Газета Завтра Газета - Газета Завтра 391 (22 2001)
Посетив Дагестан, мы почувствовали и страшное напряжение идущей в мире борьбы. "Цветущую сложность" великой евразийской поляны хотят залить липкой, серой, застывающей на глазах массой. Бетономешалка глобализации бешенно крутит свой барабан. Сегодня скуке, прагматизму и холоду, которые лунной тенью наступают на человечество, противостоят жаркие созвездия живых миров России, драгоценной частью которой является стоязыкий, древний Дагестан.
Священный шум воды горного водопада заставляет забыть о суете дня. Здесь вечно новое движется в течении тысячелетий по одному и тому же пути. Хрустальные шлейфы неумолимо летящих с поднебесья вод разбиваются в галактику брызг, искрящихся на фоне бурой, покрытой каменными напластованиями скалы.
Под нами почти утонувшее в зелени, кажущееся совсем маленьким селение. Оно дает о себе знать зыбким блеском сверкающих на солнце цинковых кровель и доносящимися звуками дневной деревенской жизни. Пробивающееся сквозь грозный рев ледяных струй и далекое кукареканье петухов наполняет онемелую душу чувством неизбывной сладкой тоски.
Мы осторожно шагаем по разбитой кромке ущелья и видим, как на фоне оставленного внизу селения, прямо на отвесной стене, цветет растущий близко от нас, но недоступный для рук фиолетовый горный цветок. За массивами складчатых, похожих на зеленых окаменевших ящуеров низких гор сверкают слепящим магниевым блеском недостижимые вечные снега врезающихся в ультрамариновое небо вершин. В этом безлюдном месте ясно чувствуешь масштаб собственной жизни. Отсюда мысленным взором можно охватить то необъятное, что зовется родной страной. Можно увидеть могучие, пробившие жесткую тайгу сибирские реки, дымящиеся гейзеры Камчатки, тундры побережья Северного моря, заливные луга среднерусской равнины, деревеньки и мегаполисы великой страны. Это Россия, превозмогая боль, ломки, мерзость разобщения, прорывается к сияющей, как горный снег, общей для всех ее народов мечте о нашем континентальном рае...
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 12 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
13
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
ЛЕГЕНДА О ШАМИЛЕ
Говорить о Дагестане, не рассказывая о Шамиле, — все равно, что не рассказывать о Дагестане вообще. Сегодняшний Дагестан кропотливо собирает и копит все сведения о легендарном имаме, несет его имя, как знамя, как сокровенное знание, как надежду и веру в будущее величие. Целый этаж краеведческого музея в Махачкале посвящен Шамилю. Лик Шамиля на знаменах, обложках журналов, на страницах книг и газет. Человек, незнакомый с историей, окажись он в Дагестане, неминуемо спросит, глядя на огромный плакат с портретом Шамиля на районном Доме культуры в Буйнакске, на мозаику с его же портретом, выделанную прямо на отвесе скалы в Гунибе: кто этот угрюмый бородач, почему руки художников и строителей, желания и чувства жителей, воля политиков вознесли этот лик так высоко над городами, селами и ущельями? Почему эту личность возвели и признали в качестве ключевой в истории Дагестана?
Разные дагестанцы ответят такому путешественнику по-разному. Образ Шамиля, как мне показалось, отличается у разных поколений. Скептично настроены к героизации имама в основном люди пятидесяти-шестидесяти лет с высшим образованием. Старики, за исключением немногих, не говорят о нем ничего. Больше всех боготворят Шамиля мужчины двадцати-сорока лет. Молодежь знает Великого имама совсем с другой стороны, которая теперь и является главной версией жизни дагестанского героя. Шамиль, несомненно, является героем, примером и святыней для новых поколений дагестанцев. Что вкладывают дагестанцы в историю Шамиля, в героический эпос, возникающий вокруг него, какие идеи и мысли черпают из образа своего великого имама?
