Александр Зиновьев - Планируемая история (Сборник)
– На Западе довольно широко распространено убеждение, что советское общество было основано на марксизме-ленинизме. Между тем мне самому нередко приходилось сталкиваться с тем, что на самом партийном верху этого учения просто не понимали и понимать не хотели, а уж тем более им руководствоваться. Были одни заклинания. Видимо, национальный секретарь Французской компартии Робер Ю во многом прав, когда говорит, что существовавший в СССР «реальный социализм» ни с марксизмом-ленинизмом, ни с подлинным социализмом ничего не имел общего.
– Верно. На мой взгляд, вообще убеждение, согласно которому советское общество было основано на марксизме-ленинизме, – это предрассудок. Идеи играют роль в становлении и сохранении социальных систем, но отнюдь не роль их основы. Марксизм-ленинизм сыграл свою роль в возникновении советского социального строя. Но роль именно идеологии, а не проекта и не базиса его. Базисом этого строя явились социальная организация населения и система государственности, которые сложились без какого бы то ни было проекта, сложились в силу объективно данных условий и по своим объективным социальным законам. Сами создатели марксизма-ленинизма и советской идеологии понятия не имели об этих законах. Кстати сказать, неведомы эти законы и противникам коммунизма, и тем, кто разделяет предрассудок, будто базисом советского общества был марксизм-ленинизм. Так что нелепо рассчитывать на то, что какая-то идеология, по которой сейчас многие тоскуют в России, поможет преодолеть трудности российской жизни, спасти Россию, поднять ее вновь на уровень великой державы.
– У нас в стране, да и не только у нас, многие полагают, что только советское общество было предельно заидеологизированным, а на Западе идеология якобы вообще не внедряется и «промывания мозгов» здесь вовсе не существует. Каково ваше на сей счет мнение?
– Западное общество считается неидеологическим. Существование особой западной идеологии отрицается. Но это на самом деле есть одна из идей западной идеологии. Она существует, причем является более мощной, чем была советская, по всем основным характеристикам – по числу занятых в ней людей, по средствам распространения и вдалбливания ее в головы людей, по пропитанности ею всей сферы общества, касающейся менталитета людей, по силе воздействия на массы и т. д.
Западная идеология не имеет единого для всех и канонизированного учения. Она, можно сказать, плюралистична. Она содержит большое число разнообразных учений, которые, как правило, исключают друг друга и даже враждуют, так что их невозможно соединить в одно целостное учение. Но это не значит, что тут много идеологий. Они суть явления в рамках одной идеологии, подобно тому как наличие конкурирующих фирм не есть наличие многих экономик, а многопартийность не есть многогосударственность. Несмотря на различие, несовместимость и вражду, все эти учения делают совместно одно дело. Они являются однопорядковыми с точки зрения способа мышления и приемов изображения реальности. Сказанное не означает, будто тут признают и допускают любые учения и концепции. Тут есть свои рамки, за которые запрещается выходить. Например, сейчас запрещена проповедь национал-социализма и расизма, не поощряется коммунистическая идеология.
Западная идеология не является антирелигиозной. Она терпима ко всяким формам религии, за исключением тех, к которым враждебны признанные религиозные организации и которые выходят за рамки правовых норм. Идеология сама склонна к изобретению и раздуванию всякого рода бредовых с научной точки зрения идей, аналогичных религиозному мракобесию и срастающихся с ним. Идеологическое мракобесие, вырастающее в западной идеологии, обещает превзойти религиозное мракобесие Средневековья.
Западная идеология не выражена явно именно как идеология, не существует как самостоятельное, отличное от прочих социальных феноменов целое. Тут нельзя без специального исследования различить, что есть элемент идеологии и что нет. Идеология тут спрятана, растворена, рассеяна во всем том, что предназначено для менталитета людей, – в литературных произведениях, фильмах, специальных книгах, научно-популярных и научно-фантастических сочинениях, газетных и журнальных статьях, рекламе и т. д. Она слита с внеидеологическими феноменами настолько, что вторые просто немыслимы без нее. Это делает ее неуязвимой для критики. Она везде и во всем, и потому кажется, будто ее вообще нет.
