Сильвио Гезель - Естественный экономический порядок
Таким образом, ценность есть некая фантазия (*В коммерции слово "ценность" обозначает приблизительную цену, которую можно получить за продукт. Т. е. ценностью является вероятная цена, которую можно получить, исходя из сложившихся условий рынка. Цена на акции на фондовых биржах - полностью зависит от "ценности" акций именно в этом смысле. А вот правильной ли оказалась цена, выясняется чуть позже, когда надо не купить, а продать!), это, кстати, разъясняется одним изречением Цукерланда: "В теории ценности, начиная с используемой терминологии, практически всё поставлено с ног на голову". (*Ну а поскольку всё дело заключается в "фундаментальной важности," было бы интересно, если бы Цукерланд проинформировал нас, что в этом случае обозначает слово "практически", а также, что бы было, если его убрать. Ну если только принять ту точку зрения, что в теории ценности единственным правильным моментом является используемый для её написания алфавит). Или вот ещё, фраза Бом-Баверка: "Несмотря на бесчисленные попытки, теория ценности до сих пор представляет из себя одну из самых тёмных, запутанных и наиболее противоречивых частей нашей науки."
Фантазии ничего не стоят. Исследованные фантазии могут образовывать закрытые системы и тем быть понятными для нашего восприятия. Так же как миражи, фантазии не относятся к реальности, к окружающей нас действительности, однако они могут расти и расцветать... в головах людей. При попытке приложения их к реальности, однако, они немедленно приходят в столкновение с фактами. Потому что в мире реальности фантазиям места нет; они, фантазии, мгновенно исчезают. С другой стороны, нет ничего более реального, чем текущая экономическая деятельность, касается ли она общества или отдельного человека. Материя и энергия - всё остальное, что НЕСОЕДИНИМО с этим вещами, представляют собой дешёвый продукт простого воображения. Это можно целиком и полностью отнести к понятию ценности. Наука, порождающая термин "ценность", порождает фантомы иллюзий и сама обречена на стерильную иллюзию. В других местах наука обогащает практику, в других местах практика опирается на науку; а вот экономическая наука до сих пор блуждает в потёмках иллюзий. В экономике наука не может даже высказаться, поскольку используемая терминология, а с ней и всё остальное - является воплощением противоречий. Наука, базирующая себя на понятии ценности, не может породить ни теорию процента на капитал, ни теорию платы за труд, ни теорию экономической ренты, ни теорию кризисов и теорию денег, хотя и неоднократно предпринимались такие попытки. Такая наука не способна дать научное объяснение самых простых вещей, она не может предвидеть ни одного экономического события, не может предсказать ни одного экономического воздействия ни на один юридический акт (так, к примеру, можно сказать о возможности переложения экспортных пошлин на зерно с одного экономического агента на другое, то же самое о налоге на ренту).
Ни торговец, ни спекулянт, ни банкир, ни работодатель, ни журналист, ни депутат, ни бюрократ, никто не может использовать такую "науку" ни в качестве меча, ни в качестве щита; ни одно мероприятие немецкого промышленника, финансового учреждения, включая Рейсхбанк, не руководствуется этой теорией. В парламенте наука, берущая своим основанием ценность, проходит незамеченной, более того, ни одним из своих положений эта наука не может похвастать вообще, что оно хоть как-то повлияло на принятие хоть какого-то решения. Характеристика этой науки есть одно - её полный отрыв от жизни. Чистая стерильность.
И только среди тех, кого судьба исключила из коммерческой жизни, поэтому они и знают о внутренности коммерции, спекуляции, прибыли только по слухам - только среди тех, кому платят зарплату, эта теория нашла своих учеников. Только те, кто сидит на зарплате, ведомы в своей жизни, в своих практических делах, в политических делах этой самой теорией ценности. Этот фантом серьёзно обосновался в мозгах социалистов. В глубинах шахт, в грохоте и пыли фабрик, в дыму и чаде плавильных печей эта наивная вера в то, что существует нечто, называемое ценностью, и это нечто можно как-то использовать, увы, прочно и надёжно поселилась, не выгонишь.
