Юрий Мухин - К барьеру! Беседы с Юрием Мухиным
Поэтому и получается, что во всей России фальшивку у любителя-фальсификатора может купить только какой-нибудь «Дерьмориал» или ему подобные правозащитники. Купить, чтобы с помощью этой фальшивки облить дерьмом СССР. (Напомню, что все обнаруженные до сих пор фальшивки имеют явно выраженный смысл — опорочить нашу Родину.) Однако «Дерьмориалу» потребуются деньги, а взять он их может только в ЦРУ или у подобных благодетелей. А там тоже не бескорыстные дураки сидят — знают, что за людишки в «Дерьмориале» собрались. Поэтому работникам ЦРУ дешевле и выгоднее самим эти деньги разворовать, фальшивки изготовить силами и техникой ЦРУ, а «Дерьмориалу» для подрывной работы в России выдать уже готовые.
Поэтому, с какой стороны на это дело ни глянь, оно и не по силам частнику, и не дает ему выгоды. И если подобные фальшивки появились, то они изготовлены по заказу правительства, силами правительства, для целей правительства и на деньги налогоплательщиков. Это — безусловно!
— Это убедительно!
Ученые и подлые бездари
— Замечено, что вы очень мало уважаете ученых. С чем это связано?
— Ученый ученому рознь. Как я могу не уважать умницу и трудягу? Это во-первых. Во-вторых, я не только 15 лет сам занимался на заводе научно-исследовательской работой, но и 7 лет руководил работой научно-исследовательских институтов на заводе — заказывал у институтов научно-исследовательские работы (НИР), принимал их, давал команду оплатить. Уж если я не знаю, что из себя представляют ученые, то кто это знает? Причем я их знаю как раз со стороны приносимой ими пользы.
И мои попытки обратить внимание читателей на то, что наша наука в своей массе не приносит пользы обществу, с одной стороны, находят понимание у читателей, в том числе связанных с наукой. С другой стороны, я получаю массу попреков в том, что, скажем, не изучил досконально Теорию относительности (ТО) Эйнштейна, а берусь судить о ней. Я обычно отвечаю английской поговоркой, что, для того чтобы убедиться, что яйцо тухлое, его необязательно есть целиком. Нет, защитники Эйнштейна неумолимы — ешь! Хотя бы 10-томник Ландау прочти! Хотя сами они это яйцо и не пробовали — просто заучили положения, формулы, «компетентные мнения великих физиков», повторяют их и довольны.
— Но что-то же о Теории относительности вы обязаны знать прежде, чем ее критиковать!
— Разумеется, в институте я сдал раздел физики с ТО на «5». Разумеется, сразу же ее забыл за ненадобностью, дальше она мне не была нужна и не интересовала. Я даже не знал, что она критиковалась и в СССР. Когда стал главным редактором «Дуэли», то начал получать статьи с критикой ТО. Причем в числе критикующих были как минимум три доктора физико-математических наук. Причем успешные физики — один сделал в физике открытие, на которое еще в Союзе ему был выдан диплом. Но дело не в этом. Во-первых, их логика была мне понятна — они были логичны, а вот защитники ТО, которых я тоже публиковал, «давили на психику», доказывая, что понять это сокровище могут только сильно умные. В то же время эйнштейнисты не давали разумных возражений на доводы критиков. Но дело было не только в понимании мною внутренней логической несостоятельности ТО, дело в другом.
Я сужу по-мужицки. Истинные великие открытия дают резкий толчок технике и технологии, а уж открытие целой теории… Теории мироздания!! Но ведь за 100 лет от этой Теории относительности никакой пользы человечеству нет и не предвидится. Есть, конечно, польза попам эйнштейновского прихода, но они настолько ушлые в плане отъема денег у казны, что и без моих славословий обойдутся.
— Но Нобелевская премия Эйнштейну, высокое мнение о нем наших нобелевских лауреатов — разве это не доводы?
— И Нобелевские премии меня не убеждают ни на грамм! Знаете, один из читателей дал мне ссылку на сайт инженера по образованию писателя-фантаста Владимира Савченко. Он досконально изучил и систематизировал список из 111 нобелевских лауреатов в области физики и 10 в области химии, полученных, по сути, за работы в области физики, и то, за что эти лауреаты получили премии. Савченко сделал интересные выводы на тему того, о чем и я пишу.
По его подсчетам получается, что из 121 премии «за великие и поворотные открытия и изобретения», как завещал сам Нобель, премия была реально выдана всего 14 раз: 12 — по физике, 2 — по химии. Это, к примеру, премия Беккерелю за открытие радиоактивности, Ленарду за работы по катодным лучам, Резерфорду за открытие ядра атома, Маркони и Брауну за работы по созданию беспроволочного телеграфа. Подчеркну, что здесь речь идет не о справедливости награждения премией того или иного физика и не о том, чей приоритет в данном открытии, а о значимости того, за что дана премия. Не вызывает сомнений премия Дж. Чедвика за открытие нейтрона, Э. Ферми за открытие реакций, вызванных медленными нейтронами, О. Гана за открытие реакции деления ядер урана нейтронами или У. Шокли, Дж. Бардиуна и У. Браттейя за исследования полупроводников и открытие транзисторного эффекта.
