Зинна - Ненавижу школу
Это ведь я только так говорю, что они не имеют права так относиться к работе и документации, — а на самом деле они это право имеют и делают именно так. А над такими, как я, они смеются и крутят у виска. И та же двойная, а то и тройная документация в детских садиках. Когда я увидела, какое огромное количество сил и времени они тратят на эту липовую документацию, вместо того чтобы уделить их детям, — мне сначала стало так жалко этих сотрудников. А потом я поняла, что для них самих это никакая не проблема, они никогда не беспокоятся, что из-за фиктивного бумагомарательства не успевают уделить внимание действительно важным вещам. И чего их тогда жалеть-то? То, что для нормального человека нарушение, бессмыслица, подделка, для них — НОРМА.
Итак, записи в школьном журнале вообще фиктивны: например, запись в журнале «формирование такого-то навыка», а на самом деле на этом уроке была самостоятельная работа и по другой теме. Многие училки-напарницы просто дублируют записи своей напарницы в журнале, как под копирку: и темы, и домашние задания, не сверяя с планом, не сверяя даже страницы в учебнике и номера заданий. «А чё париться: все равно это всё не имеет ничего общего с реальными уроками и реальными домашними заданиями!» Как-то при проверке журнала завуч с негодованием в голосе указала мне добавить в пустые клеточки оценок: «девственная пустота», как она выразилась, — нехорошо. Она даже не спросила меня, почему у меня там не было оценок, забыла ли я их выставить или по иной причине, нет, эти завучки никогда с учителем не разговаривают как с нормальным человеком (если только она не подруга завуча по совместительству или не протеже директора). С обычным учителем завуч почти не общается, а если это иногда и происходит, то только односложными предложениями и ответами на возникающие у учителя вопросы и только в дистанцированно-авторитарном, демонстративно-начальственном формате. А в тех клеточках журнала не было оценок потому, что в графе урока было написано, что это первый урок по новой теме, посвященный формированию навыка. Каждый нормальный человек понимает, что если я, учитель, только приступаю к формированию нового навыка, я не то что не должна (как мне указала сделать завуч), а не имею права пока ставить детям оценки, до тех пор, когда этот навык не будет им передан. Следуя этой здравой логике, я всегда стараюсь дать первые два урока по теме для освоения материала и только на 3-м уроке (это варьируется в зависимости от сложности темы и уровня конкретной группы и конкретных учащихся) ставлю им оценки, потому как я знаю, что они уже могут и должны ориентироваться в теме: знать и делать то и это. Конечно, если кто-то из учащихся уже на первом уроке по теме проявляет себя активно и успешно, я поставлю ему хорошую оценку, но это совсем не то, что от балды нарисовать циферки, лишь бы они равномерно располагались по клеточкам журнала. Посмотрите журналы учителей! У них почти в каждой клеточке оценка, то есть они оценивают детей одинаково как на начальной, так и на конечной стадиях обучения. И если уж говорить об оценках и вынесении их в журнал, если чем больше ставим мы оценок, тем лучше, то почему в практике нет выставления двух оценок за урок? Тем более что нередко на уроке учащиеся действительно получают по две оценки — за домашнее задание и за работу на уроке или за устную и письменную деятельность и т. д. Поэтому, желая разобраться с правилами заполнения журнала (потому что тебе их никто толком не объяснит, в том числе из-за того, что они меняются от четверти к четверти), я просмотрела журналы разных учителей, но ни у кого не обнаружила двух оценок за один урок. Объясню: на один урок в журнале выделена только одна строка — для темы урока, и одна клеточка — для оценки за этот урок. То есть если за урок учащийся получил две оценки, их можно поставить либо вместе в одну клеточку, либо одну из них уже за следующий урок, в то время как если за следующий урок у учащегося появиться ещё оценка, её некуда будет ставить. Значит, всё-таки придётся две оценки ставить в одну клеточку? «Нет, в одной клеточке должна стоять только одна оценка», — как отрезала мне замдиректора с тридцатилетним стажем работы в школе. Почему? Тогда некуда ставить или за домашнюю работу, или за работу в классе! Но никаких объяснений или пусть рассуждений по данному вопросу, кроме единственного магического заклинания: «За это (за неправильное количество и расположение циферек в клеточках) вам попадёт от Марии Федоровны», я так ни от кого и не добилась.
И это лишь один пример никем не разъяснимых несоответствий и несуразицы в школьных правилах и учительской методологии. Ещё пример этого же самого. Однажды в очередной школе приступаю к составлению планирования, подходит глава методобъединения и говорит, что я неправильно делаю, что в графе каждого урока должна указываться новая тема. Я: «Как в каждом уроке новая тема, ведь на каждую тему необходимо несколько уроков!». Она: «Да, но писать надо новую формулировку одного и того же, у нас так завуч требует». Думаю: елки-палки, опять чёрт знает что. Пришлось из пальца высасывать какие-то разновидности названий одних и тех же тем, заниматься полной стыдобой. Проходит пара месяцев, глава методобъединения собирает нас, учителей, для каких-то новых инструкций. Она только что съездила в департамент и узнала что-то важное! Что же это? Оказывается, она там узнала, что составлять планирование нужно так, как хотела его я составлять, а она мне не дала. Теперь же она получила от начальства бумажку с образцами! И хоть бы сказала мне: «смотри, как раз как ты предлагала делать». Нет, на голубом глазу сидит и учит нас тому, что я ей сама объясняла не так давно! Хоть плюй в глаза, ей всё божья роса, как говорила бабушка. А во втором полугодии она заставляет нас, учителей, заполнять липовые бумажки о том, что мы якобы посещали уроки друг друга и составляем анализ этих уроков по нормативу с выставлением баллов. Никаких посещений уроков организовано не было, никто из нас не посещал уроки своих коллег-учителей, но должны по определённой шкале ставить им баллы за их работу! Я возмутилась: «Не хочу сидеть, как дура, липу клепать, бумагу переводить», так тут же нашлись желающие на меня собак спустить — дескать, не хочешь мараться, значит, хочешь чистенькая быть, смори, какая честная отыскалась, принципиальная!
