Олег Гриневский - Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной
Асад поправил Андропова:
— Я не имел в виду, что советский военный персонал будет направлен на поле боя в Ливан. Он должен быть направлен в Сирию. Это в рамках советско-сирийского Договора о дружбе. Разве Советский Союз останется безучастным, если израильские войска вторгнутся на территорию Сирии?
Тут вмешался Устинов и стал говорить, что советские военные корабли и самолеты находятся сейчас в Сирии на положении сирот. Мы неоднократно ставили вопрос о заключении соглашения относительно захода кораблей и посадки самолетов, но дело не движется.
Асад ответил, что сирийское руководство приняло принципиальное решение о предоставлении баз Советскому Союзу. Но продолжал настаивать на своем вопросе: как будет действовать Советский Союз, если будет совершена агрессия непосредственно против Сирии?
Ответил Андропов:
— Это не простой вопрос. Надо подумать и посоветоваться, — и потом, немного спустя: — Нужно делать все, чтобы этого не случилось. Есть время, чтобы предпринять различные меры, которые затруднили бы агрессию Израиля. Это и пополнение вооружений, и другие организационные, политические и прочие меры.
В общем, итог этих долгих и упорных переговоров был таков:
Асад остро поставил вопрос о восполнении потерь, причем новейшим советским оружием. Ему обещали дать ответ в течение 10–14 дней. он выдвинул новую заявку на приобретение советского оружия на 7 миллиардов долларов плюс ускорение поставок оружия по старым соглашениям еще на 1 миллиард. Ему ответили, что его просьба будет внимательно изучена, но скорого ответа ждать не следует;
Асад сказал, что он хоть сейчас готов подписать соглашение о создании советских военных баз в Сирии, заходе советских военных кораблей и посадке военных самолетов. А ему ответили, что надо изучить этот вопрос и что сейчас новая ситуация; наконец, он поставил вопрос о том, чтобы вместе с новыми ЗРК и истребительной авиацией в Сирию направлялся также советский военный персонал для обслуживания и использования этих вооружений, пока сирийцы не освоят их и не возьмут полностью в свои руки. Ему ответили, что готовы послать своих военных специалистов в качестве инструкторов, но только для обучения сирийских специалистов.
Таков краткий итог этих секретных переговоров в Кремле. Унылую атмосферу осторожных препирательств нарушала только эмоциональная эскапада Устинова, который вдруг стал горячо говорить, что всего за годы сотрудничества Сирии поставлено вооружений на 8,5 миллиарда рублей. Причем советское оружие превосходит аналогичную американскую технику, надо только, чтобы оно было в умелых и смелых руках.
В результате соотношение сил Сирии с Израилем таково:
по пусковым установкам «земля — воздух» — 1,7 к 1,0;
по танкам — 1,1 к 1,0;
по самолетам — 1,0 к 1,1;
по вертолетам — 1,0 к 1,0;
по артиллерии — 1,1 к 1,1.
А по боевым машинам пехоты абсолютное превосходство у Сирии.
Асад промолчал.
Громыко стал было расспрашивать его о намерениях Сирии: останутся ли ее войска дальше в Ливане или планируется их уход? Асад холодно ответил: будут силы — останутся, если нет — уйдут. А на вопросы относительно судьбы палестинцев в Ливане вообще не стал отвечать просто пожал плечами.
Из Кремля, не заезжая в гостевой особняк, Асад сразу отправился во Внуково и улетел в Дамаск. А садясь в самолет, бросил такую загадочную фразу:
— Точку на этом ставить не будем.
Точку хотел поставить Брежнев. На заседании Политбюро 1 июля он зачитал такой подготовленный Громыко и Андроповым текст:
— Я не присутствовал на переговорах с Асадом. Но товарищи мне подробно доложили, как они проходили…
Нужно прямо сказать: сделали мы все, что могли для оказания помощи палестинцам, сирийцам и ливанским патриотам. Мы и дальше будем оказывать им поддержку в борьбе против израильского агрессора. Но многие арабы, это хорошо видно на примере Каддафи, хотят воевать нашими руками, а сами отсидеться в сторонке. Этого допускать нельзя. Помогая арабам, нам ни при каких обстоятельствах не следует втягиваться в этот конфликт, посылать туда наш персонал для участия в войне.
И уехал отдыхать в Крым.
Как отправили в отставку госсекретаря СШАВ разгар дебатов с Асадом в Кремле в зал тихо вошел помощник советского премьера Борис Бацанов и передал шефу записку: из Вашингтона поступила срочная информация об отставке госсекретаря США Хейга. Эта записка тут же пошла гулять по рукам, и началось перешептывание: что случилось? Все смотрели на Громыко, а тот только пожимал плечами.
