Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри
Д: я не обязан перед тобой отчитываться, Дж
Д: блин, да все только это и обсуждают, никто не понимает, почему ты ушел в несознанку Дж: Со сколькими в клубе ты говорил?
Дж: И как именно?
Д: в личных беседах
Д: но я больше не хочу отвечать на такие вопросы
Д: пойми наконец, что тебе свои же перестают доверять
Д: можешь сколько хочешь отрицать или представлять все как кампанию против тебя, но факт останется фактом: это прямое последствие твоих действий
Д: а не моих
Дж: Сколько человек участвовало в личных беседах, каковы их позиции в «Хаосе»?
Д: сам подумай
Д: а я даже вспоминать не хочу, сколько людей, которые раньше тебя уважали, сказали мне, что разочарованы твоей реакцией
Д: я пытался объяснить тебе это раньше, но тебе с твоим самомнением все равно
Д: а раз так, то и мне все равно
Д: кроме того, это я задал тебе вопрос и жду ответа
Д: например, какие у нас договоренности?
Д: мне нужно это знать, чтобы дальше работать
Д: ты тормозишь работу остальных
Дж: Сколько человек участвовало в личных беседах, каковы их позиции в «Хаосе»?
Д: отвечай на мои вопросы, Дж
Дж: Это тебе не quid-pro-quo.
Дж: Ты отказываешься отвечать?
Д: еще раз повторяю. я не понимаю, почему должен перед тобой отчитываться, когда тебе приспичит, притом что сам ты отказываешься отвечать на мои вопросы
Д: я тебе не собака, чтобы ты мной командовал, Дж
Дж: Я расследую серьезное нарушение правил безопасности. Так ты отказываешься отвечать?
Д: я расследую серьезное нарушение доверия. так ты отказываешься отвечать?
Дж: Неправда. Я начал разговор. Отвечай, пожалуйста.
Д: я его начал
Д: см. выше
Д: причем начал дважды
Д: я хочу узнать, какие договоренности по Ираку
Дж: Это допрос. Не играй со мной.
Д: перестань рубить голову посланнику
Дж: С меня хватит.
Д: и речь не только обо мне
Дж: Если не ответишь на вопросы, я тебя отстраню.
Д: ты тут не бог или король
Д: ты даже не выполняешь сейчас свою функцию лидера
Д: лидер вступает в диалог и завоевывает к себе доверие
Д: а ты поступаешь наоборот
Д: ты ведешь себя как император или работорговец
Дж: С настоящего момента ты отстранен на месяц.
Д: хаха
Д: ясно
Д: из-за чего?
Д: кто это вообще сказал?
Д: ты? очередное решение ad hoc?
Дж: Если хочешь подать жалобу, тебя выслушают в четверг.
Д: Бугагага
Д: может, и правду говорят, что ты сошел с ума, Дж
Д: тебе нужна помощь
Дж: Тебя выслушает экспертная комиссия.
Дж: Ты отстранен за нелояльность, нарушение субординации и провокации в кризисное время.Через несколько часов после моего отстранения, вечером 26 августа, Джулиан созвал совещание, в котором не участвовали я и Архитектор. Зато участвовали Няня, Биргитта и Кристинн. В чате также присутствовали мой приятель Реза* и еще несколько человек, приглашенных Джулианом. Мой друг-анархист Герберт из Исландии тоже там был и отправил мне протокол беседы. Мы с Архитектором снабдили его комментариями и разослали всем, кого это касалось.
На совещании Джулиан говорил о нашем предательстве и моем отстранении. Вот что он сказал про меня: «Даниэль – проблемный человек, честно говоря, у него низкая мотивация и не все в порядке с головой. Но его можно держать под контролем, если кто-то будет ему говорить, что хорошо, а что плохо, что он может делать, а что нет. Если оставить его в его германском пузыре, он будет в подвешенном состоянии».
Во время разговора Джулиан пытался перетянуть остальных на свою сторону. Но их было не так-то легко убедить. Они задавали уточняющие вопросы и критиковали Джулиана за то, что он перестал советоваться с ними. Я читал протокол как детектив. Как мне, так, вероятно, и Джулиану было ясно, что хотя остальные и не станут открыто протестовать, но он утратил поддержку большинства.
Джулиан надеялся сохранить Архитектора в команде. Он был нам просто необходим. Архитектор являлся центральной фигурой в нашей инфраструктуре. Ведь именно он модернизировал систему передачи данных в конце 2009 года. Раньше на сайте был лишь простой инструмент загрузки. Он создал разные платформы для сервера, почты и интерфейс Wiki, что не позволяло хакеру взломать сразу всю систему. В мире мало таких специалистов, как Архитектор, способных справиться с подобной задачей.
Так что я не понимал, почему Джулиан в своей небрежной манере недооценивал работу Архитектора. На встрече в чате Джулиан окончательно затравил его, представив остальным как моего подручного, на которого я оказывал плохое влияние.
