Андрей Цаплиенко - P.O.W. Люди войны
Первый раз израильтяне взяли резиденцию штурмом в марте 2002-го. С тех пор Арафата то блокировали, то выпускали в загрантурне, то снова блокировали. Жизнь в блокированной резиденции текла своим чередом. Телохранители играли в волейбол и запускали воздушного змея перед стволами израильских танков, пока мы пробирались через проломы в бетонных стенах и баррикады искореженных легковых автомобилей. Здание отключили от связи и электричества. На исходе были еда и вода. Одной из обязанностей телохранителей Арафата стал ежедневный сбор питьевой воды про запас. Особо важных персон в сопровождении телекамер хоть раз в неделю, но пускали. Например, для того чтобы дождаться встречи с Арафатом, нам пришлось пропустить вперед министра иностранных дел Кипра Яннакиса Кассулидиса. Министр попал в резиденцию через дыру в заборе. Дыру охранял «Меркава», израильский танк. Кроме документов, Кассулидис взял с собой пакет с продуктами. После Кассулидиса настала очередь журналистов.
Вопрос: «Господин Арафат, что вы можете сказать тем, кто называет вас террористом?»
Ответ: «С начала интифады погибли и были ранены шестьдесят тысяч палестинцев. Передвижение людей в автономии, и ваше в том числе, ограничено, и вы сами об этом знаете. Так кто же после этого террорист?»
Его врачи утверждали, что раис здоров и протянет до ста лет, если не изменит образ жизни.
«Здоровье президента в норме. Мы лишь следим за его диетой, чтобы он мог нормально питаться. Никаких специальных лекарств не используем, – признался мне Зейд абу Шавиш, личный врач раиса. – У нас есть свои резервы витаминов для президента. Кроме того, его гостям разрешается приносить немного витаминов».
«То есть как носят передачи в тюрьму?» – спросил я доктора.
Зейд усмехнулся: «А мы и живем здесь как в тюрьме».
А потом я спросил и самого хозяина резиденции: «Людям интересно, как вы тут живете?»
«Трудно, – сказал Арафат. – Но это не первый раз, когда я оказываюсь в осаде».
«Значит, вы будете воевать дальше?»
«Мы должны добиться свободы, и это главное. Израильтяне ввели в девять городов автономии своих солдат и объявили их кантонами».
За спиной Арафата стоял Набиль абу-Рудейна, один из ближайших советников президента. Он замахал руками, видимо, это была такая безмолвная просьба не засыпать человека в клетчатом платке слишком прямыми и простыми вопросами. Второй раз мы встретились с влиятельным советником уже без Арафата.
«Некоторые из арабских лидеров утверждают, что Арафат был отравлен. Что вы думаете по этому поводу?» – спросил я его.
«Может быть, да, может быть, нет, – слова его мне показались немного странными. – Нам крайне необходимы медицинские тесты, нам нужны заключения врачей. Нам нужны доказательства, и мы ждем доказательств, было ли отравление или нет».
«Поскольку господин Арафат официально находился в госпитале, то медицинское заключение, по всей видимости, имеется. У кого же оно в данный момент?» – не удержался я от вопроса. И получил достаточно развернутый комментарий:
«Руководство Палестины получит полный пакет медицинских документов, в которых описано состояние Арафата. Мы уже получили медицинское заключение от четырехсторонней группы врачей – тунисских, иорданских, египетских и палестинских, – которые обследовали его здесь, в резиденции. Они сделали свои выводы о его состоянии. Но, я хочу вас заверить, никто из них не сфокусировал свое внимание на главном – причине его болезни и причине его смерти».
«В кровь раиса ввели яд, не оставляющий следов», – так прозвучало заявление одного из лидеров движения ХАМАС по имени Халед Машааль. Казалось бы, ничего значительного Машааль не сказал. Если бы не одно обстоятельство.
В 1997 году агенты «Моссад» пытались ликвидировать Машааля в городе Аммане, столице соседней Иордании.
Тогда был использован бесцветный яд, не оставляющий следов, и лишь вмешательство короля Иордании заставило «Моссад» предоставить противоядие.
В Тель-Авиве, в районе рынка Алленби, нам была назначена встреча с человеком по имени Яаков Кедми, принимавшим участие во многих операциях израильских спецслужб. Более того, с девяносто второго по девяносто девятый Кедми возглавлял одну из самых засекреченных организаций Израиля – спецслужбу «Натив». В 2000 году эта служба вышла из разведывательного сообщества. После этого стали известны подробности некоторых операций, которые «Натиф» проводила в Восточной Европе, организуя вывоз евреев в Израиль. Нас же интересовало, не был ли Ясир Арафат жертвой очередной спецоперации.
