Газета Завтра - Газета Завтра 814 (78 2009)
Зато при Путине был ликвидирован глубокий внутриэлитный конфликт конца 90-х годов, когда "семейным" элитам, контролировавшим федеральную власть, противостояла команда Лужкова и его последователей, увенчанная, как торт розочкой, фигурой Примакова. Их идея заключалась в том, чтобы отобрать власть у Ельцина и переформатировать ее под себя, параллельно осуществив силовой передел собственности. Но в условиях легитимности верховной власти, которая появилась при Путине и которой не было при Ельцине, публичный внутриэлитный конфликт потерял смысл, перестал быть технологией прорыва к власти, что проявилось в политической плоскости формированием "Единой России" из "Единства" и ОВР. Стало ясно: то, что объединяет эти элиты, гораздо важнее того, что их разъединяет. Результаты приватизации и основных ее выгодоприобретателей были защищены, возможность прихода коммунистов и националистов к реальной власти — исключена.
Но сегодня, почти десять лет спустя, общий вектор интересов у этих элит совсем другой. В России больше нет дееспособной политической оппозиции, и уже никто не боится того, что завтра Кремль проиграет выборы. Боятся бунтов — и, может быть, в недостаточной степени боятся. Может быть, если бунты примут широкий размах, Кремль еще пожалеет, что в России нет политической оппозиции, которая могла бы консолидировать энергию этих бунтов и демпфировать ее, в конечном счете вывести на политический диалог, а не на погром. Но элитам сейчас нужна прежде всего легализация их капиталов на Западе, поэтому в преемники Путина был выдвинут Дмитрий Медведев.
Я сейчас скажу о своей и не только своей ошибке — выдвижение Медведева не было личным решением Путина. То есть формально оно было в том числе и путинское, но Путин его подписал как часть элиты, а не как лидер, который единолично принимает подобные важнейшие, системообразующие решения. И, глядя уже сегодняшним взглядом на недавнее прошлое, мы видим, что Сергей Иванов изначально был фальшь-панелью и выдвигался, как это часто бывало при Путине, с целью напугать Запад каким-то неприемлемым, плохим для него вариантом, чтобы Запад легче принял другой, более приемлемый для себя вариант. Никакой другой реальной кандидатуры, кроме Медведева, не было: задачу легализации российских капиталов на Западе может решать только такой человек, и поэтому его поддержал тот же непубличный контур российской власти, который в 1999 году сделал президентом Путина. Поэтому элита категорически не заинтересована в уходе Медведева и возвращении Путина — даже независимо от личных отношений с тем и другим. Потому что тогда стоящая перед ней задача легализации на Западе будет похоронена раз и навсегда, а двух жизней у элиты нет, хотя они сейчас и стремятся с помощью генной инженерии и нанотехнологий на 20-30 лет продлить свое физическое существование.
То есть проблема двоевластия — это не проблема личных отношений Медведева и Путина. Я думаю, что эти отношения в целом хорошие — насколько вообще хорошими могут быть отношения между людьми, которых так часто и настойчиво пытаются поссорить, причем как разные лукавые лоббисты, так и сами исторические обстоятельства. Они — представители одной и той же элиты, одной системы ценностей, они выдвинуты на политическую авансцену одними и теми же силами, оба — не публичные политики, а политтехнологические фантомы.
Некоторые различия между Путиным и Медведевым, несомненно, есть. Первый — фантом империи и силы, второй — фантом закона и свободы. Первый — фальшь-силовик, второй — фальшь-либерализатор. Есть расхождение личностное, или стилистическое — человек — это стиль, да? — связанное с их происхождением, с их социальным генезисом. Первый по типу мышления и поведения — классический начальник корпоративной службы безопасности, который вырос как руководитель из необходимости плотных контактов с криминальными структурами Петербурга первой половины 1990-х годов. Второй — классический корпоративный юрист. А задача корпоративного юриста, как правило, — это не допустить ни одной сделки, взять любой контракт и, по возможности, доказать, что он неисполним с точки зрения закона. Чем Медведев, кстати, и занимается.
