Чарльз Диккенс - Очерки Лондона
А вотъ этотъ коротенькій круглолицый джентльменъ, въ узкомъ коричневомъ сюртукѣ, въ бѣлыхъ чулкахъ и башмакахъ, разъигрываетъ роль комика. Посмотрите, до какой степени онъ привлекателенъ. Съ какимъ самоотверженіемъ и сознаніемъ собственныхъ своихъ способностей принимаетъ онъ предлагаемый стулъ.
— Джентльмены! говоритъ басъ-джентльменъ — онъ же и предсѣдатель собранія — сопровождая свой возгласъ ударомъ молотка. — Джентльмены! позвольте мнѣ завладѣть вашимъ вниманіемъ…. нашъ другъ мистеръ Смуггинсъ желаетъ быть полезнымъ и любезнымъ для всего собранія.
— Браво! раздается се стороны собранія.
Смуггинсъ продолжительно прокашлялся — такъ, для симфоніи — раза два чихнулъ, къ беспредѣльному восторгу публики, а началъ пѣть комическую пѣсню припѣвая: "фал-де-ралъ, тол-де-ралъ", послѣ каждой строфы, которая всегда оказывалась вдвое короче припѣва. Эта пѣсня оканчивается оглушительнымъ рукоплесканіемъ, съ окончаніемъ котораго предсѣдатель общества снова ударяетъ молоткомъ и восклицаетъ:
— Джентльмены! не угодно ли вамъ пропѣть круговую пѣсню?
Предложеніе принимается съ шумнымъ восторгомъ, для сильнѣйшаго выраженія котораго нѣкоторые энергическіе джентльмены отбиваютъ донышки у рюмокъ. Девизъ этотъ не лишенъ юмора, но часто служитъ поводомъ къ легкой брани и именно при концѣ засѣданія, когда лакей сдѣлаетъ предложеніе удовлетворить его за пострадавшую посуду.
Подобныя сцены продолжаются до трехъ и до четырехъ часовъ утра. Хотя онѣ и не оканчиваются этимъ засѣданіемъ, потому что плодовитая изобрѣтательность пирующихъ друзей открываетъ широкое поле для новыхъ подвиговъ, но для описанія ихъ потребовался бы цѣлый томъ, содержаніе котораго при всей назидательности, лишено бы было интереса. А потому мы дѣлаемъ низкій поклонъ и опускаемъ занавѣсъ.
III. МАГАЗИНЫ И ЛАВКИ СЪ ИХЪ ОБИТАТЕЛЯМИ
Какой неистощимый источникъ для размышленія представляютъ намъ улицы Лондона! Мы ни подъ какимъ видомъ не модемъ согласиться съ сожалѣніемъ Стерна о человѣка, который, объѣхавъ полъ-свѣта, сказалъ, что видѣлъ одну лишь пустыню; не хотимъ и сами имѣть ни малѣйшаго сожалѣнія къ человѣку, который, взявъ шляпу и трость, прогулялся бы отъ, Ковентъ Гардена до ограды св. Павла, и обратно, и потомъ сказалъ бы, что не извлекъ изъ этой прогулки не только удовольствія, но даже пользы. А надобно правду сказать, подобные люди существуютъ на бѣломъ свѣтѣ: мы каждый день встрѣчаемся съ ними. Огромные черные шейные платки, свѣтлые жилеты, замысловатыя трости и недовольныя лица составляютъ главную ихъ характеристику. Другой человѣкъ быстро проходитъ мимо насъ, серьезно отправляясь къ занятіямъ или безпечно гоняясь за удовольствіями. Напротивъ того, эти люди безмолвно и медленно катаются по улицѣ и выражаютъ на своихъ лицахъ необыкновенное счастіе и одушевленіе. Ничто, по видимому, не производитъ на нихъ впечатлѣнія; ни что, кромѣ толчка со стороны какого нибудь невѣжды-дворника или быстраго кэба, не можетъ нарушить ихъ холоднаго ко всему равнодушія. Вечеромъ, въ хорошую погоду, вы всегда встрѣтите ихъ въ табачномъ магазинѣ, изъ оконъ котораго они выглядываютъ, прикрытые отъ нескромныхъ взглядовъ синими кисейными занавѣсками. Только тамъ они вполнѣ наслаждаются своимъ существованіемъ; приглаживаютъ свои роскошные бакенбарды, играютъ огромной золотой цѣпочкой и въ полголоса выражаютъ нѣжный вздоръ хозяйкѣ магазина, молоденькой лэди, которая, при яркомъ блескѣ газоваго свѣта, служитъ предметомъ восторга для всѣхъ служанокъ изъ цѣлаго квартала и предметомъ зависти для модныхъ магазинщицъ на двѣ мили въ окружности.