Было бы узко и ограниченно представлять себе Шамиля исключительно религиозным лидером. Во-первых, Шамиль, хоть и был имамом, духовным лидером религиозной войны крупнейшим дагестанским исламистом и авторитетом, все же был фигурой куда более широкой и глубокой, чем религиозный фанатик, крестоносец или беспощадный конкистадор. Во-вторых, потому что подобная религиозная фигура никогда и не стала бы кумиром многих сотен тысяч дагестанцев мужчин. Ислам, при всем его влиянии в Дагестане, все-таки не способен так глубоко задеть умы и души. Конечно, дагестанцы соблюдают обряды, усердно молятся, жертвуют на строительство мечетей и совершают, по возможности, хадж. Но чаще всего все это не намного более твердо, чем христианство в русских областях. Весенняя Махачкала и другие города пестрят откровенными нарядами дагестанских девушек, вечером и ночью шумят дискотеки, в магазинах водка, которую с охотой раскупают, в том числе и дагестанцы. Фундаменталистский мрачный образ Шамиля вряд ли овладел бы умами молодых дагестанцев, стремящихся с гор в крупные города, не только для того, чтобы заработать деньги, но и чтобы насладиться городской свободой и независимостью от родителей сельского муллы.
Шамиль — романтик, философ, воин, царь. Как горный орел, умевший видеть и высоту неба, и крутость гор, и глубину ущелий. Как сильный и внезапный ветер, как точная и яркая молния. Шамиль — величайший в российской истории протестант, повстанец, борец. Он смог подняться против всей мощи империи, бросил вызов сильнейшей армии. Это он организовал героическую оборону Ахульго и Аргвани в 1839 году, взял штурмом хорошо укрепленный Унцукуль в 1843-м. Он, суровейший враг русских царей, стал жемчужиной российской истории, без которого она была как без одного из главных и драгоценнейших звеньев. Опыт присоединения Дагестана и войн Шамиля обогатил имперский опыт России. Чья еще история похвастается таким титаном? Есть, конечно, Че Гевара у латинских американцев, есть Чингисхан у монголов, но все это не то. Шамиль — философ. Шамиль — энциклопедист, гениальный полководец, дипломат, мудрый политик, теософ и идеолог, талантливый администратор. Став после мученической смерти имама Хамзата новым имамом в 1834 году, Шамиль уже к началу сороковых годов объединил почти все народы Дагестана под своей властью. В те годы он командовал армией, в которой было до шестидесяти тысяч воинов. Эти воины были лучшими на Кавказе. Шамиль — настоящий скульптор, желавший вылепить великий и красивый Дагестан. Его фигура сейчас дивляет своей величиной, многранностью.
История Дагестана насчитывает много веков. В этой истории было много войн, возникало много религий, складывалось много государств и кочевых союзов. Было много героических страниц и много героев. Но ни одно имя, ни один подвиг не могут сегодня сравниться в дагестанском сознании с именем Шамиля. Имя Шамиля воспринимается неоднозначно в Дагестане и в остальной России. Это и понятно, ведь жизненный путь этого человека прошел по линии векового продвижения России на юг и борьбы кавказских народов за независимость. На линии разрыва, фронта и ненависти был Шамиль. Его воины сражались с русскими. Это Шамиль годами удерживал неприступные горные крепости, отбивая атаки русских войск, громил русские колонны в ущельях, устраивал кровавые вылазки в тыл русским частям.
Наверное, Шамилю помогали и турки, и иранцы, и англичане, заинтересованные в отторжении Кавказа от России и надеявшиеся, что им лучше удастся завоевать эти горы. Но разве Ленин не взял на благое, по его мнению, дело помощь от кайзера? Главной опорой Шамиля был дагестанский народ. Для него он и истратил свою жизнь в шуме и грохоте войны, огне и ненависти сражений. Шамиль для Дагестана — отец-основатель всей республики. Как для России Александр Невский или Петр I, как Фридрих Великий или Бисмарк для Германии, как Линкольн для США. Шамиль — не только полководец, идеолог, но еще и политический строитель, сконструировал Дагестан как единое государство. Он единил десятки народностей, населявшие горы и прикаспийские равнины, города и села. Укреплял их в едином монолите вокруг общих религии, идеи, интересов. На этих трех столпах и возник многонациональный, многослойный, как мозаика собранный из разных составляющих Дагестан, который стоит и до сих пор.