«Чисто технически его можно было бы отравить, и весьма давно, – рассуждал скрипучим голосом Яаков за столиком небольшого кафетерия. – Но вряд ли в этом случае работали мы. Все предположения Машааля, они опровергаются самими палестинцами и медицинскими свидетельствами. Машааль говорит, что израильтяне могли это сделать так, чтобы не оставлять следов, но, кроме спекуляции на этом, у него ничего нет, только его личный опыт. Его именно таким способом мы и пытались неудачно ликвидировать. Это была одна из идиотских операций наших спецслужб и одна из наших ошибок, но неважно. Так что я не думаю, что это соответствует действительности, что мы его отравили. До девяносто третьего года мы Арафата пытались несколько раз ликвидировать, и он был на грани исчезновения. Но иногда ему везло, как, например, в шестьдесят восьмом году, когда наш спецназ опоздал на двадцать минут, пришел на двадцать минут позже, и он успел уйти с того места, где был. Потом он был в Бейруте на мушке у наших снайперов, но было обещание, данное американцам, что он уйдет живым, и он ушел в Тунис. Было много попыток его ликвидировать, но факт остается фактом. Это не удалось. С того момента, как он начал играть в политические игры, это уже невозможно было делать. И, впрочем, по политическим соображениям, израильское правительство, особенно правительство Шарона, воздерживалось от ликвидации Арафата».
Первая попытка уничтожить группу Арафата была предпринята еще в шестьдесят четвертом году – в ответ на попытку ФАТХ отравить озеро Киннерет, питающее водой весь север Израиля. Массовое отравление израильтян не состоялось, но революционный подход ФАТХ к делу терроризма принес свои плоды. Группировка Арафата стала весьма уважаемой среди тех, кто боролся против Государства Израиль, и вскоре из небольшого отряда она превратилась в главную боевую силу Организации освобождения Палестины. А для командира Арафата открыла путь к тому, что позже было принято называть креслом председателя.
Хотя какое там кресло, когда на пороге была третья по счету арабо-израильская война. Израильские самолеты наносили превентивные удары по сирийским, иорданским и египетским аэродромам, а израильские спецслужбы работали с арабским населением, выискивая подпольщиков, работавших в «тылу израильтян». Арафат был неуловим.
Хотя во время шестидневной войны ему уже было уготовано, на всякий случай, место в одной из израильских тюрем. А сторожить его должен был майор запаса войск специального назначения Шалом Нагар. Еврей, родившийся в Марокко, был охранником в тюрьме города Рамла, но не совсем простым и обычным. Именно он привел в исполнение приговор израильского суда – повесить немца Адольфа Эйхмана, обвиненного в организации уничтожения шести миллионов евреев и похищенного «Моссадом» в Аргентине, где тот скрывался под чужим именем.
«Я охранял многих палестинцев, но никогда не переходил ту грань, когда выполнение долга превращается в издевательство над заключенным, – рассказывал мне Шалом. – И поэтому палестинцы меня уважали. Я был охранником в тюрьме, где сидел Джабраил Раджуб – он сейчас в Палестине большой начальник, – и мне говорили, он отказался взрывать здесь бомбу, увидев меня на рынке. Если бы Арафата приговорили к смерти, я бы, наверное, не смог исполнить приговор. Он, конечно, террорист, но с Эйхманом его сравнивать нельзя. Эйхман был нацистским преступником, убивавшим евреев только потому, что они евреи, и тем он опозорил свой народ. А для арабов Арафат национальный герой, и мы должны разобраться, почему это так».
Тело нациста было сожжено, а его прах развеян над Средиземным морем. Еще год после казни Эйхмана казненный снился Шалому. Когда я говорил с палачом нациста об арабах, евреях, об антисемитизме, старик размышлял вслух над историческими парадоксами – в тридцатые годы Эйхман отправлял немецких евреев на Ближний Восток, чем косвенно содействовал созданию Израиля, государства, в котором он был казнен.
Арафат, говорит Нагар, не был антисемитом, в отличие от Эйхмана. И мне кажется, что старик прав. С некоторых пор главный палестинец избавился от риторических высказываний и призывов уничтожить Израиль. А ведь таких высказываний и действий хотели от него новые палестинские радикалы из ХАМАС и «Джихад Ислами». Особенно громко свои пожелания ХАМАС стал высказывать в сентябре и октябре 2004 года, незадолго до смерти Арафата, во время операции «Дни покаяния». Пытаясь уничтожить мастерские по производству оружия, израильская армия сровняла с землей целые кварталы в секторе Газа. Арафат ограничился традиционными высказываниями в духе осуждения оккупации.