Тогда Джулиану следовало бы осознавать, что запланированное слушание может обернуться не в его пользу. Хотя он сам организовал эту «экспертную комиссию», ему даже не пришло в голову, что в итоге могут быть высказаны мнения как против моего отстранения, так и против его особого положения в WikiLeaks.
Позже мое отстранение позволило Джулиану изображать меня разочаровавшимся сотрудником, критиковавшим проект из чувства мести. Разумеется, я был разочарован. Конечно, между нами давно назрел конфликт. Однако не возмущение по поводу временного увольнения было главной причиной моей критики. Впрочем, и другие тоже понимали, что WikiLeaks находится в опасном положении.
Мое отстранение заключалось еще и в том, что Джулиан отключил мне доступ ко многим системам и способам коммуникации. Раньше я мог даже читать его почту. Теоретически. На самом деле я никогда так не поступал.
Как и многие, я использовал свой почтовый клиент для сохранения контактов и в качестве ежедневника. Теперь я не мог посмотреть, с кем у меня назначена встреча на следующей неделе. В ближайшем будущем у меня было запланировано четыре или пять докладов на различных конференциях. Например, Томас Лейф, который вел Демократический форум в Гамбахе, пригласил меня на мероприятие «Мои данные принадлежат тебе». Я не успел вовремя отказаться и поставил его в неловкое положение. Мой стул на сцене стоял пустым.
Позже я пытался извиниться перед всеми, кого подвел. Я по сей день беспокоюсь, что кто-то на меня все еще очень зол за то, что по моей вине он сидел на сцене один.Конфликт обостряется
Джулиан отключил мне не только почтовый сервер, но и все остальные. Теперь он стал единственным обладателем доступа к системе. Многие задачи, которые выполняли техники, требовали моей доработки. Так что это было довольно рискованно. Из-за того, что Джулиан отключил доступ к почтовому серверу, никто не мог работать дальше. А между тем нужно было подготовить публикацию материалов, касающихся Ирака. От почтового сервера зависело обеспечение домена, поэтому следовало срочно создать поддомены для документов по Ираку.
Уже была назначена встреча с представителями «Шпигель», «Гардиан» и «Нью-Йорк таймс», наших партнеров в прессе, для обсуждения публикации. Однако ее перенесли на месяц, на 23 октября 2010 года. «Это все из-за Даниэля», – ругался Джулиан.
Мы находились в странном подвешенном состоянии. С одной стороны, слушание по моему «делу» еще не состоялось и я был официально «отстранен», с другой стороны, мы постоянно общались в чате. Джулиан писал мне длинные жалобы. Казалось, теперь он был занят восстановлением того, что успел разрушить. Все это напоминало ситуацию, когда бывшая ежедневно названивает тебе, оставляя на автоответчике бредовые сообщения, что больше не хочет тебя знать. Я чувствовал себя таким же спятившим и только огрызался в ответ.
Джулиан предложил техникам снова начать работу при условии, что они ни за что не отдадут мне пароль. Они не согласились, поскольку были против моего отстранения. Архитектор был на моей стороне. Молодой Техник воздержался. Он страдал от бездействия и мечтал работать, как раньше.
Джулиан уступил, он решил создать «экспертную комиссию». Еще несколько дней мы ждали, когда он представит нам трибунал. Кто такие эти эксперты, было неизвестно, он сказал лишь, что комиссия нужна для пересмотра дела – «чтобы все было прозрачным и строилось на доверии», так он это называл.
Позднее Биргитта дала интервью журналисту из «Дейли бист». Эта статья снова вызвала переполох. В ней, среди прочего, говорилось, что у Джулиана «шовинистское отношение» к женщинам. И что Биргитта советовала ему на время отойти в сторону. Джулиан был в бешенстве. Он чувствовал себя преданным.
Биргитта не рассчитывала, что статья вызовет столько проблем. Она опубликовала сообщение в «Твиттере», чтобы хоть немного успокоить споры, вспыхнувшие вокруг ее высказывания: «Я НЕ считаю, что Ассанж должен уволиться. Я считаю, что сейчас ему не стоит быть официальным представителем. Я по-прежнему поддерживаю его во всем остальном». Однако Биргитта не раскаивалась в том, что общалась с прессой. Она всегда говорила то, что думала, и не отказывалась от своих слов.
Джулиан был убежден, что я не только манипулировал Биргиттой и сподвиг ее на высказывание, опубликованное в «Дейли бист». По его мнению, именно я был источником информации о «внутренних разногласиях» в WikiLeaks, о которых сообщалось в прессе. Я же не общался ни с одним журналистом. Я не представляю, откуда репортер взял эти сведения. Но сделать вывод о внутренних разногласиях было нетрудно, поскольку в прессе уже курсировали разные цитаты: Биргитта сказала, что лучший вариант для Джулиана – это временный отход от дел, Джулиан же утверждал, что Пентагон подсунул ему этих женщин, а сам он стал жертвой «черной» кампании.
