Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II
Решение о перерыве занятий Государственной думы в условиях февральских дней было не только бесполезным, но и вредным шагом. Тем более что поздно вечером того же дня Н. Д. Голицын объявил, что собирается подать в отставку. Этим князь давал руководителям Государственной думы возможность оправдывать невыполнение указа Императора коллапсом власти. О решении распустить Думу Н. Д. Голицын в тот же день телеграфировал Императору Николаю II{648}.
Вечером 26 февраля председатель Государственной думы М. В. Родзянко сообщил царю телеграммой, что «положение серьёзное. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы этот час ответственности не пал на Венценосца»{649}.
Ещё позже того же 26 февраля от Родзянко была получена вторая телеграмма, в которой он писал о разрастании революции и просил Государя «безотлагательно призвать лицо, которому может верить вся страна и поручить ему составить правительство»{650}.
Одновременно с посланной телеграммой Николаю II М. В. Родзянко направил телеграммы генералу М. В. Алексееву и главнокомандующим армиями Юго-Западного, Западного и Северного фронтов генералам А. А. Брусилову, А. Е. Эверту и Н. В. Рузскому. В этих телеграммах содержался тот же текст, что и в телеграмме царю, только в конце высказывалась просьба поддержать перед Государем просьбу Родзянко о введении ответственного министерства. Телеграммы заканчивались твёрдым убеждением, что «медлить больше нельзя. Промедление смерти подобно»{651}.
В течение ночи и утра 27 февраля генералом М. В. Алексеевым были получены ответные телеграммы от главнокомандующих. В них «по верноподданному долгу и присяге» выражались просьбы Алексееву доложить Государю «что при наступившем грозном часе» другого выхода, кроме того что предлагает Родзянко, быть не может{652}.
Эта телеграфная переписка Родзянко с генералами имела важное значение в истории февральского переворота. При помощи этих телеграмм Родзянко и генералы координировали свои действия в оказании давления на царя.
В 21 час 20 минут Император Николай II послал телеграмму супруге, которая была ею получена вечером 26 февраля: «Её Величеству. Любовь моя! Спасибо за телеграммы. Уеду, как только улажу все необходимые здесь вопросы. Сплю хорошо. Да благословит вас всех Господь. Ники»{653}.
Слова Государя о том, что он уедет, когда решит все необходимые здесь (то есть в Ставкевопросы, лишний раз доказывает, что эти вопросы не были связаны с планами весеннего наступления.
26 февраля 1917 г. Петроград
С утра 26 февраля, согласно приказу генерала С. С. Хабалова, войска в Петрограде заняли все посты. Главным образом, охранялись мосты и переправы. Тем не менее люди небольшими группами по льду переходили Неву и стекались к Невскому проспекту. Было воскресенье, никто не работал. Из-за порочного приказа Хабалова полиция была убрана из города и заменена войсками. Люди спокойно подходили к конным и пешим патрулям, разговаривали с солдатами. Никакой вражды друг к другу не чувствовалось. Тем не менее именно 26 февраля войска действовали против революции наиболее энергично.
26 февраля в Петрограде бастовало 240 тысяч рабочих{654}. К полудню весь Невский был заполнен толпой с красными флагами, революционными лозунгами и поющей революционные песни{655}.
В 3 часа пополудни революционная толпа возле Гостиного Двора двинулась по Невскому проспекту в сторону Знаменской площади. Дорогу ей пересекла учебная команда запасного батальона Павловского полка под командованием штабс-капитана Чистякова, пользовавшегося большим авторитетом у своих солдат. На предупредительные выстрелы толпа не реагировала, и Чистяков приказал открыть огонь на поражение. В этот момент с крыш был открыт огонь по солдатам, в затылок был убит ефрейтор. Озлобленные солдаты открыли беспорядочный огонь по толпе, среди которой было много убитых и раненых. Толпа была рассеяна.
Не менее энергично действовала учебная команда Волынского полка под командованием капитана Квитницкого, защищавшего Знаменскую площадь{656}.
На Знаменской площади было убито 40 бунтовщиков и один прапорщик Лейб-гвардии Павловского полка{657}.
Донесения Охранного отделения сообщали, что «при рассеивании упорствующих демонстрантов, со стороны которых были неоднократно произведены в чинов полиции и войска выстрелы из револьверов, в 5 часов 20 минут у Гостиного Двора, спешенным отрядом 9-го Запасного кавалерийского полка и взводом Лейб-гвардии Преображенского полка был открыт по толпе демонстрантов огонь»{658}.
