Людмила Чёрная - Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер
Причастность нацистов к поджогу рейхстага доказана сотнями документов, огромным количеством свидетельских показаний.
Однако г начале шестидесятых годов была опубликована книга Фрица Тобиаса «Пожар рейхстага. Легенда и действительность», в которой автор собрал и, мы бы сказали, препарировал огромный материал с целью доказать… недоказуемое, а именно, что один человек — полубезумный вам дер Люббе, был в состоянии проделать в течение считанных минут титаническую работу по подготовке поджога огромного здания, работу, которая в действительности требовала усилий опытной команды. Несмотря на скрупулезный труд, автор все же не смог опровергнуть исследований, которые до него были проделаны армией криминалистов, журналистов, экспертов, собравших достаточно доказательств того, что организаторами поджога были нацисты. И в подготовке его было замешано немало людей, специально подобранных нацистскими инициаторами этой не имеющей прецедентов в историческом прошлом провокации.
Останавливаясь на версии Тобиаса о том, что ван дер Люббе действовал один, даже буржуазный историк Фест замечает: «На самом деле остается все же сомнительным, смог ли ван дер Люббе сам в течение нескольких минут создать столь многочисленные и, как оказалось впоследствии, столь эффективные очаги пожара».
Чтобы осуществить поджог огромного здания рейхстага, требовалось много времени и тщательная подготовка, и никто, кроме гитлеровцев, уже находившихся у власти, не мог, разумеется, справиться с такой задачей, Ясно также, что нацисты были заинтересованы в том, чтобы сразу же обезвредить подставное лицо — ван дер Люббе. Мы уже упомянули, что гестапо изъяло все экземпляры первого допроса ван дер Люббе. А затем и самого ван дер Люббе «взяли в работу». Между арестом главного обвиняемого и началом процесса по делу поджога рейхстага прошло семь месяцев. За это время опытные следователи из ведомства Гиммлера соответствующим образом обработали своего «подопечного».
Процесс по делу поджога рейхстага начался 21 сентября 1933 года в Лейпциге. Обвиняемый ван дер Люббе превратился к этому Бремени в полную развалину, На протяжении всех трех месяцев процесса он сидел на скамье подсудимых совершенно безучастный, скорчившись, уронив голову на колени. На вопросы отвечал односложно; «да» или «нет» и только дважды, как бы просыпаясь, поднял голову и пролепетал: «Другие… другие…»
Таково было состояние ван дер Люббе: на нем гестапо впервые испытало, видимо, те методы, которые не раз использовало в дальнейшем, чтобы парализовать волю своих жертв.
Но Лейпцигский процесс не оправдал надежд его организаторов. На нем прозвучал голос человека, имя которого стало символом несгибаемой воли к сопротивлению, мужества и веры в победу над фашизмом, — голос Георгия Димитрова. Гитлеровцы арестовали его вместе с одним немецким и двумя болгарскими коммунистами для того, чтобы превратить суд в Лейпциге в процесс над коммунистической партией, И здесь они потерпели такое позорное фиаско, что Гитлер вспоминал о нем с бешенством до конца своих дней. Георгий Димитров стал истинным обвинителем на процессе, он загнал в тупик и хитроумного министра пропаганды Геббельса и грубого солдафона Геринга, вызванного на процесс в качестве свидетеля. Перед всем миром Димитров разоблачил фактических виновников поджога рейхстага-германски «нацистов.[52]
Лейпцигский процесс еще раз показал руководителям «третьего рейха», что даже жалкие остатки формальной демократии могут превратиться в угрозу для их господства. Процесс состоялся в таких условиях, когда нацистский режим еще не вполне сложился. Система террора не пронизала всю государственную и общественную жизнь: как бы горячо ни стремились судьи услужить фюреру, сама процедура судопроизводства, необходимость доказывать вину обвиняемых и приводить приговор в соответствие с кодексом законов не давали им возможности полностью выполнить гитлеровскую волю. Да и само фашистское руководство также не отдавало себе в ту пору ясного отчета в том, что, пока существует гласный суд, гитлеровская система террора будет недостаточно «совершенной».
Одним словом, с точки зрения гитлеровцев, Лейпцигский процесс оказался явно преждевременным. И надо сказать, что нацистское руководство извлекло свои уроки из провала суда. Это был последний гласный политический процесс в нацистской Германии. Что же касается самого Гитлера, то он на всю жизнь сохранил ненависть к суду и к юристам как носителям «вредных идей».