Несмотря на то, что у Медведева и Путина есть масса поводов для взаимного раздражения, оба прекрасно понимают, что хорошие отношения для них важны. Это их актив, и им не нужно ругаться. Но объективно логика истории определяется, во-первых, необходимостью соблюдения монархического ритуала, во-вторых — необходимостью долгосрочного ослабления Путина и усиления Медведева, а в-третьих — развитием кризисных событий, которые могут привести страну к катастрофе безотносительно к тому, как будут выстраиваться отношения между президентом и премьер-министром. Элита у нас стратегически безответственная, она не ощущает ответственности за то, что будет со страной в долгосрочной перспективе, и, что еще более важно, элита не осознает всей глубины падения. Потому что она привыкла оперировать мнимыми величинами — такими, как цены на нефть или индекс РТС, который вообще ничего не отражает и не значит, кроме уровня присутствия в российской экономике зарубежного краткосрочного спекулятивного капитала. И она будет верить в эти мнимые величины до тех пор, пока не грянет гром.
Главный риск — это кризис самой модели российского общества: и политической, и экономической. Сырьевая экономика исчерпана, необходима модернизация, а для нее необходимо привлечение гигантских ресурсов, ранее вывезенных из страны. Но к этому никто не готов, что, собственно, и показал пикалёвский инцидент. Спасать Пикалёво начали только тогда, когда ВТБ предоставил Дерипаске очередной кредит, а за "свои" спасать Пикалёво Дерипаска категорически отказывался. И поездка Путина туда была не столько актом политической воли, сколько операцией в области политического пиара. Причем операцией неудачной. Народ у нас не мыслит многоходовыми комбинациями, и если один раз, сделав то, чего не нужно, по мнению властей, делать, он добился денег и справедливости, то он так и будет делать дальше. А что при этом скажут власти, никакого значения уже не имеет. И мы видим, что после Пикалёва случаи перекрытия трасс резко участились — как правило, с положительным для людей результатом. А ведь до этого долгие месяцы ни голодовки, ни письма, — ничего не действовало. Поэтому возможная катастрофа не связана с отношениями Медведева и Путина — она связана с качеством нынешней российской элиты, этого болота со всеми его кочками, и с той реальностью, которая сегодня здесь складывается. Эта реальность может быть преодолена или "революцией сверху", которую может осуществить только монарх, то есть в данном случае — президент Медведев, или "революцией снизу", которая в России всегда является синонимом развала и распада страны. Потом её снова придется собирать, мучительно и кроваво, как это было, например, после 1917 года. Дай Бог нам этого на нашем веку не увидеть.
Александр НАГОРНЫЙ, заместитель главного редактора газеты «ЗАВТРА».
Я соглашусь со Станиславом Белковским в том, что феномен нынешней российской "тандемократии" не идентичен историческому феномену "двоевластия". Двоевластие предполагает наличие в обществе примерно равнозначных и противостоящих друг другу сил: классовых, этнокультурных, конфессиональных, — которые сталкиваются между собой в борьбе за власть. А то, что Путин с Медведевым выражают немного разные интересы одной и той же силы, ни у кого сомнения, по большому счету, не вызывает.
В связи с этим вопросы вызывает не исход их мифического или реального "противоборства", а глобальное позиционирование внутри России и за её пределами той силы, которую Станислав Александрович определил как "непубличный контур власти". Самое печальное даже не в том, что это позиционирование не самостоятельно и ситуативно — самое печальное, что до сих нет никакого желания здесь что-то менять. Уже давно и с разных точек зрения говорится о не-проектности и не-субъектности всех действий наших власть предержащих, что делает их объектами, пешками в чужой игре. А ведь пешку могут двинуть в ферзи, как происходило с "путинской" Россией 2000-2008 годов, и точно так же ею могут пожертвовать или разменять на другую фигуру, — в зависимости от ситуации на "мировой шахматной доске", по определению Збигнева Бжезинского.
Значит, надо максимально полно понимать эту ситуацию и использовать все связанные с ней возможности для улучшения своего позиционирования. Что сейчас происходит на мировой арене? На мировой арене видимым образом происходит столкновение интересов США и КНР — потребителя и производителя, должника и кредитора, причем вопрос стоит очень просто: когда и каким образом Соединенные Штаты намерены расплатиться по своим долговым обязательствам? Кризис — не кризис, война — не война, смерть — не смерть, но этот вопрос каким-то образом — любым! — обязан быть в обозримом, самом ближайшем будущем урегулирован, решен и снят с повестки дня. Потому что дальше эта машина в её нынешнем виде крутиться уже не может.
