Георгий Шахназаров - Футурология и фантастика
Человеческий- мозг состоит из нейронов, бинарных клеток, число которых достигает более 10 миллиардов. Чтобы иметь аналогичное количество функциональных ячеек, ламповая ЭВМ 50-х годов должна была бы быть равной Парижу. В 60-х годах "мозг" такого компьютера приближался бы по габаритам к зданию Парижской оперы. При интегральных схемах 70-х годов он уменьшается до размеров автобуса, а затем телевизора. В 1978 году его величина не превышала бы величины пишущей машинки, а в 80-х годах (с использованием микропроцессоров) он станет меньше человеческого мозга.
Разумеется, никакая машина не способна соревноваться с мозгом, ее "творческие возможности" и "воображение" по неизбежности находятся в рамках заложенной в нее информации. Но "трудящиеся" в ней электроны, которые перемещаются со скоростью, близкой к световой (300 тыс. км/с), способны выполнять для человека гигантскую вспомогательную работу. Если же их соединяют с производственными механизмами, то созданные таким образом "роботы способы трудиться уже и за человека.
Увлеченный открывающейся перспективой, Серван-Шрайбер пишет, что, умножая число взаимодействующих микропроцессоров, можно создавать такие роботы, какие только потребуются для исполнения функций, возлагавшихся до сих пор на рабочих. Мы покидаем эру "линейного роста" ЭВМ (то есть увеличения их в простой прогрессии) и вступаем в эру их "экспоненциального роста" (то есть в сложной прогрессии). А замена рабочей силы микропроцессорами, пишет он, означает изменение существующего экономического и социального порядка.
А какие чудеса по части удобств, самообразования и даже политического участия обещает внедрение информатики в быт! Ваш телевизор подключен к всеведущему электронному мозгу и имеет с ним обратную связь. Захотелось вам посмотреть какой-то фильм или театральную постановку - только передайте послушному ящику это пожелание. Решили обновить свои познания в математике пожалуйста, на экране поползли формулы. Поспорили с домашними на предмет, когда пала Восточная Римская империя - милости просим, в 1453 году. Потом вас пригласили поучаствовать в собрании общины, затем высказать свое мнение по актуальным проблемам, не выходя из дома, проголосовать на выборах...
Вопрос о созданном разумом Големе, который убьет своего творца, не нов. Можно сказать, что ему посвящена добрая половина всей научной фантастики. И не только фантастики. Взаимоотношения человека с машиной, как и с природой, относятся к числу фундаментальных мировоззренческих проблем, и философия серьезно занимается ими по меньшей мере два столетия.
Как же отвечает на этот вопрос Серван-Шрайбер? Он категорически отвергает страх перед машиной, утверждая, что, чем больше будет микропроцессоров и средств дальней связи, тем более необходимым станет "человеческий вклад". Ни одна самая маленькая ячейка, ни одно ядрышко во всей этой системе, которой суждено стать универсальной, не сможет функционировать без множества людей. Они будут "составлять, формулировать, выдумывать, чертить, распределять между собой обязанности "программируемой" окружающей среды, которая сама может укорениться только во все более развитом, мыслящем, творчески одаренном социальном организме". Ну и, возвращаясь к исходной теме "Север.- Юг", информатизация приведет к тому, что уроженцы того и другого будут выполнять однотипную работу, уровни жизни разных народов постепенно станут сопоставимыми. Что и требовалось доказать.
Теперь познакомимся с тем, как оценивают нынешнее состояние общества и перспективы его развития профессиональные футурологи. Лучше всего служит этой цели книга "Следующие двести лет", написанная Германом Каном в соавторстве с В. Брауном и Л. Мартеллом.
Г. Кан - признанный апостол буржуазной прогностики. Будучи создателем Гудзоновского института, он одним из первых вступил на путь составления средне- и долгосрочных прогнозов и, как бывает в таких случаях, сумел пожать лавры, достающиеся пионерам. Вдобавок, отличаясь большой трудоспособностью, этот теоретик на протяжении десятилетий стремился поддержать свою репутацию и выпускал книгу за книгой, ставя свое факсимиле едва ли не на всех участках карты будущего.
