Андрей Буровский - Завтра будет война
Как только мы сделаем эти достаточно произвольные заключения, мы получим простую и ясную схему происходящих событий. Знать бы еще наверняка, разные это цивилизации, или единая.
А сказать трудно, потому что всегда есть различные уровни самоидентификации: житель Рима может характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина, европейца, человека западного мира. Цивилизация — это самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит (а бывает, что и не соотносит).
Примерно о том же сказал и Лев Гумилев: что в Москве человек может быть жителем Твери, в Лондоне он будет русским, а на Новой Гвинее — белым[14].
Похоже, тут и кроется важная проблема: пока мы смотрим на регион с большого расстояния, мы мало различаем множество внутренних различий. А стоит приблизиться — и мы видим не слепое пятно с надписью «православная цивилизация», а многие и разные народы, культуры и конфессии.
К тому же границы цивилизаций — этих культурных общностей наивысшего ранга, могут меняться. Жители Сибири и даже Урала еще в XVII в. ничего общего не имели с Россией.
Вся Латинская Америка не была Латинской до XVIII–XIX вв. Даже и сегодня темный это вопрос, в какой степени Латинская Америка принадлежит к одной цивилизации с Испанией. Вопрос еще менее простой: относятся ли к одной цивилизации мексиканские индейцы и народы кечуа и аймара из Южной Америки? И у тех, и у других — своя собственная духовная жизнь, свое социально-экономическое структурное формирование, свои религии, свои системы ценностей.
Испанский язык они понимают — по крайней мере, образованная часть индейцев. Но очень часто используют испанский язык для того, чтобы четко заявить о своей принадлежности индейскому миру[15]. И в какой степени эти люди составляют часть Латинской цивилизации — не очень понятно.
Не всегда цивилизации враждуют
Мало того, что мы толком не знаем, сколько же на земле цивилизаций и где проходят границы между ними. Похоже, Хантингтон очень преувеличил роль цивилизационной войны.
У Хантингтона получается, что вся мировая история сводится к борьбе цивилизаций, а все важнейшие исторические события как-то связаны с этой борьбой. В этом отношении теория столкновения цивилизаций очень похожа на расовую теорию и на классовую теорию К. Маркса: эта теория тщится объяснить абсолютно все, всю мировую историю, исходя из одной сверхидеи.
Внесу ясность: несомненно, и борьба рас, и классовая борьба — реальность истории. Но судя по всему, эти формы «борьбы» есть источник и первопричина событий мировой истории, а не следствия каких-то более фундаментальных причин.
Переселение нордической расы с Севера Европы на огромные территории вызвало борьбу рас за территории и природные ресурсы. Да и само расселение древних ариев по лицу Земли, их агрессия — только следствие, логический результат более раннего расселения людей с Переднего Востока. Оказавшись перед лицом вполне вероятного скорого уничтожения или ассимиляции, потомки древнейшей Европы переняли у пришельцев земледелие и скотоводство, создали общий язык, ответили своим расселением[16].
Так расовые столкновения оказываются не причиной событий мировой истории, а следствием перехода к новому типу хозяйства. В той же Латинской Америке, к примеру, расы очень даже мирно уживаются.
То же и с классовой борьбой. Она и правда необычайно обострилась при раннем капитализме, когда жажда личной наживы перестала сдерживаться обычаями и традициями, а закон еще не умел регулировать отношения найма и капитала. В XVII–XVIII вв., в Англии и других ведущих капиталистических странах был и 16-часовой рабочий день, и 9-летние дети в шахтах, и умирающие без пенсии старики, и прочий кошмар. Но стоило развиться трудовому законодательству, и к началу XX в. классовая борьба стала мрачным воспоминанием.
То же с враждой цивилизаций… Из истории мы знаем, что цивилизации могут враждовать, а могут и уживаться самым мирным образом.
То есть столкновения цивилизаций — несомненный факт мировой истории, но глупо было бы сводить к нему все исторические события.
В 1947 г., при разделении Индии на Республику Индию и Пакистан «линию разлома» захлестнула волна самого страшного насилия, погромов и стычек. Было убито до миллиона человек, число беженцев превысило 10 млн — и индусов, и мусульман.
Но и до этого, и после индусы и мусульмане могли мирно сосуществовать десятки и сотни лет на одной территории.
