Мариэтта Шагинян - Путешествие по Советской Армении
На карте, отмечающей глубины Севана, озеро нарисовано сперва одним общим контуром, потом внутри этого контура сделан другой, а внутри этого второго — несколько кружков в юго-восточной части, маленьких, словно зерна лоби, и извилистый кружок побольше в северо-западной части. Раскрашены эти контуры по-разному. У берегов — бледно-голубым; здесь глубина озера ничтожна, 10–20 метров; дальше почти все огромное пространство озера, за исключением небольших кружков, окрашено чуть погуще, — здесь глубина 30–40 метров; одинокие кружочки в юго-восточной части, в своем роде ямки в озере, еще темнее, — глубина их 50–59 метров; и, наконец, темный извилистый кусок у северо-западного берега: это как бы корень всего озера, его самое глубокое дно — глубина его 75–99 метров.
Теперь представим себе, что мы стали спускать воду из озера. Идут годы. Прошло пятьдесят лет. Спуск остановился. Образовался новый баланс, новое «статус-кво». На юго-востоке озеро высохло; в огромном обнажившемся каменно-мшистом пространстве сохранились два-три крохотных озера — лужицы, глубиной от одного до девяти метров, тоже обреченные на усыхание; на северо-западе остался Севан — Севан в миниатюре, далеко ушедший от своих западных берегов, с глубиной от 25 до 49 метров. Стекающие с гор речки (их около тридцати) по-прежнему будут течь сюда; русла их искусственно направлены в оставшийся небольшой бассейн. Зеркало озера (мелкая, но более обширная юго-восточная часть) сократилось в большей пропорции, чем объем воды озера, — и это уменьшило и его испарение; маленький Севан зажил своей новой, сбалансированной жизнью. А отданная им вода — где она?
О спуске Севана армянский народ говорит с великой болью. И это естественно. Нельзя без чувства горечи видеть из года в год обмеление и уход от берегов этой красы армянской земли, одного из самых прекрасных озер в мире! Но попробуем мысленно шагнуть на простор всей республики, на берега того же Севана. Вода его, одиноко существовавшая на высоте двух тысяч метров над уровнем моря, вышла из своего ленивого бездействия и дышит сейчас повсюду, по всей стране, изгоняя с ее равнин сухую безжизненность пустыни. На каждом шагу можете вы повторить: ведь это действие Севана, дыхание Севана.
Он дышит в могучем электрическом токе, позволившем поднять промышленность республики на небывалую высоту. Он живет в белом ароматном хлебе, какой вы найдете сейчас в каждом сельпо, в каждой армянской деревне. Он поднимает сельское хозяйство, оплодотворяя земли ручьями живительной влаги, тысячами водных артерий новой системы орошения.
Дыхание вод Севана дает себя знать с весны, когда бегут струи, взятые у наполнившейся водою Раздан, по сухой и жадной араратской ниве, всюду вызывая из земли бурный рост ожившей растительности.
По стоку севанских вод встают несколько гидростанций. Внизу, в самом озере, встала подземная Озерная станция. Наверху — мощный Канакиргэс. Когда весь Севано-Зангинский каскад заработает сразу и полностью, мощность его дойдет до нескольких сот тысяч киловатт, а вниз, на сухие поля Армении, хлынут в год сотни миллионов кубометров воды. Эту воду разберет земля. И мы даже в мечтах не можем представить себе сейчас, какие пейзажи развернутся перед глазами правнуков наших и детей этих правнуков. Армения не всегда была такою, какой мы ее знаем, — прозрачно-сухой страной камня и голых зеленых нагорий. А. Г. Магакян в своей книге «Растительность Армянской ССР» говорит о ее далеком прошлом:
«В третичный период (до миоцена включительно) Армения была покрыта лесами тропическими и субтропическими».
Эта древняя растительность, эти дремучие леса давно вымерли; теперешний лес в Дилижанском ущелье, у Нахкадзора, в Зангезуре — лес сравнительно молодой и недавний. Но сохранились на древней земле Армении, памятью о тысячелетиях, прожитых ею, так называемые реликты — выжившие древнейшие виды. Из древнетретичных лесных реликтов еще попадаются в Армении гирканский клен и тис. Густые, дремучие леса покрывали в древности берега Севана. Двадцать лет назад, роя землю у истока Раздан, нашли череп зубра; близ села Цовак вырыли череп лесной куницы; у деревни Зод нашли кусок оленьего рога; а со дна Севана сплошь да рядом рыбаки вытаскивают ветвистые рога оленей. Севанские леса были полны лесного зверья. Но озеро — одинокое озеро — при всем обилии воды в нем сохранить эти леса не смогло. Истребленные человеком, вырубленные, пожженные, обглоданные бесчисленными стадами, ушли отсюда леса, оголив на сотни километров армянское нагорье.
