалев, начальник Главного управления из Министерства среднего машиностроения Николаев Николай Андреевич (в то время Средмаш занимался атомной энергетикой - Н.М.), Игорь Дмитриевич Спасский из ЦКБ „Рубин“, в то время заместитель главного конструктора. От ВМФ были контр-адмирал В.М.Прокофьев, контр-адмирал В.П.Разумов, офицеры из Главного управления кораблестроения и технического управления ВМФ, а от Северного флота - начальник технического управления СФ капитан 1 ранга Иван Александрович Заводский и флагманский инженер-механик подводных сил СФ Э.Л.Кульницкий.
Члены комиссии были очень встревожены. Председатель поставил задачу: „Проверить объективно, в каком состоянии лодка: поскольку на борту нет ни одного члена экипажа, нужна информация, возможна ли буксировка „К-19“ в базу“. Далее разговор продолжил „А.П.“ - так между собой называли специалисты академика Анатолия Петровича Александрова. Предварительно Исаченков бросил в мою сторону фразу: „Академик Вас давно знает, все команды по технике и советы будет давать он“.
А.П. попросил меня доложить план работы группы. Вариант был такой: 7 человек (Рудаков - старший) идут через кормовой люк, 5 человек (старший Переоридорога) через рубочный люк центрального поста. Производится проверка радиационной обстановки по отсекам, состояния тормозов на линиях валов, наличия воды в трюмах, поступления забортной воды внутрь ПЛ, температуры в помещениях, наличия работающих механизмов, освещения, показания приборов, вентилирования аккумуляторных батарей. Попытаемся запустить дизель-генераторы.
Перечень и порядок работ был одобрен. В заключение А.П. напутствовал нас (цитирую, поскольку это запомнил дословно и буду помнить до конца дней своих):
„Ничего не делайте с реактором. Работают насосы — пусть работают, стоят - пусть стоят... Я опасаюсь, Владимир Андреевич, что он может пойти на мгновенных“.
Под словом „он“ академик имел ввиду, конечно, реактор... К подводной лодке подошли на баркасе. На борту „К-19“ не было ни души. В отсеках темно, жарко, гуляла по отсекам проникающая радиация, да плавали в воздухе разные золи, заражая все живое и загрязняя все, что попадется на пути. Сначала высадили носовую группу. Гамма-активность у двери в ограждение — 5 рентген, ближе к вентиляционным патрубкам уже около 10 рентген.
Высаживаемся в корме, сами повозились с люком, после открытия активность — около 20 рентген. Спустились вниз, в прочный корпус лодки, за полтора часа выполнили все запланированные осмотры и работы.
Впечатление не из приятных: полное отсутствие освещенности, только свои, переносные аккумуляторные фонари. Было очевидно, сборы экипажа на эвакуацию проходили поспешно, но все сделали правильно: личные вещи, предметы повседневного обихода, даже деньги — все оставили на месте. Активность по мере продвижения в нос, ближе к реакторному отсеку, росла и довольно значительно. На переборке между девятым и восьмым отсеками она составляла около 40 рентген, а между восьмым и седьмым турбинным около 50 рентген. Кроме того, в седьмом отсеке в корме на настиле была вода высокой температуры и активности. Дозиметрист доложил, что заход группы в турбинный отсек невозможен, иначе радиоактивные ожогов не избежать. Остановились.
Работающих механизмов, звуков поступающей воды, истечения воздуха или пара в десятом, девятом, восьмом и седьмом отсеках мы не отметили. Носовая группа проверила с первого по четвертый отсеки. Вентиляция аккумуляторной батареи была собрана на естественное вентилирование правильно, поступления воды не наблюдалось (после буксировки в Западную Лицу, в базе, обнаружится незначительное поступление через штуцер трубки охлаждения гирокомпаса забортной воды - Н.М.). Попасть в пятый отсек к дизель-генератору не удалось - не смогли открыть дверь. Как позже выяснится, кремальера двери со стороны пятого отсека была заклинена. Активность в носовых отсеках была ниже, чем в кормовых и составляла 10-15 рентген. Однако и в корме и в носу субмарины имело место значительное загрязнение аэрозольной активностью. В результате, заслушав мнение всех членов группы „десанта“, и оценив обстановку, я пришел к выводу о невозможности проведения каких-либо работ на подлодке. Находиться на „К-19“ людям в таких условиях было нельзя.
