Александр Носович - Почему Беларусь не Прибалтика
Соответственно, различается и политика двух стран. Внешняя политика Литвы подвержена влиянию постимперского синдрома и основана на романтических представлениях об экспорте демократии, европейских ценностей и европейского выбора на бывшие земли Великого княжества Литовского.
Внешняя политика Беларуси сугубо прагматична и направлена на обеспечение экономического развития страны посредством внешнеполитической деятельности. В первую очередь это связано с восстановлением разрушенных после распада СССР интеграционных связей на постсоветском пространстве.
Литва же сама рвала все старые хозяйственные связи на Востоке и ещё в 1992 году законодательно прописала запрет на участие в любых интеграционных проектах на пространстве бывшего СССР.
2. Речь Посполитая: Беларусь, Прибалтика и польское влияние
В 1569 году на Люблинской унии происходит объединение королевства Польского и Великого княжества Литовского в одно государство – Речь Посполитую. «Государство обоих народов» – поляков и литвинов – было объединено единым королём, выбираемым Сеймом, общей внешней политикой и валютой.
При этом Польша и Литва сохраняли государственную границу друг с другом, имели собственную армию, бюджет и Вооружённые силы. Поэтому формально создание Речи Посполитой не является уничтожением Великого княжества Литовского – уния провозглашалась не как слияние и поглощение ВКЛ Польшей, а как объединение двух государств.
Тем не менее у Литовской республики и приверженной литвинской мифологии белорусской оппозиции присутствует неприязненное отношение к полякам и проекту Речи Посполитой. Уния с Польшей обернулась для Великого княжества Литовского полонизацией верхов и притеснением низов.
На восточнославянских православных землях началось закабаление населения польской и полонизированной местной знатью, насильственное распространение римско-католической и греко-католической (униатской) церкви. Польскому закабалению были подвергнуты и жители бывшего имперского Центра – этнические литовцы.
По этой причине литовский, белорусский и украинский национализм носит в том числе антипольский характер, а Литве и Украине, в которых местный национализм является правящей идеологией, даже при полном единстве внешнеполитических установок не удаётся выстроить стратегическое партнёрство с Польшей.
Для официальной Варшавы Литва, Украина и Беларусь (отчасти также Латвия – восточные районы, Латгалия или Инфлянты) – это восточные кресы, окраинные земли Первой Речи Посполитой. Официальным подходом к ним является концепция региона ULB или доктрина Гедройца – Мерошевского, согласно которому Польша признаёт независимость Украины, Литвы и Беларуси, поддерживая их в борьбе за выход из сферы влияния России и выступая в отношении Киева, Вильнюса и Минска старшим товарищем и главным стратегическим союзником.
У стран бывшего ВКЛ (особенно Литвы) такой подход Польши вызывает настороженность, поскольку навевает воспоминания о первой попытке объединения с Польшей, закончившейся утратой государственности и едва не обернувшейся потерей идентичности.
Первая Речь Посполитая была страной, в которой за два века существования государство было практически сведено к нулю. «Государство обоих народов» было страной шляхты: аристократического сословия, по мере постоянного увеличения привилегий которого размывались полномочия государства. Для пополнения рядов правящего сословия и получения доступа к шляхетским привилегиям литвинская знать массово полонизировалась и отрывалась от нищих и забитых соплеменников, всё больше ассоциируя себя с Польшей, а не со своей этнической группой.
Будучи де-юре выборной монархией, Первая Речь Посполитая де-факто являлась шляхетской республикой, в которой король был в лучшем случае первым среди равным – «пан-братом». При этом объединение с Великим княжеством Литовским стимулировало материальное расслоение в шляхетских рядах: разделение на малоземельную или вовсе безземельную шляхту и олигархов. Польская колонизация земель будущих Украины и Беларуси приводила к появлению земельных магнатов-латифундистов, массово скупавших шляхтичей-бедняков и влиявших на управление страной с помощью своей шляхетской клиентелы.
Постепенно из шляхетской республики Первая Речь Посполитая трансформировалась в шляхетскую олигархию, в полном соответствии с законами Платона и Аристотеля деградировавшую в шляхетскую анархию.
