Дмитрий Лихачёв - Я вспоминаю
— Сейчас много говорится о приоритете общегуманистических ценностей над классовыми. Какова ваша точка зрения, Дмитрий Сергеевич?
Д. С. Лихачев. Проблема не новая, она решалась и решается в упорной борьбе против вульгарных догм нашей общественной науки, которая являлась покорной служанкой политиков. Сегодня становится все более очевиден тот факт, что если лозунг все продолжающейся непримиримой классовой борьбы, борьбы стран с различными социально-политическими системами не будет снят, возможна всемирная военная катастрофа. Но и по сути своей, по духовной, а не только политической, этот догмат не имеет реальной нравственной силы. Сегодня нам, как никогда, важно сохранить человека и Человечество. Проблема экологии культуры, экологии души человеческой примыкает к проблеме экологии Земли. Так, казалось бы, чисто нравственные проблемы обретают силу стратегических политических проблем.
— А какие проблемы, Дмитрий Сергеевич, вы отнесли бы к разряду стратегических в культурной жизни страны?
Д. С. Лихачев. Их так много, но из сонма проблем я бы выделил одну — повышение авторитета работников культуры, народного образования, особенно низовых звеньев. Я бы их назвал почетным званием «чернорабочие культуры», Ну, вы подумайте, как могут нормально жить и работать, обладать несомненным авторитетом люди, занимающиеся благороднейшим делом, если они получают буквально нищенские зарплаты?! Особенно сельские библиотекари, культпросветработники, учителя. Учитель должен быть первым лицом в своем поселке, в своем селе. Первым лицом по своему общественному положению, по своему общественному авторитету. Он должен быть советником не только для своих учеников, но и для их родителей. Он должен — наравне с библиотекарем, культпросветработником — возглавить культурное движение на селе. А все они влачат полунищенское существование. Я считаю правомерным, что учитель может получать больше, чем директор школы, если он хороший учитель, актер — больше, чем директор театра, экскурсовод — больше, чем заведующий экскурсионным бюро, специалист по экспозиции — больше, чем заведующий отделом музея или директор музея, если, конечно, они стоящие работники. Где взять деньги на повышение зарплаты? Частично — за счет сокращения не нужных никому руководящих работников в этой сфере.
— Сейчас много говорят о хозрасчете, видя в этом панацею от всех бед в культуре. Пока же, на мой взгляд, хозрасчет активно борется против «человеческого фактора». Дорожают услуги в учреждениях культуры, все больше становится платных кружков, спортивных секций для детей и молодежи. Какова ваша точка зрения на проблему хозрасчета?
Д. С. Лихачев. Хозрасчет в области культуры надо понимать широко и по-разному. Допустим, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, где я работаю, он еще может себя окупить. За ним авторитет. В конце концов — авторитет русской классической литературы. Но как могут библиотеки, небольшие клубы перейти на хозрасчет? Во всех цивилизованных странах на нужды культуры выделяются немалые средства, ибо это сфера духовная. Ждать от всех учреждений культуры немедленной идеологической или духовной отдачи бессмысленно, ибо они работают, так сказать, на долгую перспективу. Хозрасчет же у нас рассчитан на немедленную отдачу.
— На встрече с избирателями и активом Фонда культуры вы получили записку, автор которой, помнится, обвинял вас — и совершенно безосновательно! — в национализме.
Д. С. Лихачев. Мои общественные взгляды общеизвестны. Я против любого национализма, за патриотизм каждого народа. Меня же иногда обвиняют то в национализме, то в антирусских настроениях. Я думаю, что это делают очень невнимательные читатели моих произведений. Я не устаю повторять: национализм прямо противоположен патриотизму. Мы обязаны быть патриотами. Патриотом обязан быть каждый парод по отношению к своему народу, но националистами мы никогда и ни при каких случаях быть не должны. К агрессивным тенденциям, достойным осуждения, я отношу национализм. Агрессивность общественного сознания порой проявляется в чрезвычайно сильной форме — в этом я вижу результаты десятилетий тирании Сталина. Я не такой благодушный человек, как может показаться. Да, я за запрещения. За запрещение грубых форм национализма. Запрет на убийства, кражи, то есть уголовно наказуемые действия, в том числе и порнографию. Правда, порой очень трудно отделить порнографию от непорнографии. Здесь важен принцип цели: во имя чего это делается. Так, мне пришлось для суда выдавать справку, что найденная у подсудимого «Лолита» В. Набокова не является порнографическим произведением.
