«СМЕРШ»: операции и исполнители - Телицын Вадим Леонидович
Второе направление — собственно операция «Цеппелин». Здесь Шелленберг и подчиненные ему офицеры нарушили обычные правила использования агентов — главное внимание уделялось массовости. В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после краткосрочного обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей, наряду с передачей текущей информации, было политическое разложение населения и диверсии на коммуникациях и промышленных предприятиях. Другие группы предназначались для борьбы с многочисленными партизанами, для чего их забрасывали в тыл своих же войск.
Чтобы добиться более весомых результатов, немцы начали набирать добровольцев из числа советских военнопленных прямо в прифронтовой полосе. Было бы полнейшей нелепостью привлекать военнопленных к агентурной работе в принудительном порядке, так как, высадив их в советском тылу, люди Шелленберга (а перед этим абвера) утрачивали над ними полный контроль. Вот почему нужные результаты могло принести только добровольное сотрудничество. Разумеется, здесь немцам приходилось рассчитывать на гораздо большее число неудач и измен, чем обычно. Но Шелленберг учитывал и это. Немцы смогли отказаться от длительной и дорогостоящей подготовки военнопленных, которых намечалось использовать недалеко от фронта, то есть не далее четырехсот километров от передовой линии. Этим «контингентом» самостоятельно руководили рабочие группы «Юг», «Центр» и «Север». Главные отряды этих групп поддерживали тесные контакты с соответствующими инстанциями вермахта, а также имели связь с III и IV управлениями Главного имперского управления безопасности.
Особенно умело подыскивали подходящих военнопленных прибалтийские немцы благодаря своему хорошему знанию русского языка.
Другое дело — лица, предназначавшиеся для работы в глубоком тылу.
Прошедших первоначальную проверку кандидатов в эту группу помещали в специальные закрытые учебные центры, где их подвергали особенно тщательной обработке, учитывающей предстоящие им задачи.
После первых экзаменов, на которых проверялась их пригодность, они практически получали статус немецкого солдата и им разрешалось, в соответствии с договоренностью с командующим добровольческими частями, носить форму вермахта. Они получали все, «что радует сердце простого солдата», — хорошее питание, чистую одежду, помещение, увольнительные в город в гражданской одежде, доклады и лекции, сопровождаемые показом диапозитивов, и даже поездки по Германии, совершавшиеся для ознакомления обучавшихся с уровнем жизни в Третьем рейхе, который они могли бы сравнить с русскими условиями. Тем временем преподаватели и доверенные лица изучали истинные политические взгляды этих людей: они выясняли, насколько их привлекают только материальные выгоды или они на самом деле вызвались служить из политических убеждений…
После психологической и пропагандистской обработки русские добровольцы проходили курс специального обучения в соответствии с их будущим применением. В центре подготовительной программы стояло систематическое обучение радиоделу. Здесь нельзя было обойтись без чисто военной муштры, так как в противном случае не удалось бы пройти столь обширный учебный курс в сжатый срок, располагая крайне ограниченным преподавательским составом. Множество недоразумений возникало из-за того, что все добровольцы носили новые имена. (Этим стремились оградить от репрессий своих родственников, проживавших в Советском Союзе.)
Для переброски агентов через линию фронта командование люфтваффе (военно-воздушных сил) предоставило в распоряжение разведывательных структур боевую эскадрилью. Политическая и военная разведки, в то время работавшие еще параллельно, а иногда и враждовавшие между собой, должны были делить и самолеты, и скудные запасы бензина. В результате этого германское командование было лишено возможности забросить сразу всех подготовленных агентов в тыл советских войск.
Чтобы у добровольцев, вынужденных дожидаться, пока их перебросят через линию фронта, не падал воинственный настрой, немцы создали из них военные боевые подразделения. Одно из таких подразделений носило наименование «Дружина». Им командовал русский полковник Родионов, получивший кодовое имя «Гилль». В задачи этой части входили охрана тыловых районов немецких сухопутных войск и борьба с партизанами, а в случае необходимости и боевые действия на фронте.
Шелленберг неоднократно беседовал с «Гиллем» и не мог отделаться от неприятного чувства, что его убеждения балансируют на грани фола: манера, в которой он критиковал ошибки, совершенные германским руководством в отношении России вообще, — делая специальное ударение на изображении немецкой пропагандой русских как людей низшей расы, — в отношении мирного населения и военнопленных в частности, носила оттенок, вызывавший подозрения.
Офицеры из ведомства Шелленберга имели на эту тему длительные беседы с русскими сотрудниками научно-исследовательского института в Ванзее, поскольку считали, что подобного рода консультации помогают лучше понять менталитет советского человека. Сотрудники института также косвенно подтвердили, что германская пропаганда и оккупационная политика только льют воду на мельницу советской контрпропаганды и подталкивают мирное население переходить на сторону партизан. Специалисты по Советской России также считали, что Сталин только приветствует жестокие меры немцев, такие, например, как «приказ о комиссарах» (приказ, согласно которому все комиссары, попавшие в плен, подлежали немедленному уничтожению), жесточайшие расправы, производимые «айнзацкомандами» [4], и массовый вывоз населения из России в Германию на работы. По мнению сотрудников исследовательского института, Сталин видит во всех этих действиях исключительное средство, помогающее не только поднять боевой дух своих солдат, офицеров и партизан, но и оправдать собственную жестокость — безжалостное отношение к своим военнослужащим во время боевых действий и жесточайшие репрессии против населения, оставшегося на оккупированной территории. В то же время Сталин использовал партизанскую войну для маскировки деятельности советских спецслужб, направленных на ликвидацию нежелательных для режима слоев населения, таких, как евреи, кавказцы, крымские татары и др. и кулаки. Во время проведения социальных и этнических чисток группы советских чекистов должны были действовать независимо от командиров партизанских отрядов и соединений, подчиняясь исключительно специальным указаниям из Москвы.
С середины 1944 года операция «Цеппелин» стала осуществляться в очень широких масштабах. Разумеется, советское руководство постоянно пыталось разрушить германские планы, в особенности нанести удар изнутри. Не оправдала надежд германского командования и «Дружина»: полковник Родионов, он же «Гилль», изменил немцам. В июле 1944 года «Дружину» использовали в операции в одном из партизанских районов. На обратном пути солдаты этого русского соединения внезапно напали на сопровождавших их эсэсовцев и всех перебили. Ни одному не удалось уйти живым. «Гилль» уже загодя установил связь с агентами штаба партизанского движения, присланными специально для уговоров Родионова из Москвы, и постепенно убеждал своих подчиненных порвать с германским командованием. После уничтожения эсэсовских кураторов он вместе со своим отрядом был вывезен на самолетах, поднявшихся с одного из замаскированных в лесу партизанских аэродромов в советский тыл. Там Родионова лично принял Сталин и наградил орденом Ленина. Это было для Шелленберга большим ударом…
И все же в других областях деятельности, связанной с осуществлением операции «Цеппелин», Шелленберг и его подчиненные добились весомых результатов. Прежде всего, среди множества русских военнопленных удалось подобрать большое количество технических специалистов — инженеров-электротехников, химиков, металлургов и других, — которых использовали в соответствии с их профессиональными навыками. Эти специалисты оказали серьезную поддержку оборонной промышленности Третьего рейха. Предназначенные для особого использования своего интеллекта, эти специалисты получали гражданскую одежду и жили большей частью в частных квартирах. В подавляющем большинстве это были одиночки, деятельность которых контролировалась так, что вероятность их измены была сведена к минимуму. Практически все они, после окончания войны, оказались на Западе.
