Егор Гайдар - Развилки новейшей истории России
1985–1991 годы
К началу 1980-х годов советская экономика стагнировала (рис. 6). Страна стала одним из крупнейших импортеров сельскохозяйственной продукции (рис. 7).
Рис. 6. Темпы роста валового национального продукта СССР* в 1980–1985 годах, % к предыдущему году
* Темпы прироста ВНП СССР.
** Рассчитано на основе объемов ВНП СССР в международных долларах 1990 года (Geary-Khamis dollars).
Примечание. По данным Г. Офера, среднегодовой темп роста ВНП СССР за 1980–1985 годы составил 2 %.
Источники: Народное хозяйство СССР в 1988 году. Стат. сборник. М.: Финансы и статистика, 1989; Maddison’s Historical Statistics (длинные исторические ряды). — http://www.ggdc.net/maddison/; Ofer G. Soviet Economic Growth. 1928–1985 // Journal of Economic Literature Vol. 25, № 4, pp. 1767–1833. — http://www.jstor.org/stable/pdfplus/2726445.pdf
Рис. 7. Импорт зерна в СССР в 1980–1985* годах, млн тонн
* Данные по импорту зерна в 1981–1982 годах отсутствуют.
Источник: Социалистические страны и страны капитализма в 1986 году. Стат. сборник. М.: Статистика, 1987.
Было очевидно, что экономика утратила динамизм. Политбюро ЦК КПСС сформировало Комиссию по совершенствованию управления народным хозяйством во главе с председателем правительства Н. Тихоновым. Перед ней стояла задача разработать меры, способные восстановить темпы экономического развития. Политический режим был не слишком популярен, но устойчив. Был шанс, что меры, которые он предложит и навяжет обществу, будут приняты без серьезного сопротивления.
Руководителем Научной секции Комиссии был назначен Д. Гвишиани — зять бывшего премьер-министра А. Косыгина, заместитель председателя Комитета по науке и технике. В секцию вошли руководители основных экономических институтов СССР. Гвишиани представил руководству страны программу осторожных экономических реформ.
К этому времени выйти на китайский путь развития было уже невозможно. Иной была и структура занятости, и доля сельского населения. Рассматривалась другая альтернатива — проведение экономических реформ, сходных с осуществленными в Югославии и Венгрии. Руководство экономического блока Секретариата КПСС, рассмотрев представленные материалы, заявило Д. Гвишиани, что такая экономическая политика выходит за пределы политических реалий, что на деле речь идет о введении в СССР рыночного социализма (хотя в тексте этот термин не употреблялся), а это неприемлемо по идеологическим соображениям[6]. Отметим, что разговор этот состоялся до резкого падения цен на нефть, нефтепродукты и газ — важнейшие экспортные продукты нашей страны, то есть до начала острого и глубокого экономического кризиса в СССР.
К середине 1980-х годов СССР стал одним из крупнейших импортеров зерна. Вследствие низкой эффективности колхозного сельского хозяйства снабжение городов продовольствием зависело от поставок зерна по импорту. За импортное зерно СССР расплачивался экспортом нефти, нефтепродуктов, газа и металлов. Возможности экспортировать изделия обрабатывающей промышленности из-за невысокого качества продукции были крайне ограничены. Но в период между августом 1985 года и маем 1986 года цены на нефть снизились вдвое (рис. 8), доходы от экспорта нефти резко упали.
Рис. 8. Поквартальная динамика цены на нефть в 1985–1986 годах на фоне среднего исторического уровня (цены приведены к постоянному уровню 2000 года), доллары за баррель
Источник: International Financial Statistics, 2004.
Советское руководство оказалось на развилке: как реагировать на резко изменившуюся внешнеэкономическую, финансовую ситуацию?
Первый вариант — резко повысить цены на продовольствие. Однако это означало нарушение неявного, неписаного договора власти и населения. Суть этого договора, сложившегося после отказа от массовых репрессий, состояла в том, что народ не спрашивает, почему вы находитесь у власти, хотя мы вас никогда не выбирали, а власть гарантирует народу стабильность условий жизни, один из элементов которой — стабильность цен на важнейшие продукты потребления.
Второй вариант — сократить расходы на производство вооружений, на содержание армии и инвестиции. Этот путь означал неизбежный конфликт с силовыми структурами и хозяйственной элитой, а также рост социальных проблем в моногородах.