Книга Кана представляет собой самую дерзновенную из всех его попыток постигнуть будущее, заглянуть ни много ни мало как на два столетия вперед. В то же время в самой работе есть несколько "слоев". Кан и его сотрудники не только пытаются предсказать, что будет в 2176 году, но и повторяют свои предположения, касающиеся более близкого к нам периода, в первую очередь рубежа двух тысячелетий. Здесь фактически пересказывается содержание другой работы, которая была написана Каном в соавторстве с А. Винером и пользовалась в свое время популярностью бестселлера,- "Двухтысячный год".
Еще один момент: данная работа воплощает в себе, по сути дела, все основные направления футурологического поиска. Кан не скрывает, что в качестве теоретической "парадигмы" им взята идея "постиндустриального общества" в том виде, как она описана известным американским теоретиком Д. Беллом. Вдобавок в его прогнозе легко обнаруживается влияние различных технократических идей, концепций менеджеризма, социальной инженерии, "народного капитализма" и т. д. Иными словами, недостаток оригинального теоретического мышления обернулся в данном случае достоинством книги: представляя собой своего рода корзину, куда сброшены, хорошо перемешаны и в определенной мере интегрированы самые разнообразные немарксистские доктрины будущего, она служит идеальным объектом для оценки рисуемого в них образа грядущего.
Начнем с выбора времени. Почему Кан рискнул отправиться в столь дальнее путешествие в будущее, где любые предположения принимают поневоле иллюзорный, умозрительный характер? Ответ прост: книга увидела свет в 1976 году, когда отмечалось двухсотлетие Соединенных Штатов Америки, и ее замысел продиктован амбициозным намерением продемонстрировать, какие успехи сулят США следующие два века их существования.
"Первые двести лет существования Соединенных Штатов Америки,- читаем в книге,- явились и отражением и двигателем века индустриализации. 1776 год, когда было положено начало независимости США, был также годом выхода в свет "Исследования о природе и причинах богатства народов" Адама Смита. Поэтому указанный год служит удобной вехой для обозначения начала промышленной революции, а два отмеченных события символизируют наступление уникальной эры в мировой истории: именно промышленная революция стимулировала беспрецедентную производительность труда и экономический рост; именно США были призваны сыграть ведущую роль в этом развитии". .
Вот поистине пример националистического самоослепления.
Надо уж очень хотеть доказать недоказуемое, чтобы прибегать к столь надуманным доводам! При всем уважении к одному из классиков политической экономии, публикация его произведений не может, конечно, приниматься за революционную веху в развитии производительных сил.
С этой точки зрения надо указать прежде всего на то, что Кан отрицает неомальтузианский тезис "пределов роста". Центральная мысль его "геоцентрического" сценария состоит в том, что темпы прироста мирового населения и экономики приближаются в наше время к своей исторической кульминации; вскоре они начнут замедляться, примерно через сто-двести лет выровняются и будут более или менее соответствовать друг другу. Главной причиной такого благоприятного хода событий явится растущее процветание, которое, как уже показал опыт экономически развитых стран, влечет за собой сокращение рождаемости. Отсюда проблема экспоненциального роста населения решится сама собой.
Но вот перед нами изданная в 1982 году книга трех американских авторов "Семь, сценариев будущего". Почему семь? Потому что будущее неопределенно, многовариантно, оно зависит от путей, которые мы выбираем. Официально заявленная цель исследования и состоит в том, чтобы показать людям, какими возможностями они располагают: "Нам нужно какое-то будущее, чтобы можно было в него верить".
Эта мысль проводится довольно последовательно. Чуть ли не на каждой второй странице книги мы встречаем оговорку, что авторы не претендуют на точный прогноз, а хотят лишь дать пищу для размышлений по известному принципу: если мы будем действовать так, может случиться то-то и то-то. Столь же настойчиво они подчеркивают, что идеи и предложения, выдвинутые в книге, будь они приняты, позволили бы избежать опасности, которую таит в себе будущее, благополучно в нем обосноваться. В этом смысле характерен подзаголовок книги "На пути к сознательному построению истории".
Но, учитывая этот фактор в своих прогнозах, американские теоретики сознательно или бессознательно принижают его значение. В их головах царит привычное представление о том, что именно США принадлежит решающее слово в формировании будущего всего человечества. Такая имперская амбиция может быть хорошо выражена дополнением известной фразы: "То, что хорошо для "Дженерал моторе", хорошо для всей Америки... ну а то, что хорошо для Америки, хорошо и для всего мира".