Къ числу главныхъ нашихъ удовольствій принадлежитъ удовольствіе наблюдать на постепеннымъ ходомъ, за возвышеніемъ или паденіемъ нѣкоторыхъ магазиновъ. Съ весьма многими изъ нихъ, расположенными въ различныхъ частяхъ города, мы уже успѣли не только свести довольно короткое знакомство, но и подробно узнать всю ихъ исторію. Мы сразу можемъ насчитать до двадцати такихъ магазиновъ, которые не платили пошлины въ теченіе послѣднихъ шести лѣтъ. Они никогда не любовались своими владѣтелями болѣе двухъ мѣсяцевъ сряду, но зато были свидѣтелями всѣхъ возможныхъ родовъ мелочной торговли.
Мы представимъ вамъ одинъ изъ этихъ магазиновъ, который можетъ служить образцемъ для всѣхъ другихъ, и въ судьбѣ котораго мы постоянно принимали живѣйшее участіе, будучи знакомы съ нимъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ открылся въ городѣ подъ названіемъ мелочной лавочки. Онъ расположенъ на Сюрревской сторонѣ Темзы, недалеко отъ Мэршгэта. Съ самого начала это былъ частный домъ, весьма благовидной наружности; но впослѣдствіи времени обстоятельства владѣльца этого дома приведены были въ крайне стѣснительное положеніе, такъ что домъ поступилъ въ казенное управленіе, хозяинъ дома выѣхалъ, и его родное пепелище постепенно стало превращаться въ жалкія руины. Вотъ съ этого-то періода и начинается наше знакомство: когда штукатурка и краска во многихъ мѣстахъ совершенно исчезли, спускъ въ подвальный этажъ покрылся зеленой плесенію и грязью, водосточныя трубы во многихъ мѣстахъ были переломаны, — словомъ сказать, когда весь домъ представлялъ изъ себя жалкую картину запустѣнія. Ребятишки изъ здѣшняго квартала находили безпредѣльное удовольствіе собираться на крыльцѣ этого дома и по очереди стучать въ уличную скобу, къ величавшему удовольствію сосѣдей вообще и въ особенности нервной старой лэди, жившей черезъ домъ. Жалобамъ на шалуновъ не было числа, и даже пробовали отучить ихъ отъ этого мѣста холодной водой, неожиданно орошавшей ихъ съ головы до ногъ, — но безъ всякаго успѣха. При такомъ положеніи дѣла, содержатель лавки на ближайшемъ углу, въ которой продавались корабельныя принадлежности, самымъ обязательнымъ образомъ снялъ мѣдную скобу съ уличныхъ дверей, продалъ ее, и съ той поры несчастный домъ принялъ видъ гораздо печальнѣе прежняго.