Однако поздно ночью от посла Добрынина поступила подробная депеша. Вечером 25 июня, сообщал посол, ему удалось посетить Хейга для передачи послания Л.И. Брежнева по Ливану. Встреча была необычной: спустя три часа после того как Рейган объявил об отставке Государственного секретаря, и тот был заметно возбужден. Утром, когда Добрынин договаривался о встрече, вопрос о его отставке еще не стоял.
Послание Хейг не стал комментировать, ограничившись словами, что передаст его Рейгану, который уже отбыл отдыхать в Кэмп-Дэвид. Но неофициально так обрисовал обстановку вокруг Ливана:
«Если говорить откровенно с точки зрения выигрыша и проигрыша для США и СССР, то уничтожение Израилем в Ливане военной силы ООП является вроде выигрышем для США. Так оно и было бы на самом деле, если бы Израиль не стал зарываться, злоупотребляя силой.
Бегин, когда был в Вашингтоне, дал обещание Рейгану не входить в Бейрут и не превращать его в арену боев. Однако слово свое он не держит. Вчера ночью я звонил по поручению Рейгана Бегину и сделал ему сильное предостережение по поводу вчерашней бомбежки Бейрута. Бегин утверждал, что израильский кабинет не давал такой санкции, но что, дескать, на этот счет был отдан приказ единолично министром обороны Шароном.
Рейган сегодня направил новое личное послание Бегину, поскольку утром из Израиля звонил Хабиб, который высказал опасения, что Израиль может в ближайшие часы войти в Бейрут и начать там уличные бои с новыми крупными жертвами для населения. Если так действительно произойдет, — заключил Хейг, — то наверняка надолго будет разрушено доверие арабских стран к США и в конечном счете, хотя сейчас это выглядит по-другому, выиграет Советский Союз. Верьте, что сейчас мы делаем все, чтобы предотвратить вход израильских войск в Бейрут».
Однако посла больше интересовали причины отставки госсекретаря. И Добрынину тот долго рассказывал, что сам решил уйти, так как у него не сложились отношения с калифорнийским окружением президента в Белом доме. Хейг без стеснения называл их «пигмеями во внешней политике», которые подсиживали его и наушничали президенту. С этими «саботажниками и невеждами» ему де приходилось выдерживать длительные бои по целому ряду внешнеполитических проблем, включая Ближний Восток и переговоры по сокращению стратегических вооружений.[65]
Позднее по «соседской линии» поступила информация, что непосредственной причиной отставки явились расхождения Хейга с влиятельным советником президента по вопросам национальной безопасности Уильямом Кларком.
Неожиданно госсекретарь обнаружил у себя под боком существование еще одного тайного канала связи с палестинцами. По нему Кларк, в обход Хейга, поддерживал прямую связь с саудовцами, которым делались предназначенные для палестинцев намеки о намерении убедить Израиль согласиться на некоторый отвод войск от Бейрута и обеспечить безопасный уход членов ООП. Иными словами, Арафату шел сигнал, что он может не спешить с принятием решения относительно эвакуации из Бейрута.
Хейг вышел из себя и стал жаловаться Рейгану на его злокозненных советников. Что произошло между ними тогда, точно неизвестно. В своих мемуарах Хейг обходит этот вопрос. Но по Вашингтону прошел слух, что в ответ на свои жалобы Хейг услышал такие слова президента США:
— Я слышал, что Вы решили подать в отставку, и я принял решение принять Вашу отставку.
И как эхо, в тот же день Израиль обрушил на Западный Бейрут шквал огня.
Секретариат ЦК решает…28 июня в 11 часов утра в Ореховой комнате в Кремле состоялось расширенное заседание Секретариата ЦК, которое почтил своим присутствием сам Генеральный секретарь. Обсуждался вопрос: какую линию вести на Ближнем Востоке с учетом визита Асада.
Доклад делал Громыко. Он был в своем амплуа и говорил невозмутимо спокойно, подробно рассказывая, какой торг идет об условиях ухода палестинцев из Ливана.
Брежнев ничего не понимал и проявлял недовольство, обращаясь громким шепотом то к Андропову, то к Черненко. Но Громыко, как бы не обращая внимания, продолжал рассказывать глухим ровным голосом о кознях Израиля и американцев в Ливане. Это был его излюбленный метод погрузиться в детали, в которых никто, кроме него, не разбирался, и уйти от сути дела, какую линию вести. После его доклада наступила тишина, так как никто не хотел высказываться. Тогда Брежнев посмотрел на Андропова и сказал:
