Сергей Беляк - Адвокат дьяволов
— Тогда перечислите на счет нашего благотворительного фонда, — предлагал Жданов.
— Мы не благотворительная организация, нам это тоже некомфортно, — скулил Грабовский…
Как стало позже известно от самих же Грабовского и Цилюрик, все их обещания по разработке генплана и долгосрочному сотрудничеству с администрацией Белоозерского были ложными, а переговоры они вели лишь для подготовки будущего уголовного дела в отношении Жданова.
Но переговоры со Ждановым никакого серьезного результата им не дали.
После этого Грабовский и Цилюрик, избегая прямых встреч с несговорчивым Ждановым, активизировали частные переговоры с неким местным жителем по фамилии Черников (вот она — мистика фамилий!) — мелким, но гиперактивным предпринимателем из офицеров-пограничников.
С ним они познакомились в кабинете у Жданова, и Черников впоследствии предложил москвичам свою кандидатуру в качестве посредника по «уламыванию поэта»…
Посоветовавшись с кем надо, Грабовский заявил, что готов заключить с Черниковым трудовое соглашение и передать ему деньги, предназначенные на оплату работы проектировщиков. Теперь, по задумке Грабовского, именно Черников должен был стать «инвестором» в соглашении с проектным институтом.
При этом Грабовский мотивировал это свое предложение нежеланием светиться, показывая главе района Слепцову, что они, дескать, помогают его оппоненту…
То, что загадочная московская фирма каким-то образом связана со Слепцовым, понимали до этого все. Но то, что помощь в разработке генплана большого городского поселения могла быть воспринята Слепцовым как помощь его политическому оппоненту, — это не влезало ни в какие ворота! И заставляло задуматься.
Но у Жданова на раздумья не оставалось времени — над ним уже был занесен топор, называемый близорукими людьми и циниками мечом правосудия.
Ни с Черниковым, ни с Грабовским он уже не общался, но это Грабовскому было и не нужно. Ему удалось убедить Черникова, едва вышедшего из запоя, приехать в московский офис фирмы и получить там деньги наличными. И хотя Черников даже расписался в получении этих денег и заявил, что сейчас же поедет в отделение банка положить их на счет, чтобы потом перечислить проектному институту, тем не менее (а скорее всего именно поэтому!) он был тут же, при выходе, задержан. Правда, менты попробовали было уговорить Черникова отвезти эти деньги Жданову, но тот отказался.
И тем не менее в этот же день, ближе к вечеру, в Белоозерском по обвинению «в покушении на получение взятки» был задержан и Андрей Жданов.
Проводившие его задержание оперативники немало удивились, узнав, что мэр-«взяточник» проживал в деревянной баньке, построенной им своими руками, и никакой дорогой собственности не имел.
А в вечерние теленовости и в газеты, сообщившие о задержании мэра Белоозерского, попала опухшая физиономия Черникова. И когда я пришел на первое свидание к Жданову в Матросскую Тишину, то ожидал увидеть именно это одутловатое лицо с безумно вытаращенными глазами, но в помещение для свиданий вошел невысокий, средних лет мужчина, похожий на… Наполеона Бонапарта, если бы тот оказался вдруг не на острове Святой Елены, а в переполненной зэками грязной и темной камере российской тюрьмы. Если вы способны представить себе такое, то сможете представить и Андрея Жданова, вошедшего быстрой походкой в мрачное тюремное помещение, где ожидал его я, крепко пожавшего мне руку и внимательно посмотревшего мне в глаза. Но если это и был Наполеон, то Наполеон с истинно русской душой и большим добрым сердцем, в чем уже совсем скоро мне пришлось убедиться и самому.
Зачернели во дворе
Курточки на вате,
На прогулку очередь
Сто девятой хате.
Эх, погодка хороша!
Дворик шесть на десять,
Полетела бы душа
За стальные сети.
Здравствуй, красно солнышко!
Здравствуй, небо синее!
Ты и за решеткою
Мне всего красивее.
Каждой клеткой чувствую
Сладкую истоминку,
Так коктейли чудные
Пьют через соломинку.
Пацаны бывалые
Курят, ржут, беседуют.
Трут проблемы малые,
На судьбу не сетуют.
Вон футбол устроили:
Мяч, из тряпок крученный,
Технику освоили —
И не надо лучшего.
У меня пониже класс —
Новичок, в натуре.
Не набит пока что глаз
В этой физкультуре.
Дверь засовом лязгнула,
В петлях заворочалась.
С вами поболтал бы я,
Да прогулка кончилась.
Спустя несколько месяцев следователи сообразили, что покушение Ждановым на получение взятки «за изменение разрешенного вида использования земель», которое вообще никогда не входило в его компетенцию и было произведено Слепцовым за три месяца до передачи денег Черникову, выглядит неубедительно.
И Жданову переквалифицировали обвинение, заменив статью о взятке на менее тяжкую — мошенничество.
Взятка — коррупционное преступление, и статья — позорная. По крайней мере, именно такой ее воспринимал Андрей Жданов.
— Мне неприятно и стыдно, когда приходится в тюрьме называть свою статью, — неоднократно говорил он.
Когда же следствие переквалифицировало ему обвинение, я пошутил:
— Теперь, Андрей Александрович, вы оказались в одной компании с Ходорковским… И это не самая плохая компания!..
Но маленькая промежуточная победа оказалась пирровой, так как в отличие от «взятки» дело о «мошенничестве» не подлежало рассмотрению в суде с участием присяжных (а мы на это очень рассчитывали). И в результате дело по обвинению Жданова и Черникова было направлено в Басманный районный суд Москвы, где оба подсудимых на себе испытали, что такое басманное правосудие, символизирующее полное отсутствие правосудия как такового.
Хорошо сидеть на киче,
На проверку раз покличут,
А потом весь день один —
Полный в хате господин.
Хошь сиди на табурете,
Хошь лежи на табурете,
Хошь пляши… на табурете —
Варианты не в запрете.
Все надежно и толково,
Табурет в плиту вмурован,
Чтоб не грезилось руке
Кого треснуть по башке.
Все удобства как в квартире,
Только все в одном сортире,
Чтоб не тратилось труда
На ходьбу туда-сюда…
— Меня обвиняют в мошенничестве, — говорил в суде Жданов, обращаясь к Грабовскому. — Обвиняют в попытке завладения вашими средствами путем обмана. Но разве я давал вам какие-либо ложные обязательства?
— Когда вы раскритиковали нашу программу строительства… — мямлил в ответ Грабовский. — А также последующие статьи в газете были восприняты мной как обман…
— Но я там говорил о недопустимости строить жилые дома на заливных лугах, затопляемых в весенний период. Разве это обман? Я говорил о необходимости расширять инфраструктуру поселка, планировать и строить не только жилые дома, но и объекты соцкультбыта. Разве это обман?…
— Я воспринимал все это как обман, — стоял на своем потерпевший Грабовский, вопросительно косясь на гособвинителя.
— В чем именно я ввел вас в заблуждение? — спрашивал Жданов свидетеля Цилюрик.
— Не помню, — отвечала юрист фирмы. — Следователь оценил, что вся совокупность доказательств по делу дает мне повод говорить, что вы ввели нас в заблуждение…
Как говорится: без комментариев.
Но, несмотря на все это, а также на показания многих других свидетелей и официальные документы, начисто, казалось бы, опровергавшие обвинение, судья Басманного суда Дударь просто перенесла в приговор текст обвинительного заключения от строчки до строчки, как это делали ее коллеги-судьи в советские времена. В итоге получилось, что как будто бы никто ничего здесь и не говорил, да и самого судебного процесса вроде как бы и не было…
Нет, я далек от мысли защищать и оправдывать любого из своих подзащитных после того, как завершился суд над ним. Но в случае со Ждановым я готов вновь и вновь заявить и даже крикнуть: этот человек невиновен!.. И здесь имеет место не просто судебная ошибка, но преступление против правосудия. Преступление, за которое рано или поздно должны ответить все, кто был к нему причастен.
Но такие преступления, к сожалению, не являются у нас редкостью. Сколько, например, стоит возбуждение уголовного дела? А сколько стоит его прекращение?…
Вы ходили когда-нибудь в тюрьму?…
Девушки партии
Если вы решите поехать в московский следственный изолятор № 6, то вначале, на улице Шоссейной, увидите большую каменную белую церковь с синими куполами, потом колледж, бензозаправку, а после нее, за бетонным забором с колючей проволокой, желто-белые корпуса самого СИЗО. Такая последовательность, если вы человек впечатлительный или склонный к философским размышлениям, непременно наведет вас на мысль, что все это неспроста и что бывший московский мэр Юрий Лужков гениально отразил в градостроительной планировке закономерный ход жизни многих россиян: человек рождается и крестится, затем учится, немного и очень специфически, работает, а после отправляется в тюрьму. Вероятно, теперь жителям столичного района Печатники проделывать этот путь будет значительно проще.