Когда водный потенциал — чаша с водой, вознесенная вверх, — превратится в энергию кинетическую, упадет и разольется по земле, из вулканической древней почвы поднимутся не только хлеба, — на ней зашумят сады и новые рощи, миллионами семян брошенные в землю. И через десятки лет «молодое, могучее племя» лесное пойдет от этих новых деревьев. Но если Севан, озеро Севан, не смогло сохранить вокруг, на своих берегах, древнего армянского леса, то рощи и сады, молодые рощи Армении, возникшие на земле, обильно напоенной севанской водой, смогут сохранить и влагу и более мягкий климат будущей Армении.
Дерево даст тень и приют новым ручьям и рекам, сохранит их от усыхания; дерево приютит тысячи пернатых, даст почве удобрение и укрепление. И быть может, в новой, лесистой Армении гениальные инженеры будущего с помощью новой, могучей атомной энергии сумеют «обратить» растраченную влагу, вернув ее снова в озеро, капля по капле восстановив его зеркальную гладь…
Технический проект Севано-Зангинского каскада связывает задачу энергетики с орошением, но и маленькие гидроэлектростанции Армении решают такую же комплексную задачу. По самому характеру своего рельефа Армения как бы создана для этих маленьких станций, для местного, своеобразного сочетания проблем водоснабжения и энергетики.
Именно здесь, впервые в нашем Союзе, незадолго до войны — по инициативе тов. Микояна — были поставлены крохотные «микрогэс»: разборные гидроустановки на 10 киловатт, требующие самых небольших приспособлений. Выгода их для районов и сел республики, где они дают вечером свет, а днем энергию для ряда сельскохозяйственных работ, так велика, что за время войны Армения не только создала свой завод этих установок, но и начала производить для них специальные генераторы.
Нельзя не вспомнить и еще одну замечательную постройку — станцию Айгер-лич, где из озера, лежащего как бы в ямке между высокими берегами, при помощи электроэнергии, полученной от реки Раздан, накачивается по трубам вода высоко наверх, на два яруса, и полукружием каналов растекается вдоль пашен.
Ни на месяц не замирала в Советской Армении строительная работа, связанная с водою, с устройством воды. Особенно бурно развернулась она в последние десять лет. Огромное значение имела для Армении новая система орошения, принятая в Хакассии. Она почти тотчас была подхвачена армянскими колхозами и уже позволила кое-где очень ощутимо облегчить движенье машин по сплошной земле, выиграть земельное пространство и сэкономить воду.
Была начата также и огромная работа по изучению подпочвенных артезианских вод Араратской долины, по проведению каналов, строительству водопроводов. Новым, социалистическим предприятиям необходима была вода. А когда нашему хозяйству что-нибудь нужно, оно тотчас же это осуществляет. И драгоценная вода брызнула вверх из земли, потекла с далеких гор в долины Армении, закованная в цемент и трубы. А попутно она щедро одарила и те пространства, мимо которых текла к своему главному потребителю.
Села, еще не имевшие водопроводов, веками питавшиеся застойной водой, подчас даже не колодезной, а собираемой из ливневых вод, от таяния снега, от дождя, получили драгоценную чистую воду горных родников. Стоит сравнить замечательные цифры: до Октябрьской революции, в 1914 году, на все деревни Армении было лишь 65 километров водопровода, обслуживавшего 52 тысячи человек; в 1940 году, на двадцатом году жизни Советской Армении, в ее сельских местностях было уже 660 километров водопровода, которым пользовалось 300 тысяч человек. Но если в 1940 году, до Отечественной войны, имелись водопроводы в 15 районных центрах, то уже к концу 1944 года, когда шел четвертый год напряженнейшей войны, число их почти удвоилось, — свои водопроводы получили уже целых 23 районных центра.
А это ведь не просто технические сооружения. Провести в Армении воду — значит оросить те ее земли, которые лежат пустынными и сухими, без орошения, и, освоив их под пашни, изменить их облик. Но и не только это. Мы помним великолепные строки Маяковского, сравнившего свое поэтическое наследство с наследием инженерного гения Рима. «Весомо и зримо», как в римских акведуках, сочетается в гидросооружениях Армении чисто инженерная техника с бессмертием искусства, с архитектурным выражением художественной мысли народа.