Вспоминая в узком кругу приближенных времена Лейпцигского процесса, Гитлер заявил в 1942 году в «застольной беседе», что полиция действовала, мол, недостаточно быстро. Так, например, ван дер Любое «надо было повесить максимум через три дня после пожаре». Все дело испортили юристы. «Они, — сказал Гитлер, — составляют как бы международную клику, как и преступники, но действуют они гораздо менее ловко. Поэтому процесс затянулся на много недель и результаты его были смехотворны». «Я заявляю сегодня открыто и ясно, — сообщил Гитлер в том же году, — что каждый юрист для меня дефективный, а если он еще не стал таким, то со временем обязательно станет». Наконец, фюрер следующим образом сформулировал свое отношение к праву и свободе: «Мы покончили с тем представлением, будто государственно-политическая свобода состоит в том, что каждый может высказывать все, что его душе угодно».
Однако в начале 1933 года такие формулы еще нельзя было произносить вслух. Для этого Германии пришлось пройти немалый путь.
Пожар рейхстага Гитлер использовал в двух планах: во-первых, чтобы добиться от рейхепрезидента Гинденбурга полномочий для отмены законов Веймарской республики о свободе партий и неприкосновенности личности граждан; во-вторых, для развертывания предвыборного террора под флагом «борьбы против коммунизма».
На следующее же утро после пожара Гитлер направился к Гинденбургу. В портфеле у него был проект указа об «охране народа и государства». Указ упразднял важнейшие статьи Веймарской конституции, гарантировавшие демократические свободы граждан. Престарелому президенту Гитлер нарисовал страшную картину «коммунистических козней». Поджог здания парламента он изобразил как последнее звено разветвленного коммунистического заговора, как сигнал к перевороту. Перепуганный генерал-фельдмаршал, уже давно мечтавший о военной диктатуре, без особого сопротивления подписал указ. Статья первая указа давала право правительству вводить любые меры «по ограничению свободы личности и свободы мнений». Правительству разрешалось также ограничивать свободу печати, нарушать тайну переписки и телефонных разговоров, отдавать распоряжения об обысках и конфискации имущества и т. д. и т. п. Фашистский террор был, таким образом, официально узаконен президентом республики, и Гитлер не преминул этим воспользоваться.
Периоду между 28 февраля и 5 марта 1933 года (днем выборов) нацисты присвоили пышное наименование «недели пробудившегося народа». В эту злосчастную неделю хозяевами улицы стали СА и СС. Полиция, по сути дела, была превращена в подсобную организацию нацистской партии и штурмовых отрядов. В Пруссии указом Геринга была образована «вспомогательная полиция» в составе 56 тысяч человек. Из них 25 тысяч являлись штурмовиками и 15 тысяч эсэсовцами.
«Неделя пробудившегося народа» стала неделей зверских расправ; полицейские и штурмовики врывались в квартиры, убивали свои жертвы прямо на улице, избивали всех, кто был известен как противник фюрера.
Свой главный удар гитлеровские банды направили против коммунистов, В общей сложности из 300 тысяч членов Коммунистической партии Германии 150 тысяч были либо убиты, либо арестованы, либо вынуждены покинуть Германию, скрываясь от фашистских палачей.
Нацистским ищейкам удалось напасть на след вождя КПГ Эрнста Тельмана, который вынужден был перейти на нелегальное положение в первые же дни фашистского господства. Тельмана арестовали, бросили в тюрьму и незадолго до крушения фашистского режима, по приказу Гитлера и Гиммлера, умертвили в концлагере Бухенвальд.
Благодаря энергичному и самоотверженному труду юристов ГДР ныне это преступление полностью раскрыто. В распоряжении Объединения юристов ГДР находятся документы, с неопровержимой ясностью обличающие фашистских палачей: доклад Гиммлера, представленный Гитлеру 14 августа 1944 года. В конце листа была обнаружена собственноручная резолюция Гиммлера: «Тельмана казнить».
В статье «Документы обвиняют» (1980 г.) специальный корреспондент «Правды» В. Меньшиков приводит свидетельские показания бывшего узника Бухенвальда Мариана Цгады, включенного гитлеровцами в «крема торную команду».
«В ту ночь (с 17 на 18 августа 1944 года. — Авт.) вопреки строжайшему запрету эсэсовцев М. Цгада пробрался из барака по вентиляционной шахте во двор крематория. В протоколе его допроса, проведенного 6 ноября 1949 года в Мюнхене, зафиксированы следующие показания: «…я пролежал за грудой шлака до.