— Я знаю, что есть люди, хлопочущие о принятии Закона о культуре, в котором бы предусматривались запреты на исполнение произведений рок-музыки. Как вы к этому относитесь?
Д. С. Лихачев. Это неправильно. Лично я не смотрю некоторые эстрадные или рок-представления, мне они не по душе. Но запрещать рок — это старые меры. Надо противопоставить рокомании молодежи классическую культуру. Поэтому я так хлопочу об обществе «Классика» — и не только для школьников и студентов, но и для взрослых. Мы в свое время гордились своими знаниями, гордились знанием классики, этого, увы, сейчас нет. С этой точки зрения у меня есть серьезный упрек к руководителям телевидения и радио — классика там звучит редко и в неудобное для слушателей время.
— Сейчас обсуждается проект Уголовного кодекса и возникла полемика в связи со статьей, предусматривающей высшую меру уголовного наказания — смертную казнь. Что вы думаете по этому поводу?
Д. С. Лихачев. Я не могу не быть против смертной казни, ибо я принадлежу к русской культуре. А в русской культуре смертная казнь всегда вызывала протест не только Толстого, Достоевского, Короленко, но и многих других деятелей культуры. Смертная казнь развращает тех, кто ее осуществляет. Вместо одного убийцы появляется второй, тот, кто приводит приговор в исполнение. И поэтому, как бы ни росла преступность, все же смертную казнь применять не следует. В России XIX в. смертной казни за уголовное преступление вообще не было, была только за политические преступления. Это была единственная страна в Европе, имеющая такой закон. А теперь требуют смертную казнь именно за уголовное преступление. Мы не можем быть за смертную казнь, если считаем себя людьми, принадлежащими русской культуре.
— Владыка Питирим, иной раз из уст людей, принадлежащих к объединению «Память», можно слышать, что они-де и являются в миру подлинными защитниками идей православия. При этом они постоянно подчеркивают: православие — сугубо русская религия, тем самым, как представляется, превращая православие в национальную религиозную секту.
Питирим. Безусловно, эти люди не правы. Когда в послевоенное время определялся новый статус Московского Патриархата, то мы рассуждали, как понимать титул «Патриарх Московский и всея Руси». Или как был у Патриарха Тихона — «Патриарх Московский и всея России»? И мы тогда, согласуясь с логикой, приняли как принцип, что Русь — это понятие не географическое и не этническое, а культурное. Для этого есть очень много оснований. Русская церковь никогда не была узконациональной группой, сектой или религией. Всегда это было широкое понятие.
— Как известно, лидеры «Памяти» выступают против иудаизма как религии, подчеркивая, что иудаизм — это религия человеконенавистническая. Это звучит как своеобразное религиозное оправдание антисемитизма.
Питирим. На встрече в Ленинграде я ответил так: все это дурной вкус. Никогда русская церковь не грешила этим понятием, которое я и произносить-то не хочу, потому что для нас всегда был обязателен принцип, провозглашенный апостолом Павлом: в церкви нет ни эллина, ни иудея, но всячески и во всем — Христос. Православная церковь — это церковь многонациональная, многоязычная, многоэтичная — и не только по крови, но и по традициям. И ничто не мешает священнику-армянину, греку, сербу, болгарину, еврею, русскому, украинцу… молиться в православной церкви, если они разделяют догматы православной церкви.
— И такой «традиционный» вопрос. Есть в «Памяти» люди, которые считают, что межнациональные браки недопустимы, они вредны, ибо наносят ущерб славянскому генофонду.
Питирим. Право, тут надо генетика пригласить. Но, серьезно говоря, разговоры о чистоте крови несколько расизмом попахивают. А что касается талантливых людей, то они, по-моему, в смешанных браках рождаются ничуть не хуже, нежели в узконациональных.
Д. С. Лихачев. «Память» часто эксплуатирует доверие простых людей, спекулирует на мифах, на узконационалистических идейках и просто на невежестве. Русская культура и русский народ настолько богаты, что нам не следует опираться на выдумки некоторых представителей «Памяти». Зачем нам какие-то грубые подделки, вроде «Велесовой книги»? Разве культура нуждается в такого рода «дополнениях»? Почему возводят нашу письменность к I в. н. э.? Ведь и то, что мы имеем за первые семь веков ее существования от X до XVII в, — грандиозно!
