Андрей Буровский - Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии
Во-первых, Стефан Баторий обладал всеми качествами, которыми не обладал Иван, вплоть до «полного наоборот». Храбрый, великодушный, порядочный, невероятно энергичный, он терпеть не мог и не прощал двух качеств: предательства и вранья.
Стефан Баторий соединял в себе качества, делавшие из него великолепного бойца: он совершенно не боялся противника и в то же время был очень осторожен и разумен. Он прославился как великий воин и полководец задолго до избрания на польский престол.
Стефан Баторий соединял эту заслуженную славу с талантом политика и организатора. Уж его-то шляхта выбрала, и не было ни вето и ни рокоша.
Поляки многих повидали на своем престоле, много выдающихся личностей. Но и они до сих пор считают Стефана Батория одним из самых знаменитых своих королей.
Во-вторых, уж если искать «твердую руку» для усмирения и мятежных польско-русских магнатов, и пьяных московских бояр, то, право же, сильнее не найти, вот она!
И разумная рука, не только твердая. Рука администратора и воина, а не трясущаяся длань истеричного палача.
Если кому-то было суждено в это время создать единое славянское государство, то нет кандидатуры привлекательней.
Трудно сказать, что это могло бы быть: «тройственная Уния» Польши, Литвы и Московии? Московия ли в качестве «завоеванной территории», права которой не равны правам двух других? Завоеванная ли страна, постепенно подымающаяся к равному положению с двумя прочими? Или же несколько стран, несколько княжеств, каждое из которых входит в Речь Посполиту на своих условиях?
Не хочу гадать, потому что здесь возникает слишком много вариантов, просчитать которые одному человеку невозможно.
Назову только две важнейшие проблемы на пути новой Унии. Во-первых, это особенности самих московитов. Что с того, что они и поляков-то понимают без переводчика, а уж с западными русскими говорят почти что на одном языке?! Западная Русь и Польша говорят на разных языках, но они близки в культурном отношении. А московиты в культурном отношении совершенно иные, и это главное.
Модернизация означала бы для великого множества, для миллионов людей необходимость выйти из-под отеческой опеки общины и государства и в одночасье стать взрослыми людьми. Думать самим… Право же, легче сказать!
В Речи Посполитой московитам от многого придется отказаться. Им очень многому придется научиться… А общество, как вы помните, терпеть не может изменяться…
Между прочим, московскую спесь и московский изоляционизм часто питали как раз выходцы из западных областей Московии и даже Западной Руси — тех мест, где модернизация уже началась и уже дала свои плоды. Старец Филофей — уроженец Пскова; Иван Вишенский, «зачапившийся» с «мудрым латынником» о вреде изучения латыни, — уроженец Западной Руси.
Столкнувшись с необходимостью быстро изменяться, часть московитов могли бы пойти на гражданскую войну, на культурный раскол.
Могли бы навязать войну за право Московии опять выйти из состава Речи Посполитой, даже переходя в наступление по мере сил.
Могли бы и уйти в глубь континента, основав «Новую Московию» в Сибири, на Урале, в Заволжье. Столицы в виде Казани, Обдорска или Тюмени просто напрашиваются. Скорее всего, «Новая Московия» была бы еще более провинциальной, еще более глухой и еще более враждебной Речи Посполитой, чем Московия с центром в Москве.
В любом случае — это война. И вторая, главнейшая по важности проблема: в Московии возникли бы те же самые столкновения католиков и православных, что и на Западной Руси. А «отъезжать», решая проблему любимым московским способом, уже было бы некуда, разве что возникнет «Новая Московия» в Сибири.
Вариантов тут только два: или веротерпимость, примирение между собой двух ветвей одного древа Апостольской церкви, или гражданская война православных и католиков, по типу того, что происходило в Малороссии в начале — середине XVII столетия. Исход такой войны непредсказуем, каждый вариант исхода имеет свои плюсы и минусы… Как бы не разорвала религиозная нетерпимость новую, не успевшую возникнуть державу…
И еще мучает меня еще одна мысль: а завоюй Стефан Баторий Московию и начнись такая война, на чьей стороне выступили бы магнаты и шляхта Западной Руси? На стороне «Новой Московии»? Наверняка нет. На стороне православных? Не уверен…
Глава 9. ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
Если цель — распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты.
Граф Л. Толстой…Все началось с того, что в имение князей Вишневецких пришел новый работник. Никто не знал, кто этот человек, откуда пришел и чем занимался до этого. В мире, где очень важно принадлежать к какому-то клану, иметь известных предков, такие люди оказывались самыми незащищенными, малозначащими и находились в самом низу общества. Человек этот был работник Вишневецких.
