Джон Браун - Семь элементов, которые изменили мир
Я помню напряженные десятилетия «холодной войны», когда существование ядерного оружия поддерживало хрупкий мир на планете. Раньше две супердержавы, подобные США и СССР, наверняка начали бы войну, но ужасающая перспектива термоядерного армагеддона удерживала от необдуманных действий.
Всеобщий мир поддерживался страхом перед ответным ударом. Если бы одна сторона начала атаку, то другая немедленно бы обрушила на нее весь свой ядерный арсенал. Результатом стало бы полное уничтожение агрессора. Министр обороны США Роберт Макнамара писал: «Мы понимаем масштабы ужасной катастрофы, многократно превосходящей все те, с которыми сталкивался человек за более чем миллион лет существования на Земле… Сдерживание ядерной агрессии обеспечивается неотвратимостью уничтожения агрессора – не только его вооруженных сил, но и всего населения» [55].
Это высказывание выразило суть идеи гарантированного взаимного уничтожения и создало единственный стратегический императив: по мнению американских стратегов, для обеспечения безопасности США должны обладать способностью полностью уничтожить любого агрессора даже после того, как он первым нанесет ядерный удар. Американский ядерный потенциал должен был быть достаточно большим, чтобы выдержать ядерную атаку Советского Союза и затем обеспечить полное его уничтожение. Другими словами, США всегда должны иметь «возможность нанести ответный удар».
Советские стратеги пришли к такому же выводу, и поэтому каждая сторона наращивала ядерный потенциал. На каждый шаг противника нужно было отвечать наращиванием собственного потенциала. Так началась великая гонка вооружений XX в. К 1982 г. каждая сторона имела более 10 000 единиц стратегических ядерных зарядов. Рассредоточенность по всему миру снижала вероятность их уничтожения при первом ударе противника: в бетонированных шахтах находились межконтинентальные баллистические ракеты, глубоко под водой – подводные ракетоносцы, а в небо в любой момент были готовы подняться стратегические бомбардировщики. Главной задачей каждой стороны было не нападение, а эффективное сдерживание противника: «Если ты нападешь на меня, ты погибнешь тоже».
В Советском Союзе логика сохранения возможности нанесения ответного удара нашла выражение в системе «Мертвая рука», которая создавалась в обстановке строжайшей секретности. Слухи о ней продолжают циркулировать и по сей день [56]. Если бы ядерная атака США уничтожила советское руководство, то система «Мертвая рука» автоматически обеспечила бы ответный ядерный удар. Для этого в воздух должны были подняться несколько ракет без зарядов. Пролетая над СССР, они подавали бы закодированные радиосигналы тысячам ракет с ядерными боеголовками. Они должны были стартовать из скрытых под землей бетонированных шахт и уничтожить Америку.
Следствием гонки вооружений стало создание ядерных арсеналов, способных многократно уничтожить все живое на Земле. При этом они могли никогда не быть использованы. Это порождало постоянную угрозу и страх, но сохраняло мир.
Сегодня мир стал другим. Баланс ядерных арсеналов двух супердержав, гарантирующих их взаимное уничтожение, ушел в прошлое. Вместо этого мы имеем нескольких ядерных игроков, имеющих сложные мотивы поведения. На их здравый смысл мы не всегда можем рассчитывать. У них националистические интересы могут возобладать над ответственным отношением к ядерному оружию. С появлением каждого нового игрока риск ядерной катастрофы повышается независимо от того, чем может быть вызван запуск ракеты: ложной информацией, неверной оценкой ситуации или техническим сбоем. Возможно, наиболее пугающий сценарий – перспектива попадания ядерного оружия в руки террористов, которых гибель людей не волнует.
Использование реакции деления ядер урана в первой атомной бомбе, сброшенной на Хиросиму, означало, по сути, обращение к первичному источнику энергии Вселенной. С тех пор 60 лет страх перед неизбежным взаимным уничтожением удерживал ядерные державы от необдуманных действий, но мы больше не можем полагаться на хрупкое равновесие. Вероятность ядерной катастрофы повысилась. Возможные последствия окажутся еще более страшными: если бы ядерная бомба была сброшена сегодня, разрушения оказались бы во много раз серьезнее, чем при бомбардировке Хиросимы.
Прогуливаясь среди групп школьников по Парку мира и музею Хиросимы, я больше чем когда-либо осознавал потребность рассказывать людям всех возрастов о последствиях применения ядерного оружия. Мы с губернатором Юзаки, возглавляющим новое движение за нераспространение ядерного оружия, согласились, что должны стремиться к будущему, свободному от ядерного оружия. Конструктивные политические дискуссии на международном уровне проходят нелегко, а иногда и вообще оказываются невозможными. Но затрачивать усилия имеет смысл, если мы сможем снизить риск еще одной атомной бомбардировки. Полная ликвидация ядерного оружия может казаться нереальной, но мы должны к ней стремиться.
