Владимир Овчинский - Мировойна. Все против всех
Кроме того, с точки зрения морской пехоты и клю чевой концепции управления, которая превозносит универсальность «многофункциональной» Морской группировки воздух-земля (МГВЗ) в военных опера циях всех видов, Группировка является фактическим выражением мыслей этой школы. В своем последнем формировании морские пехотинцы корпуса осущест вляют «чрезвычайные операции», но стремятся, что бы к списку их обязанностей добавили новые, однако «без потери обычных возможностей».
Сторонники школы не учитывают ряд ключевых вопросов. Насколько целесообразно то, что силы общего назначения имеют возможность быть об> ченными, вооруженными и компетентными в таком широком кругу оперативных задач и условий? Как могут наши сухопутные силы быть надежными сразу по нескольким направлениям и перенести акцент на подготовку, обучение и оснащение, не теряя при этом времени и ресурсов на, так называемые, стандартные возможности? Увеличиваются ли ресурсы или подразумевается увеличение сухопутных войск? Еще более важный вопрос, является ли новая версия полномасштабных операций отличной от той, что была в 1990-х гг., когда нетрадиционные программы получили столь малое внимание. С тех пор, как проводились полномасштабные операции и морские «трехблочные войны», такие операции были широко распространены до 2003 г., но, очевидно, только на словах. Как чиновники министерства обороны могут быть уверены, что наши вооруженные силы общего назначения будут действительно готовы благодаря расширению спектра задач в более сложных условиях работы? Будут ли обеспечены практические возможности по выполнению миссии такого широкого профиля войсками? Прячутся ли военные за риторикой о полном спектре доминирования, продолжая в то же время рассуждать о прошлых сражениях? Помимо полученного болезненного опыта, который был накоплен в операциях «Несокрушимая свобода» и «Иракская свобода», действительно ли службы сделали необходимые доктринальные, организационные преобразования и изменения в оснащении, способствующие успеху по всему спектру военных операций? Ответов на эти вопросы все еще нет, а взгляд на вооружение армии и ВМС не дает утешение. Обе Службы особое значение придают все тем же приоритетам в вооружении, которых они придерживались до текущих операций.
Армия не серьезно изменила свое движение в направлении структур модульных сил или ее $200миллиардной программы «Будущие боевые системы», несмотря на тот факт, что эти планы были основаны на различных угрозах, непроверенной концепции и даже менее продуманном наборе технологий. Критики полагают, что корпус морской пехоты должен прекратить воспринимать свою миссию, основываясь на модели Иво Джима, построенной на опыте Второй мировой войны, и призывают направить концепцию ее развития в сторону более актуальных и современных угроз.
Понятно, что у обеих Служб свои особенности ведения войны, но трудно очертить их основные программные приоритеты со вновь пришедшим пониманием нерегулярной войны. Будет ли одна из Служб двигаться мимо концепций и доктрин и преобразовывать старые организационные модели? Является ли нынешняя ориентированность на полный перечень операций и «мульти» — МГВЗ просто большим масштабом той же концепции? Действительно ли мы будем готовы к появлению более неумолимых и непримиримых врагов, которые используют адаптивные и асимметричные методы ведения войн? Как мы оцениваем их решимость и готовность, и как мы проверяем вероятности и риск, который представляет собой эта сила?
«Разделение труда»Ряд аналитиков отвергают фундаментальные положения школы «Внутренних помощников». Вместо этого они соглашаются с К. Колвеллом и утверждают, что нерегулярные и обычные войны представляют собой совершенно различные виды конфликтов, которые, соответственно, требуют сил с разной степенью подготовки, оснащения и различного назначения. Сторонники такого направления делают большой акцент на предотвращение конфликтов, подготовку к операциям по поддержанию стабильности и на непрямые вложения в силы безопасности с высоким уровнем специализации. Поскольку эта школа четко разделяет роли и задачи между Службами, ее можно охарактеризовать таким выражением как «разделение труда».