Но если бы эта оторванность от жизни была единственным недостатком этой теории, про неё можно было бы и забыть. Тысячи мощнейших интеллектов тратят своё время на бесплодные теологические измышления, поэтому-то, когда их количество увеличивается ещё на пару дюжин новичков, не могущих оторвать себя от иллюзорной теории ценности, нам остаётся только стенать от горя, ибо эти мозги лишь добавят горя к жизни миллионов людей ещё и ещё. Вера в некую ценность стоит нам гораздо больше, чем прибыльное сотрудничество между людьми. Ибо, хотя доктрина ценности и стерильна и оторвана от жизни, на неё возлагают надежду те люди, которые в своей деятельности проходят лживый и заканчивающийся тупиком путь, хотя, если бы они всё поняли, их деятельность была бы более осмысленной и многообещающей. Таким образом доктрина - теория ценности - является ещё и разрушительной по своей сути одним своим существованием.
В Германии есть много деловых предприятий, возглавляемых умными людьми, людьми, изучающими теории науки по разным сферам деятельности человека. Но эти люди сознательно избегают теорий, касающихся непосредственно их призвания (таковыми являются вопросы экономики в связи с бизнесом того или иного бизнесмена). Бизнесмены являются первыми, кто ощущает на себе воздействие изменений законов; ибо они платят за последствия, они встречаются с кризисами лицом к лицу, они вынуждены предпринимать меры, чтобы встретить кризисы, тратить время и деньги на это; бизнесмены - это буферы между законами и экономической жизнью общества, они всегда в опасности от того, что некий новый кризис их сомнёт; и несмотря на это, они всё же сознательно уходят в сторону от принятия участия в дискуссиях по поводу теоретических проблем ТОГО, ЧТО ИМ ВАЖНО ПО ДЕЛУ, по их делу, тому, чем они и занимаются. Почему так происходит? Причины две: первая, эти люди воспитаны в такой немецкой манере, что им и в голову не приходит оспаривать научные авторитеты, особенно признанные; они думают, что наукой профессионально занимаются профессионалы.
(*Обоснованным ли является такая точка зрения можно выяснить из одной цитаты: "Руланд с самого начала проповедовал идею о том, что любая научная теория должна быть полезна для сельского хозяйства, промышленности или коммерции. Причём не время от времени, а постоянно. Поэтому он с самого начала же отрицал те условия существования теоретических исследований, что были выдвинуты Рошером и Шмоллером "Экономическая наука изучает то, что существует и существовало, а не то, что должно существовать", Рошер. "Наука не должна заниматься тем, чтобы прямо влиять на разрешение текущих вопросов текущей деятельности. Это - компетенция государства, и управления им", Шмоллер. Шмоллер и Рошер косвенно признали своими словами, что у нас нет экономической науки, а есть только рассмотрение ведения дел в государстве, а изучение анатомии государства не является сферой приложения сил университетских умов. К несчастью они также отказались подвести последнюю черту, вывести окончательный вывод: что изучение экономики государства не является также делом университетов вообще. А вот каким озорным эмбрионом коррупции является такая наука для наших университетах кратко пояснил профессор Брентано: "В преподавании экономики правда признаётся только до тех пор, пока она совпадает с интересами могущественных кланов власти и влияния, но и то, только до тех пор, пока эти самые кланы обладают и властью, и влиянием; если кланы меняются, или один клан становится более могущественным, на свет извлекаются даже самые тупые теории, оправдывающие себя лишь тем, что служат интересам этих кланов.")
Вторая причина: со своим столь ясным и незамутнённым восприятием действительности они всё же не могут понять теорию ценности, которую им излагают профессора, не могут просто УЛОВИТЬ соль этой теории, и это заставляет их просто краснеть от стыда - вот как им признаться в том, что они ничего не понимают, да ещё и на публике? Да, никак.
Бизнесмены Германии представляют из себя скептических наблюдателей, а ведь среди них есть масса евреев, брокеров на бирже - относительно их нельзя сказать, что у них чувствуется недостаток интеллекта своей расы. Их почему-то тоже не прельщает заниматься вещами, которые манифестируют полную абсурдность. Только страх выглядеть смешными, вот что удерживает их от публичного признания в том, что суть теории ценности для них недоступна, это называется синдром "голого короля" из известной сказки.
Неисчисляемый ущерб был нанесён и практике, и экономической науке этим неуловимым продуктом околонаучного шаманства. Наука села верхом на фантом чистого рассуждения, а в результате получилось, что целые нации не верят в свои силы, целые народы не могут понять очевидных законов, которые управляют существом нормальной жизни нормальных людей. Получилось, что наука ничего не приносит людям.