Мышление новых поколений формировалось после окончания «холодной войны», и они по-новому смотрят на суть ядерного оружия – как на средство уничтожения колоссальной разрушительной силы. Когда мы разговаривали о подготовке документов и подписании договоров, губернатор Юзаки взглянул на свой город и так произнес: «Главное – люди, а не листки бумаги».
Титан
В октябре 1950 г. журнал Popular Science рассказал о «новом сопернике», «бросающем вызов алюминию и стали как конструкционный материал для самолетов и ракет, ружей и средств бронезащиты». Прочный, легкий и устойчивый к коррозии, титан казался чудесным металлом будущего [1].
Титан был открыт в 1791 г. Уильямом Грегором, английским священником, минералогом и химиком, сумевшим набрать немного «черного песка» в ручье в долине Манаккан в Корнуэлле. Теперь мы знаем минерал ильменит, или титановый железняк; именно из него Грегор получил оксид нового элемента и назвал его манакканитом. Через четыре года немецкий химик Мартин Клапрот выделил двуокись титана из другой титановой руды, рутила. Он назвал ее титаном в честь героев древнегреческих мифов, сброшенных в Тартар Ураном. Клапрот также открыл и уран, но предпочел дать тому и другому отвлеченные названия, так как в то время их свойства были изучены не до конца [2]. Однако, по случайности, название Клапрота оказалось вполне подходящим: подобно титанам, томящимся глубоко под землей, этот элемент очень прочно химически связан с рудой, и извлечь его непросто.
Лишь в 1910 г. металлург Мэттью Альберт Хантер, работавший в Ренселеровском политехническом институте недалеко от Нью-Йорка, сумел получить образец чистого металлического титана. В процессе извлечения он раскрыл его замечательные физические свойства. Наконец, в 1940-х гг., 150 лет спустя после открытия титана, удалось разработать процесс его промышленного извлечения из титановой руды.
С началом «холодной войны» начался рост международной напряженности. США и СССР принялись добиваться технологического преимущества, которое обеспечило бы им превосходство над противником на море, в небе и в открытом космосе. Первая и Вторая мировые войны велись с использованием железа и углерода, а в «холодной войне» главные роли отводились титану и урану.
Титан сделал возможным реализацию самых выдающихся инженерных проектов эпохи «холодной войны», в частности создание сверхзвукового разведывательного самолета «Блэкберд» («Черный дрозд») компании Lockheed. Летавший со скоростью втрое выше скорости звука, «Блэкберд» за счет ускорения и набора высоты легко уклонялся от новейших советских крылатых ракет и в течение нескольких часов мог доставлять на американскую землю ценную разведывательную информацию. Самый быстрый воздушно-реактивный самолет в мире – выдающееся достижение инженерной мысли [3].
Сверхзвуковой «Блэкберд»«Мы будем летать на высоте 27 000 метров со скоростью три Маха[9]… Чем быстрее и выше мы будем летать, тем труднее будет нас обнаружить, а тем более, остановить», – объяснял группе своих инженеров Келли Джонсон, вице-президент по перспективным проектам аэрокосмической компании Lockheed [4].
В 1950-х гг., в разгар «холодной войны», США всеми силами пытались как можно больше узнать о советском военном потенциале. Существовавшие в то время спутники имели ряд недостатков: их орбита была постоянной и слишком предсказуемой, чтобы вести разведку скрытно, а снимки из космоса часто страдали отсутствием четкости. Келли Джонсон был уверен: только самолет-шпион позволит собрать нужную разведывательную информацию и обеспечить безопасность находящихся на борту пилотов.
Первые самолеты-шпионы, созданные в период «холодной войны», представляли собой модернизированные бомбардировщики Второй мировой войны, летавшие медленно и на небольшой высоте, что делало их уязвимыми для средств ПВО. Самолет-разведчик U-2, созданный компанией Lockheed в конце 1950-х гг., мог летать на высотах до 21 километра и развивать скорость до 800 километров в час, но для борьбы с самолетами-шпионами Советский Союз создал новые ракеты, поражавшие и такую цель. США знали об уязвимости U-2 и хотели разработать новый самолет-разведчик, который мог бы летать выше и быстрее. Действительно, в 1960 г., когда Lockheed начала работы по созданию «Блэкберд», самолет U-2 был сбит советской ракетой, а летчик Гэри Пауэрс оказался в руках КГБ.