Оценка: фикция или оружие?
Обычно детям не говорят о цели урока (кроме открытого урока — показательного выступления, но запомните: открытый урок не имеет ничего общего с регулярно проводимыми обычными уроками). Цель, задачи урока у учителей записаны в особой графе журнала, также в учебном планировании, может быть, даже в конспекте урока (в некоторых школах «обязательном», а в других — нет), но только для себя и на случай проверки учителя со стороны администрации школы, дети этого вообще не знают, да и не должны знать, по мнению учителей, т. е. того, чему и для чего они учатся на том или ином уроке. Я же всегда сама для себя разрабатывала систему критериев оценки различных аспектов знаний и умений моих учеников на основе целей и задач урока. Мы с ними всё это обсуждали, чтобы им было понятно, как их оценивают, и к чему конкретно им надо стремиться.
Всем известно, что плохие или недостаточно хорошие оценки необходимо исправлять вместе с допущенными ошибками. Для этого существует такой вид деятельности, как работа над ошибками. Вещь очень хорошая, если правильно её осуществлять. Как осуществляют её училки? Они просто заставляют учеников переписывать исправленный учителем вариант — без разбора ошибки, без объяснения с точки зрения того или иного применяемого в данном случае правила и т. п. В лучшем случае они дают ученикам формальный алгоритм работы, но в любом случае всё это впустую, потому что дети не понимают (им не объяснили), зачем они это делают, кроме того, что их заставила это делать «вредина-училка». Я же разработала специальный список обозначений допущенных учениками ошибок (расшифровка тех сокращений, которые я пишу на полях их тетрадей), разъясняла им значение работ над ошибками, причём в разных случаях это значение может меняться, иметь особый характер.
А как в школе вообще происходит обучение тем или иным навыкам, умениям: ведение диалога на иностранном языке, написание письма, ответ на вопрос, составление предложения, дискуссия, определение главной и второстепенной информации в тексте, составление пересказа, краткого пересказа, написание сочинения на заданную тему, навык презентации на иностранном языке и мн. др.? Никак, просто делай, и всё. Пересказ — сиди-зубри, владение новыми словами — сиди-зубри и пиши диктант (т. е. дети учат слова не для себя и своих целей, а для учителя, чтобы написать диктант, который даст и оценит учитель). А есть дети, у которых плохая память и для них выучить десять слов — это непростая задача, не говоря о пересказе двух-трехстраничного текста! И такие дети не виноваты, что у них недостаточно хорошая память, они не виноваты в том, что ими не занимались, на развивали их память ещё в раннем детстве, в дошкольном и раннем школьном возрасте. А теперь, когда время упущено, нужны особые подходы и методики для того, чтобы постепенно научить такого ребёнка учить те же слова. А учителя такими методиками не владеют, но и не спешат овладеть, не спешат обвинить себя в недостатке знаний, а обвиняют «нерадивого, тупого» ученика и прочат его в «лесную школу» или коррекционный класс, которого теперь нет. Я прихожу работать в восьмой класс и обнаруживаю, что восьмиклашки совершенно не умеют работать с текстом, т. е. понимать то, о чём они прочитали, и использовать полученную информацию. А ведь у них есть и уроки литературы, да и на английском — что-то же они делали в седьмом, шестом классе?! Ведь в учебниках много текстов, рассказов… Да что там работа с текстом! Когда я сама училась, за три года учёбы у нас сменилось три учителя по английскому языку, и ни один из этих педагогов ничему не научил никого из моей группы. При этом мы все имели четвёрки и пятёрки. Вопрос: за что они зарплату получали? И только в восьмом классе пришла нормальная учительница, и мы тут же стали троечниками, а ей пришлось учить нас всему буквально с нуля. До нормальной работы с текстами мы с ней добрались только к десятому классу. И то хорошо: с другими училками мы бы никогда до этого не добрались! Так вот, столкнувшись с неразвитыми умениями моих новых учеников, я поначалу, забыв, что это «нормально», подумала: «Как же так, почему они не умеют всего этого!», а потом подумала и сказала себе «стоп, раз они не умеют, значит, их не научили, ведь не может такого быть, что их учили-учили, а они так никто и не научились, ведь я видела — дети они неглупые, это видно по их лицам и разговору с ними». Прошло полгода нашей с ними совместной работы, и результаты не заставили себя ждать: мои ученики начали работать с текстом, лучше отвечать пересказ. И я ещё раз убедилась в том, что если ребёнок не умеет чего-то — это не столько его проблема, сколько проблема его педагогов и родителей. Когда я обучаю учащихся тому или иному навыку, например тому же пересказу, я стараюсь объяснить им, зачем мы это делаем, как научиться подготовить пересказ и как потом совершенствоваться в этом. Подавляющее большинство учителей даже не заморачиваются подобными аспектами своей работы, говорят: «Ещё чего, буду я тратить время на это, я же тогда не успею учебник пройти в срок». Вдумайтесь: им неважно, насколько качественно они пройдут учебник, главное — в срок. А как — хорошо или плохо — по барабану. Это говорит, на мой взгляд, о недостаточном профессионализме, при том, что все имеют и диплом о педагогическом образовании (в котором записано, что ты — специалист в данной области), а многие ещё и годы «заслуженной» работы.