В западных странах не требуется специального и принудительного изучения идеологии, не требуется слушать специальные лекции, посещать собрания и занятия, сдавать экзамены и зачеты. Люди там даже не замечают, что с рождения и до смерти постоянно находятся в поле действия идеологии. Они потребляют ее вместе со всем тем, что они потребляют для своего ментального питания. Делают они это без всякого усилия, без принуждения, свободно, без сборищ.
Западная идеология выполняет свою функцию по апологетике своего общества и по дискредитации врагов неизмеримо настойчивее и эффективнее, чем это делала советская идеология. То, что делалось в Советском Союзе в этом отношении, мне теперь кажется невинной детской забавой в сравнении с тем, что я наблюдал на Западе за годы эмиграции. А та кампания по восхвалению западного общества и очернению советского, какая началась после 1985 года, превзошла все явления такого рода, имевшие место в истории, по масштабам лжи, цинизму, бессовестности и трюкам.
В Советском Союзе стремились воспитать идеального человека по заранее выдуманному образцу. Этот человек должен был обладать самыми высокими моральными качествами. Советская идеология стремилась привить людям систему высших духовных ценностей. Насколько это было реально и насколько удалось или не удалось, это другой вопрос. Факт остается фактом: идеология стремилась к этому. Западная же идеология апеллирует к тем качествам людей, какие вырабатываются у них в опыте реальной жизни и соответствуют условиям их бытия, объявляя эти качества естественными и прирожденными. Она прививает людям систему земных, практичных, низменных с моральной точки зрения ценностей. Я думаю, что в России уже успели заметить это.
На Западе отсутствует единый, централизованный и для всех очевидный идеологический механизм, какой был виден всем в Советском Союзе. Тут функции такого механизма распределены и рассеяны по самым различным учреждениям, организациям, профессиям, службам и т. д. Он не является полностью хаотичным и неуправляемым. Он объединяется в единое целое и управляется, но методами западной социальной системы.
С первых же дней эмиграции я был поражен тем, как согласованно западные средства массовой информации реагировали на события в мире. «Действуют, как по команде», – думал я на первых порах. Потом я это «как» отбросил, ибо команда существует на самом деле, но не такая примитивная, как в свое время в Советском Союзе. В результате постоянной и всеобъемлющей идеологической обработки менталитета западных людей тут сложился и стал преемственным тип человека, который уже не в состоянии обходиться без той идейной пищи, какая для него изготовляется на западной идеологической кухне, и не способен потреблять пищу иного рода. Такой идеологически обработанный человек является марионеткой незримой идеологической машины, воображая при этом, будто он свободен от всякой идеологии.
– Победа Запада в «холодной войне» – это свершившийся факт. Во многом это была идеологическая война.
– Было бы ошибочно сводить «холодную войну» к войне идеологий. Это война нового типа, охватившая все сферы общества и сделавшая своей ареной всю планету. Характерной ее особенностью, повторяю, было то, что Запад избрал направлением главного удара именно идейно-морально-психологическую (идеологическую) сферу Советского Союза и его союзников, но ничего подобного не было со стороны Советского Союза в отношении Запада. В советской стратегии в отношении Запада в «холодной войне» аналогичная сфера Запада не стала направлением главного удара. Это особый вопрос, почему так случилось. Здесь я хочу подчеркнуть то, что победа Запада над Советским Союзом в «холодной войне» не была победой западной идеологии над идеологией советской. Последняя рухнула вследствие краха советской социально-политической системы. Не случись этот крах, она бы выжила, преодолела кризисные явления и продолжала бы выполнять свои функции, как ранее. Она была разрушена искусственно, разрушена внеидеологическими силами. Аналогичным образом после разгрома Германии в войне 1939–1945 годов была разгромлена и запрещена идеология национал-социализма.
– Официальная пропаганда ельцинского режима оперирует в последнее время такими терминами, как «великая Россия», «единство русской нации», «возрождение русского национального самосознания, культуры» и даже «русский идентитет» (лицо нации). Последнее уже скорее дань моде, западной социологии. В целом же происходит своего рода конвергенция «русской идеи» и западной. При этом господа создают впечатление, будто на русский «дичок» прививают западные «культурные» плоды. Будет ли плодоносить такое идеологическое древо?