Обстоятельства принудили насъ разстаться съ нашимъ пріятелемъ на нѣсколько недѣль. Но можете представить себѣ наше изумленіе, когда, возвратившись, мы не нашли слѣдовъ существовавшія заброшеннаго дома! На его мѣстѣ очутилась прекрасная лавка, быстро приближающаяся къ принятію титула «магазина». На ставняхъ и въ окнахъ ея были выставлены объявленія, извѣщающія публику, что "въ самомъ непродолжительномъ времени будетъ открыта продажа шолковыхъ, шерстяныхъ, бумажныхъ и полотняныхъ матеріи самаго высшаго достоинства и по самымъ сходнымъ цѣнамъ." И дѣйствительно, магазинъ открылся въ надлежащее время и надъ окнами его закрасовалась надпись владѣтеля и "К®". Золотыя буквы этой надписи до такой степени были ослѣпительны, что невозможно было смотрѣть на нихъ, не подвергая опасности свое зрѣніе. А какія ленты, какія шали выглядывали изъ оконъ! какія прекрасные молодые люди находились внутри магазина! съ какими чистыми манишками и бѣлыми шейными платками! Что касается владѣтеля магазина, то онъ рѣшительно ничего не дѣлалъ, какъ только ходилъ взадъ и впередъ по магазину, подавалъ стулья прекрасному полу, являвшемуся за покупками, или держалъ весьма серьёзныя совѣщанія съ помянутыми прекрасными молодыми людьми, которые, судя по опыту и дальновидности; сосѣдей, принадлежали къ числу членовъ "К®". Мы смотрѣли на все это съ чувствомъ глубокаго сожалѣнія: мы предвидѣли роковую участь магазина, и предчувствіе не обмануло васъ. Паденіе его было медленно, но вѣрно. Въ окнахъ начали показываться билетики съ назначеніемъ пониженныхъ цѣнъ на товары; послѣ того на удачныхъ дверяхъ появилось объявленіе объ отдачѣ въ наемъ нижняго этажа "безъ мебели"; потомъ одинъ изъ молодыхъ людей исчезъ, неизвѣстно куда; прочіе его товарищи надѣли черные галстуки и глухіе жилеты, а содержатель магазина обнаружилъ сильную наклонность къ употребленію горячительныхъ напитковъ. Магазинъ сдѣлался грязнымъ; разбитыя окна оставались безъ починки и товары стали исчезать по цѣлымъ кускамъ безъ посредничества покупателей. Наконецъ компанія сняла золотую вывѣску, и содержатель магазина, при искреннемъ своемъ почтеніи, препроводилъ ключъ отъ дома по принадлежности.
Новый жилецъ былъ содержатель моднаго магазина. Магазинъ хотя и былъ украшенъ скромнѣе прежняго, но въ немъ во всѣхъ частяхъ обнаруживалась чистота и опрятность. Несмотря на то, мы всегда считали и это дѣло неблагонадежнымъ. При всемъ нашемъ желаніи новому жильцу всякаго благополучія, мы трепетали за его успѣхъ. По видимому, онъ былъ вдовецъ и имѣлъ другія занятія, потому что каждое утро проходилъ мимо насъ по направленію къ Сити. Торговля въ магазинѣ производилась его старшей дочерью. Бѣдняжка! для этого занятія ей не нужно было помощниковъ. Иногда намъ случалось замѣтить въ задней половинѣ магазина двухъ-трехъ дѣтей, одѣтыхъ, по примѣру матери, въ глубокій трауръ; а вечеромъ мы никогда не проходили не видавъ у окна содержательницы магазина за какой нибудь работой для дѣтей или для продажи. Когда блѣдное лице ея, освѣщенное тусклымъ свѣтомъ сальной свѣча, казалось намъ печальнѣе и задумчивѣе обыкновеннаго, мы всегда думали, что если бы безразсудныя матери семействъ, которыя такъ стараются, какъ говорятся, сбыть съ рукъ своихъ дочерей, если бы онѣ хотя вполовину знали страданія и лишенія, которымъ подвергаются ихъ дочери, для того только, чтобы честнымъ трудомъ пріобрѣсть себѣ дневное пропитаніе, то, можетъ быть, онѣ очень умѣрили бы старанія видѣть дочерей своихъ какъ можно скорѣе замужними и чрезъ минутное удовлетвореніе тщеславія не подвергали бы ихъ страшной нищетѣ!