В 16 часов дня произошёл инцидент в 4-м отряде учебной роты запасного батальона Лейб-гвардии Павловского полка, товарищи которой под командованием капитана Чистякова только что отличились на Невском проспекте. Пробравшиеся в казармы на Конюшенной площади неустановленные агитаторы, воспользовавшись отсутствием офицеров, сумели смутить несколько десятков человек, которые, забрав винтовки, толпой вышли на улицу, требуя прекратить кровопролитие. На Екатерининском канале эти солдаты вступили в перестрелку с конной полицией. В результате был убит один городовой и один ранен{659}. Потом солдаты вернулись в казармы. Через некоторое время в казармы прибыл полковник А. Н. Экстен, который стал стыдить солдат. Его речь произвела впечатление. При выходе из казарм, уже на улице, полковник Экстен был убит в спину неустановленным лицом. Прибывшие «преображенцы» окружили бунтовщиков и арестовали 19 из них, которых препроводили в Петропавловскую крепость.
Несмотря на инцидент в Павловском полку, ситуация в городе 26 февраля в целом контролировалась правительством. Жёсткий отпор, данный войсковыми соединениями в центре Петрограда, а также известие о роспуске Думы возымели своё действие. В рядах заговорщиков чувствовалось смущение. Вечером 26 февраля в доме Елисеева на Невском проспекте состоялось совещание А. Ф. Керенского с представителями левых думских фракций и революционных группировок. Керенский предложил обсудить вопрос «о наилучшем использовании в революционных целях возникших беспорядков и дальнейшем планомерном руководительстве таковыми»{660}.
Неожиданно для него участники совещания стали высказывать мнения, что революция не удалась и нужно заканчивать противостояние. Для Керенского это было большой неожиданностью. Весь вечер 26 февраля он находился в состоянии растерянности. Соратник Керенского В. Б. Станкевич вспоминал, что, придя вечером 26 февраля в Таврический дворец, он застал А. Ф. Керенского и Н. С. Чхеидзе в сильном волнении. «Чхеидзе всё время бегал из угла в угол. Я спросил кого-то из окружающих, где остальные члены Думы. Мне ответили, что разбежались, так как почувствовали, что дело плохо»{661}.
Для думских революционеров дело действительно могло закончиться плохо. В случае если бы 27 февраля правительство и войска проявили бы такую же твердость, как и 26-го, революция была бы подавлена. А то, чем заканчивались для бунтовщиков военно-полевые суды, Керенский и Чхеидзе хорошо помнили по 1906 г.
Организовав беспорядки в Петрограде, Керенский и Чхеидзе пытались устроить в России именно революцию. То есть по классической формуле: провокация с «голодными» рабочими, расстрел «мирной» демонстрации правительственными войсками, вооружённое «восстание», захват мостов, банков, телефонных станций, арест правительства. Цель переворота была однозначной — свержение монархии и провозглашение республики.
Для Прогрессивного блока события февраля 1917 г. были неприятным сюрпризом. Государственная дума не руководила событиями с 23 по 26 февраля, и демонстрации проходили не под думскими лозунгами. Но к вечеру 26 февраля стало яс но, что революция Керенского потерпела поражение. Призывы «Долой самодержавие!» не нашли поддержки ни в армии, ни в народе, а главное, они не были политически осуществимы. Безволие властей, отсутствие единого командования, свободная революционная агитация в войсках посредством «братания» рабочих с солдатами привели к хаосу, создали опасную ситуацию для общественного порядка в столице. Но с точки зрения общегосударственного устройства Российской империи, с точки зрения монархического строя — события в Петрограде не представляли опасности. Возвращение в Петроград Императора Николая II или даже посылка им верных воинских частей восстановили бы порядок в столице в считаные часы. Для организаторов беспорядков нужно было придать перевороту какие-то легальные формы. Для этого нужно было вернуться под лозунги Государственной думы и выдвинуть на первую роль легального руководителя, пользующегося авторитетом в военной верхушке. Так на политической сцене вновь появился М. В. Родзянко с главным требованием Прогрессивного блока — Ответственного министерства. А. Ф. Керенский и его левые соратники предполагали использовать это старое требование лишь для направления революции в новое русло.