Вместе с тем мы пришли к выводу, что процесс стабилизируется. Каких-либо выбросов с реактора не произошло, а в процессе буксировки лодки через системы „теплового хвоста“ начнет постепенно охлаждаться первый контур и реактор.
Лично со мной во время осмотра ПЛ произошла неприятность. На пульте управления главной энергоустановки пришлось снять на доли секунды маску дыхательного аппарата. Дыхание задержал, но... потом щитовидка трещала полгода и грудь фонила основательно и долго. Я поднялся на мостик и когда эсминец приблизился к „К-19“, в мегафон продиктовал все председателю комиссии. На баркасе нас доставили на спасатель, и там сначала на юте нас обкатили водой и произвели наружную дезактивацию. Сняли все до формы „ноль“, потом повели в стационарную помывку, где мы хорошо помылись и хорошо „приняли“ спирта.
Дозиметрист насчитал мне по внешнему облучению 80 бэр плюс досадное глотание золей.
Несмотря на неудачу нашего „десанта“ (я ведь про себя рассчитывал запустить дизель-генератор, провентилировать подлодку, а по возможности, запустить и механизмы!), польза от этого посещения была прежде всего в том, что мы дали возможность определиться с судьбой лодки. Ведь стоял вопрос и о ее затоплении. Принятые меры технического плана позволили осуществить буксировку „К-19“ в базу, причем без аварий и поломок, затоплений и пожаров. Погода позволяла буксировать лодку со скоростью 13 узлов и 10 июля 1961 года ее поставили к причалу СБР в Западной Лице.
Вместе с тем даже после осмотра не появилось никакой ясности - по какой же причине произошла авария. Бесспорно было одно: давление в первом контуре было, и не на нуле, а значительно выше. С приходом в Западную Лицу я вырвался в Полярный, в госпиталь. Мне нужно было поговорить с Рыжиковым, старшиной реакторного отсека. На мой вопрос: „Какое было давление в первом контуре по прибору, расположенному в отсеке?“ старшина ответил, что 87 кг/см2. А прибор пульта управления главной энергоустановки показывал... О кг/см2. Это и был ответ, где „дырка“ и какая она, и что полагалось делать!
Хотел я лично осмотреть „сотую сборку“ первого контура, но не получилось: сидел и работал в комиссии, писал акт. Пропуск на лодку отобрали, сказали, много получил. Потом меня отправили в отпуск, и я, наконец, увидел сына Григория, которому уже стукнуло 9 дней».
На «К-19» произвели восстановительный ремонт, но флотская молва уже прочно приклеила невезучей субмарине кличку «Хиросима». И в этой связи вице-адмирал Рудаков писал: «Корабль был, действительно, невезучий. И хотя о покойниках плохо говорить нельзя, во многом эта невезучесть, на мой взгляд, была обусловлена какой-то легкостью в отношении к любому делу со стороны командира, покойного Коли Затеева. Ведь с приходом „К-19“ в Западную Лицу черная северодвинская полоса не закончилась. 18 ноября 1960 года лодка пришла, а 19 ноября крышкой ракетной шахты раздавило голову моряку. Через неделю погиб моряк в девятом отсеке при проворачивании линии вала. Так что и до аварии энергетики в 1961 году с „К-19“ были одни сплошные недоразумения...».
Список подводников экипажа атомной подводной лодки «К-19», погибших 04 июля 1961 года
Капитан-лейтенант Ю. Повстьев
Лейтенант Б. Корчилов
Главный старшина Б. Рыжиков
Старшина 1 статьи Ю.Ордочкин
Старшина 2 статьи Е. Кашенков
Матрос С. Пеньков
Матрос Н.Савкин
Матрос В. Харитонов
Вечная память героям-подводникам!
Встреча со «шпионкой»
В 1975 году американская пресса сообщила, что атомная лодка США «Гетоу» в ноябре 1969 года столкнулась в подводном положении с советской субмариной в Баренцевом море. Вообще таких столкновений произошло за 30 лет более двадцати, и, к счастью, ни одна из подводных лодок не погибла. Показательно было другое: пресса не скрывала, что поход «Гетоу» в Баренцево море осуществлялся по плану Центрального разведывательного управления США. За последний период таких операций было совершено более двух тысяч.