И вот уже начинаются неясности! Работник… По какой части работник? Конюх он был, шорник, столяр, маляр, огородник? Об этом предание молчит. Может быть, из почтения к тому, кем оказался этот молодой человек? Может быть…
Есть другая история: что вырастили его монахи, из совсем маленького, почти грудного мальчика. Был голод, на дороге нашли мертвую мать; руки трупа стискивали еще пищавшего младенца. Всякого, склонного идеализировать прошедшие времена, отсылаю к этой сцене, не такой уж редкой во всем мире.
Малыш был здоров и умирал только от голода; монахи вырастили малыша, дали ему новое имя. На тощей шейке болтался крест, но кто знает, каким именем нарекли его первый раз? В таких случаях давали имя в честь святого, в чей день нашли ребенка, — ведь именно этот святой привел ребенка к спасению. Ребенок вырос и пошел в работники в одно из бесчисленных имений Вишневецких.
А может, эта легенда потом прилипла к нашему незнакомцу? Прилипла позже, когда стали соединять его и Гришку Отрепьева, соединять этих двух совершенно различных людей. Ведь первоначально эта история была как раз про него, про Гришку, и вроде бы соответствовала истине. Более чем вероятно, что истории двух разных людей «соединили».
Говорят еще, что однажды, когда монахи сидели в трапезной, зашел с улицы некий странник, и его усадили вместе с братией. Странник сел напротив подростка и вдруг вперился в него глазами…
— Он!!! Это он, я узнал его! — страшно закричал странник и грохнулся в обморок. Кинулись к нему, уложили на лавку. Странник все не приходил в себя. А утром хватились — нет странника.
Так, мол, парень и начал узнавать, что с его происхождением связана какая-то тайна.
Еще говорят, что к работнику знатных магнатов, вельможных панов Вишневецких, приходили какие-то «незнаемые» люди и вели с ним долгие беседы, тоже «незнаемо» о чем.
Но все это — только подготовка к главному. О главном тоже рассказывают по-разному. Один вариант таков, что парень как-то сильно заболел и рассказал священнику на исповеди свою тайну. Это была такая тайна, что священник не выдержал, поступился даже страхом погубить душу и открыл тайну князю Вишневецкому.
Другая версия «главного» проще. В один прекрасный день парень попросил о встрече с князем Адамом Вишневецким и открылся ему. Он, работник князя, на самом деле не нивесть чей сын; на самом деле он чудесно спасшийся царевич Дмитрий, сын царя Московии Ивана Грозного.
Не будем оспоривать легенд. Не очень важно, как именно все начиналось: через священника, чье имя легенда не приводит, или без него. Важно другое: князь Вишневецкий ПОВЕРИЛ. Стоило ему засмеяться, махнуть рукой, сказать что-то в духе «Ты, видать, грибов дурных наелся, парень?». И не было бы ничего. Стоило князю решить, что парень сошел с ума, что после болезни у него ум заворачивается за разум, — и вся эта история окончилась бы совершенно иначе. Прямо скажем, непонятно как. А если бы князь решил, что его «человек» сознательно морочит ему голову, пытается выжать из него обманом денег, все могло бы кончиться и совсем плохо для Дмитрия. Но князь Вишневецкий ПОВЕРИЛ. И у незнакомца начались совсем другие приключения.
Доверчивость князей Адама и Константина Вишневецких меня, честно говоря, сразу же настраивает в пользу Дмитрия. Потому что получить огромное состояние может каждый или почти каждый — были бы везение, обстоятельства, толика собственных усилий. Но вот удерживать огромное богатство, быть богаче королей из поколения в поколение — это совсем другое дело. Для этого нужны не только ум, работоспособность и удача. Нужны еще недоверчивость, хитрость, проницательность; нужно умение видеть, понимать людей, оценивать их быстро и верно, как можно реже ошибаясь. А Вишневецкие были не просто богатыми — они были богатейшим семейством Речи Посполитой, одной из богатейших семей Европы. Золотой посуды, земель и денег у них было больше, чем у английских королей, и никак не была характерна для них погоня за внезапным «фартом», «удачей — мгновенной и ослепительной, как ночной выстрел в лицо»[67].Так жили поколения Вишневецких, и ни одно их поколение не потеряло богатства. А если бы хоть в одном из поколений Вишневецких жил тот, кто склонен был бы верить аферистам, — следующее поколение такого состояния уже не имело бы.
![Альфред Ван Вогт - Чудовище / The Monster [= Пятый вид: Загадочное чудовище; Воскресшее чудовище; Возрождение]](/uploads/posts/books/60190/60190.jpg)