Но основную массу остальных «открытий» «великими и поворотными» невозможно назвать даже с натяжкой. Следует согласиться с В. Савченко, что без 79 премированных работ наша цивилизация вполне обошлась бы, даже если бы их и вовсе не сделали, не то что не премировали «нобелевками». Можно, конечно, посмеяться над тем, что Шведская Академия премировала в 1912 году шведа Н. Далена «…за изобретение автоматических регуляторов, соединенных с аккумуляторами газа, которые предназначены для осветительных систем световых маяков и буев» .
— Даже за такое? Это действительно смешно!
— Но становится не до смеха, когда понимаешь, кого НЕ ПРЕМИРОВАЛИ.
Нет среди нобелевсих лауреатов «братьев Райт, создавших первый самолет (1903 г.). Нет создателей кино (1895 г.) братьев Люмьер. Нет гиганта электротехники Томаса Альва Эдиссона: электрические лампочки освещают всю планету, от фонографа пошла звукозапись, им открыта термоэлектронная эмиссия, на коей полвека жила и посейчас живет ламповая электроника и еще, и еще… Он был великим современником малоизвестных тогда Рентгена и Беккереля, а в списке нобелевских лауреатов его нет.
Нет Дизеля, создавшего двигатель внутреннего сгорания (1897 г.) и открывшего соответствующий процесс; он воплощен в миллиардах автомобилей, миллионах самолетных, теплоходных, тепловозных и всяких иных двигателей; в названиях «дизель-топливо» и пригородных «дизелей». Нет Ли де Фореста, создавшего усилительную электронную лампу «триод» (1907 г.), без чего не развилось бы ни радио, ни электроника, ни кибернетика. Нет создателей телевидения Розинга, Зворыкина, Франсуорта и др. Нет — только не падайте в обморок! — создателей Персонального Компьютера Возняка и Аджобса», — возмущался В. Савченко. Остается только присоединиться к нему, вспоминая, скажем, Николу Тесла, ум которого сияет во всей электротехнике вокруг нас.
— А кто же тогда есть среди этой сотни «великих»?
— «Из 111 лауреатов по физике 79 специализировались в узкой ядерно-атомной части ее. Три четверти. Из 10 «химических» работ — ВСЕ в этой области» , — пишет Савченко. Причем маразм с годами нарастал: из 14 работ, принесших действительную пользу и являющихся реальными открытиями, во 2-й половине ХХ века были присуждены премии только за две работы — за транзистор и за открытие космического микроволнового фонового излучения. Оба открытия не относятся к атомно-ядерной физике.
Сам Савченко объясняет это тем, что есть специфика присуждений «нобелевок». Согласно этой специфике, скажем, надо публиковаться, получать отзывы и протекции и, что лучше всего, быть американцем или западноевропейцем.
Но Савченко правильно уловил управленческую сторону этого маразма.
«Швеция — маленькая страна с 8 млн населения. В Нобелевском комитете десяток членов Шведской Академии наук. Где же им объять необъятное? Вот они и запрашивают мнения ПРЕДЫДУЩИХ нобелевских лауреатов: кому бы дать очередную премию? И на отзывы новые работы шлют им же.
Если Предыдущий — теоретик по атомному ядру или кваркам, попутно верящий и в нейтрино, как в Бога, — он что, отринет своих последователей, коллег, учеников и скажет: «Давайте присудим тем ребятам, что в гараже собрали первый компьютер!» Не смешите меня. Решает не Нобелевский комитет, тем более не шведский король. А те же «заезжие ткачи». В основном здесь, по армейскому выражению, «присосались к горячему довольствию» специалисты по атомно-ядерным и кварко-нейтринным темам».
— Это логично и понятно.
— Так-то оно так, но с последним выводом Савченко я не то что не соглашусь, а уточню его.
Кому выдать премию, определяют не просто «специалисты по кваркам», а научная международная мафия, которая начала формироваться еще в первой половине ХХ века и о которой писал Молотову профессор Фрост, письмо которого я цитирую в нескольких своих книгах. Несложная схема мафиозного клана: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». К примеру, некий ученый с академической властью в СССР, назовем его условно «Велиханов», дает команду публиковать в физических журналах «где позаметнее» только статьи с упоминанием публикаций некоего, назовем его условно, Рабиновича из США. А Рабинович в США советует своим ученикам при написании статей вставлять в список литературы статьи Велиханова. В результате «по индексу цитирования» и Рабинович, и Велихов становятся великими физиками, без упоминания которых ни один другой физик уже не сможет обойтись. Это пример, как именно, по словам помянутого Фроста: «…эта публика захватила в свои руки науку, определяет или, во всяком случае, пытается определять официальное суждение о качестве научных работ и отметила свою деятельность колоссальным количеством присужденных ее членам премий им. т. Сталина (так как им удалось захватить ведущее положение и в Комитете распределения этих премий)». А ведь за распределением Сталинских премий не шведский король следил, а сам Сталин. Но что и Сталин сделает, если вся мафия дружно вопит, что этот физик «великий», а «заграница» это подтверждает?