Всю историю ислама при желании можно трактовать как историю войн и захватов. Но даже в Османской империи периоды ведения войн с христианским миром сменялись периодами мирного сосуществования. Тем более не отмечены никакими волнами насилия проникновения мусульман в Африку и в страны современной Индонезии.
У Хантингтона как-то так получается, что цивилизации не могут не воевать. Суть их такова, и все тут! Но вроде очевидно, что китайская цивилизация не враждебна ни буддийской, ни мусульманской (коль скоро существует целый народ хуэй — китайцы-мусульмане. Китайцы, перешедшие в ислам. Около 5 млн человек). И индейцы кечуа как будто не собираются воевать с африканцами или с мусульманами.
Китайская цивилизация вряд ли будет воевать с миром ислама, а Индия — с Тибетом. Эти «стыки цивилизаций» вряд ли превратятся во фронты.
Вовсе не все цивилизации воюют со всеми остальными.
Если и возникнет война между некоторыми цивилизациями, может быть, стоит поискать причины этой войны? Как в Индии 1947 г.?
Не все цивилизации враждуют
… Внимание! Началось самое интересное! Хантингтон вовсе не считает, что войны будут вестись между ЛЮБЫМИ цивилизациями. Более того — большая часть цивилизаций не конфликтна между собой.
Хантингтон полагает, что «главный «фронт» войны цивилизаций пройдет между Западом и незападными цивилизациями…. Центральная ось мировой политики, вероятно, выразится в конфликте между Западом и всем прочим миром, в противостоянии незападных цивилизаций мощи и ценностям Запада.
Наиболее выразительный пример антизападного союза — совместный вызов западным ценностям и мощи со стороны конфуцианских и исламских стран»[17].
Тут, простите, уже полный бред: нет никакого «совместного вызова» Западу со стороны мусульманского мира и Китая. В конфликт с Западом, в первую очередь с США, втянута часть мусульманского мира. Китай вовсе не союзник Йемена, Ирана и Пакистана. Китай преследует свои, вполне прагматичные цели, которые только частично совпадают с целями этих исламских стран.
В какой-то степени Хантингтон — большой демократ. Он помнит о том, что до самого последнего времени народы Европы распоряжались судьбами всего мира. Он думает, что теперь народы и правительства незападных цивилизаций — уже не пассивные объекты западной истории, не мишень западной колониальной политики. Они вместе с Западом становятся активными и равноправными участниками исторического процесса.
Хантингтон даже отказывается от признания западных ценностей универсальными. Он справедливо видит, что «усилия Запада утвердить свои демократические ценности и либерализм в качестве универсальных ценностей, сохранить свое военное превосходство и расширить сферу экономических интересов порождают ответную реакцию других цивилизаций»[18].
Вводя войска в Ирак или в Афганистан, лидеры Западного мира «практически всегда ссылаются на то, что действуют от имени «мирового сообщества». Знаменательна, однако, оговорка, вырвавшаяся у британского премьер-министра Дж. Мейджора в декабре 1990 г. во время интервью программе «С добрым утром, Америка». Говоря о действиях, предпринимаемых против Саддама Хусейна, Мейд-жор употребил слово «Запад». И хотя он быстро поправился и в дальнейшем говорил о «мировом сообществе», он был прав, именно когда оговорился»[19].
Если это так, то можно объяснить происходящее и без всяких ссылок на войну цивилизаций. Скорее война цивилизаций становится объяснением для тех, кто ссылается на «мировое сообщество», но преследует свои эгоистические интересы.
Более того, — тезис «войны цивилизаций» лишает Запад последнего права на легитимность. Действительно, если Запад — естественный лидер мирового развития, если он несет в другие страны то, что им жизненно необходимо, к чему они сами неизбежно придут… Это одно.
Если Запад несет только ценности своей собственной цивилизации, как бы хороши они не были, это совершенно другое.
Впрочем, есть в этой теории и хорошая оправдательная струя. Если вражда цивилизаций неизбежна, снимается вопрос о виновниках конфликта. Цивилизации воюют потому, что так устроены. Двойной счет? Мир так устроен. Противно, но ничего не поделаешь. Можно с чистой совестью диктовать миру свои условия. Полный порядок.