Третий вариант — прекратить поставки нефти и нефтепродуктов в Восточную Европу по бартерным контрактам, переадресовать их в страны, способные платить за нефть и нефтепродукты конвертируемой валютой. Но это означало роспуск восточноевропейской части советской империи, отказ от результатов Второй мировой войны.
Четвертый путь — не делать ничего, брать кредиты на Западе, сохранить сложившуюся структуру импорта, надеяться, что цены на сырьевые товары вновь поднимутся. Он и был выбран, результат известен (рис. 9 и рис. 10).
Рис. 9. Добыча нефти в СССР (млн баррелей в день) и экспорт сырой нефти из СССР на свободную конвертируемую валюту (млн тонн, правая шкала) в 1985–1990 годах
Источники: US energy department; Народное хозяйство СССР в 1990 году. Стат. ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1991. С. 646.
Рис. 10. Темпы прироста промышленного производства СССР в 1985–1990 годах, % к предыдущему году
Источник: Народное хозяйство СССР. Стат. ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1995, 1988, 1990.
К 1988–1989 годам стало ясно, что возможность привлечения коммерческих кредитов с западных финансовых рынков сократилась. Затем их вовсе перестали предоставлять. Это сделало острый экономический кризис советской экономики неизбежным.
С этим связана еще одна развилка конца 1980-х годов: политическая либерализация или ужесточение режима?
Если невозможно сохранить условия действовавшего на протяжении десятилетий неявного договора, то, в надежде договориться с обществом, можно смягчить политический режим. Или, напротив, идти на ужесточение репрессий, что означало обострение конфликта с Западом, полную потерю шансов на получение западных государственных кредитов. К тому же такая политика могла спровоцировать развитие событий по образцу начала 1917 года в России. Однако политическая либерализация на фоне экономического кризиса создавала серьезные риски устойчивости режима.
Был избран вариант либерализации. Вероятно, повлияло то, что Г. Плеханов назвал «ролью личности в истории»[7]. М. Горбачев не хотел крови и репрессий.
Углублявшийся экономический кризис, протекавший на фоне либерализации режима и первых относительно свободных, хотя и манипулируемых выборов 1989 года, требовал проведения глубоких экономических реформ, менявших саму суть сложившейся системы управления народным хозяйством.
* * *К концу 1980-х годов в стране в более или менее структурированном виде были представлены три идеологические платформы. Первая требовала навести порядок «по-сталински», посредством жестоких репрессий. Вторая сводилась к тезису: «Ленин — хороший, Сталин — плохой». При этом ленинский «военный коммунизм» 1918–1920 годов рассматривался как вынужденный, а поворот к НЭПу — как «подлинно ленинский» курс. На этой платформе вырастал «социализм с человеческим лицом», рыночный социализм. Третья платформа — капитализм, путь развития, основанный на частной собственности, рынке и демократии.
Эти платформы определяли, наряду с политической, и новую экономическую развилку: каким образом реформировать вошедшую в кризис экономическую систему социализма?
Каждая платформа имела свою историю. За сталинской идеологией стояли 70 лет тотального промывания мозгов с «железным занавесом», намертво закрывшим страну от мира. Сталинисты были не только в ЦК КПСС, КГБ и военно-промышленном комплексе. С середины 1980-х годов портрет Сталина можно было увидеть на лобовых стеклах многих автомашин. В политическом раскладе сил у сталинистов были серьезные позиции, что показал путч ГКЧП в 1991 году. Однако такая экономическая логика противоречила бы выбранному М. Горбачевым политическому вектору, ориентированному на «гласность и перестройку». Попытка развернуть экономику назад на фоне движения политики вперед была бы слишком противоречивой в это время.
Вместе с тем, еще со времен чехословацких событий 1968 года в СССР идеология рыночного социализма ушла в полуподполье. Однако лучшие интеллектуалы советской экономической науки (А. Аганбегян, Т. Заславская, С. Шаталин, Г. Попов, Н. Петраков, П. Бунич и многие другие) продолжали отстаивать идеи рыночного социализма. К середине 1980-х годов за этой идеологической платформой стояли 25 лет развития, симпатии большинства интеллигенции, определенный авторитет части партийных и правительственных кругов.