На территории Беларуси и Прибалтики богатейшим шляхетским родом были Радзивиллы, бывшие фактическими правителями Великого княжества Литовского. В XVI веке князья Радзивиллы пытались бороться против объединения с Польшей и даже пытались утвердить в ВКЛ кальвинизм, но затем стали неотъемлемой частью политической системы Речи Посполитой, конкурируя с Чарторыйскими и другими крупнейшими аристократическими фамилиями в борьбе за звание теневых правителей Польши.
В Новое время происходит включение Речи Посполитой в экономическую систему Западной Европы: у Франции и других европейских стран растут потребности в продовольствии, и Польша во всё возрастающих количествах начинает поставлять им сельскохозяйственное сырье. Поэтому в Речи Посполитой развивается крепостное право и на восточных кресах идёт процесс закабаления шляхтой крестьянства (хлопов). В случае русинов социальное угнетение поляками дополняется культурным: насильственным обращением в католическую и униатскую веры.
Ответной реакцией был уход в казаки и казаческие восстания, центром которых была нынешняя Восточная Украина, но которые затрагивали и Беларусь. А также всё возрастающее тяготение восточнославянского населения к России.
Поэтому, когда Речь Посполитая деградировала до состояния полной анархии и неуправляемости, раздел страны между немецкими странами и Россией был воспринят русинами Великого княжества Литовского как воссоединение русского народа и шанс на избавление от польского гнёта.
Этим надеждам суждено было сбыться лишь отчасти. Российская империя пыталась добыть лояльность шляхты и интегрировать её в российское дворянство, поэтому, несмотря на смену юрисдикции, на территории Беларуси и Прибалтики сохранялось польское социальное и культурное господство. В Литве, западных областях Украины и Беларуси отдельные шляхетские привилегии сохранялись до 1921 года.
Поэтому крупные восстания, сотрясавшие земли бывшей Речи Посполитой в XIX веке, были восстаниями шляхты, к которым не присоединялось коренное население – литовцы, латгальцы и белорусы (слово «белорусы» к тому времени уже вошло в употребление и было широко распространено). Более того, восставшие шляхтичи занимались террором против православных белорусских крестьян, не поддержавших бунт против Санкт-Петербурга.
В силу этого затруднительно назвать польские восстания 1830 и 1863 года борьбой за свободу жителей Литвы, Украины и Беларуси, хотя восстававшие и обещали восточным кресам широкую автономию в память о ВКЛ. Однако такие попытки сегодня предпринимаются – альтернативная история Беларуси от адептов литвинства вносит шляхетские восстания против Российской империи в летопись борьбы за освобождение белорусов от русского диктата. Разговор доходит до отрицания польской идентичности тех лидеров движения за возрождение Речи Посполитой, которые жили на территории будущих Беларуси или Литвы.
Самый яркий пример – основатель польского литературного языка Адам Мицкевич, выросший в Новогрудке (Гродненская область Беларуси) и учившийся в Вильнюсе. На этом основании, на основании строчки: «Літва! Ты, як здароўе ў нас, мая Айчына» польского классика в Литве неформально считают великим литовским, а в Беларуси – великим белорусским поэтом.
Адам Мицкевич действительно считал своей родиной Литву и называл себя литвином, подразумевая при этом, что Литва – это географический регион, входящий в состав Польши, а он, литвин, его житель. По национальности великий польский поэт, естественно, считал себя поляком: думал, говорил и писал по-польски, мечтал о возрождении польского государства.
Если говорить об идентичности, исходя из привязки к малой родине, то Адам Мицкевич был полонолитвином: жителем бывшего Великого княжества Литовского, мечтавшим о возрождении Польши, в которой Беларусь и Литва были бы частью польского государства. Другими выдающимися полонолитвинами были композиторы Михаил Огинский и Станислав Монюшко, художник и композитор Наполеон Орда, всемирно известный исторический романист Генрик Сенкевич.
Их имена увековечены в современных Беларуси и Литве, однако польские классики считаются всё же поляками. Отказ считать поляками главных национал-романтиков и борцов за национальное возрождение Польши – слишком экстравагантное решение, к которому склонны лишь наиболее маргинальные представители белорусской националистической субкультуры.