Одним из первых сторонников данного направления является Томас Барнетт. В «Новой Карте Пентагона» он утверждал, что американским военным необходимо выполнять две совершенно разные задачи: во-первых, поддерживать стабильность по всему миру и, во-вторых, вести традиционные боевые действия. Первая миссия системного администрирования была бы возложена на ВМС. Выполнение второй задачи будет ответственностью армии и ВВС, играющих роль боевого Левиафана. Силы Системного Администрирования оказывали бы поддержку глобальному сообществу и предоставляли бы полицейские силы и подразделения кризисного реагирования. Другие наблюдатели поддержали эту концепцию и порекомендовали морской пехоте вернуться к их неизменной военной основе и отказаться от достижения крупных программ, связанных с миссией принудительного вторжения.
Команда из RAND представляет другой подход, который также рационализирует роли и цели и предлагает способы, направляющие будущие оборонные инвестиции:
Необходимо поддерживать стабильность и демократию за рубежом, для чего будет необходимо наличие армии, корпуса морской пехоты и сил специального назначения. Наиболее вероятны региональные войны, в которых американским военным силам необходимо будет бороться — с участием Ирана, Китая (на Тайване) и Северной Кореи — они требуют серьезных обязательств со стороны воздушных и военноморских сил, а, в первых двух случаях, и американских сухоп> гных сил.
Соответственно, RAND рекомендовал министерству обороны принять во внимание необходимость сделать акцент на большую долю сухопутных войск США в прямых и косвенных операциях по стабилизации и «признать риск возрастающей нагрузки для сдерживания и победы над крупномасштабной агрессией с воздуха и со стороны военно-морских сил». Эта рекомендация в своей основе заключает ряд предположений: что все три из перечисленных сценариев представляют собой наиболее серьезную силу, которая может оказаться непредвиденной для стратегов США; что все три являются уязвимыми для противостояния точным военным действиям; и что политические интересы США могут быть гарантированы или достигнуты без участия сухопутных войск.
Вместо того чтобы разделять полномочия внутри Служб, Эндрю Крепиневич предлагает, чтобы армия распределяла сухопутные войска между операциями по поддержанию стабильности и ведением боевых действий. Он оспаривает положение школы Utility Infielder:
Поскольку спектр задач довольно широк, следовательно, требуется наличие достаточно разноплановых навыков; предпринимаемые попытки выдвинуть силы, которые могут быстро переквалифицироваться от операций по поддержанию стабильности к конфликтам с высокой интенсивностью, являются лишь иллюстрацией к поговорке «мастер на все руки», а на деле получается, что, в конечном счете, эти силы ничего конкретного не умеют.
Его предложение разделило бы армию на два составных элемента: боевые силы 27-ой пехотной бригады Тактической группы и Отдел сотрудничества в области безопасности, занимающийся операциями по поддержанию стабильности. Национальная Гвардия должна быть преобразована подобным же образом. Эти меры обеспечили бы более высокую подготовку для выполнения конкретных задач путем того, что силы были бы организованы, обучены и оснащены для осуществления различных миссий.
Гибридные угрозыСуществует и пятое направление в этих критических дебатах. Некоторые аналитики предполагают, что будущие конфликты будут мультимодальными и многовариантными, не вписываясь в рамки простой характеристики (черное — белое) одной из форм ведения войны. Эти аналитики призывают уделять большее внимание смешанным формам войны, частота которых возрастает. Такая концепция наиболее часто характеризуется как гибридная война. Эта теория основывается на других представлениях о конфликте, которые заслуживают внимания.
В гибридных войнах противник чаще всего представляет собой уникальную комбинацию угроз, специальное назначение которых состоит в выявлении уязвимостей США. Вместо отдельных соперников с фундаментально различными подходами (традиционными, нестандартными или террористическими) мы можем ожидать столкновения лицом к лицу с конкурентами, которые будут применять, возможно, одновременно, все формы войны, в том числе и преступное поведение.
Вероятность такого развития событий предполагает, что наша главная проблема в будущем будет исходить не от государств, которые выбирают лишь один подход, а от государств и союзов, которые выбирают из всего перечня тактик и технологий и соединяют их для удовлетворения собственных стратегических культурных и географических целей. Как писал Майк Эванс еще задолго до последнего Четырехлетнего Обзора Оборонной Стратегии, «возможность продолжения нерегулярных вооруженных конфликтов, размытость их обязательств во времени и пространстве, которые ведутся на нескольких уровнях большой массой национальных и субнациональных сил означает, что война, вероятнее всего, преодолеет определенные границы различных категорий».
