Александр Горянин - Мифы о России и дух нации
Укрепление фискальной системы, тем не менее, будет медленно, но верно выводить теневую экономику на свет, так что правительству России предстоит принимать поздравления за похвальный прирост ее экономических показателей — прирост, непропорциональный правительственным усилиям.
Глава VIII. Образ страны — источник радости либо дискомфорта
Быть и слыть счастливым. Россия и Венесуэла в «статистике счастья»
Недавно мне попалась статья Дэниэла Трисмэна, американского специалиста по России. Приведу отрывок из нее в своем переводе:
«В июле[110] Мексика впервые избрала президента не из правящей партии. Журнал «Экономист» назвал это «воплощением демократии» . Россия избрала президента из политической оппозиции в 1991 году и провела с тех пор не менее пяти состязательных, достаточно свободных выборов. «Экономист» именует это «лжедемократией» .
Колумбию одолевает организованная преступность — Вашингтон выделяет ее правительству в виде помощи на борьбу с наркобаронами 1,3 млрд. долларов. У России также проблемы с оргпреступностью — американские политики строго внушают Москве: никакой помощи до полного исправления.
В ходе подпольной спецоперации американцы выявляют ряд мексиканских банков, отмывающих наркодоллары в США — Вашингтон приносит свои извинения Мексике за тайные действия на ее территории. Один американский банк якобы отмывал деньги для русских преступных групп — ведущий американский сенатор обзывает правительство России «самой заразной клептократией мира» .
Когда азиатский кризис вспугнул инвесторов с бразильского рынка, обрушив реал, комментаторы сравнили это событие с ухабом на дороге. Когда тот же кризис распугал иностранных инвесторов, действоваших в России, а рубль рухнул, комментаторы объявили это доказательством провала русских либеральных экономических реформ.
Западные читатели усвоили, что в России нет предпринимателей, одни мафиози; нет демократов — только продажные политиканы; нет граждан — есть лишь обнищавшая националистическая масса. При этом они не знают, что уже около 1998 года каждая третья семья в России имела автомобиль, что за последние годы здесь добавилось 32 тысячи км автодорог, количество домашних телефонов увеличилось на 40 %, а число международных звонков выросло в 12 раз. Доступ к трем и более телеканалам теперь имеют уже не 36 %, а 68 % населения России. Детская смертность, возросшая было в начале последнего десятилетия, сегодня ниже, чем в 1990 году. Удивительно ли, что многие русские усматривают в отношении Запада к их стране двойной стандарт?» (Daniel Treisman, «Blaming Russia First» , «Foreign Affairs» , Nov-Dec, 2000).
В словах Трисмэна верно все, кроме последнего предложения. Ибо «многие русские» , о которых идет речь, едва ли усмотрят здесь двойной стандарт. «Многие русские» доверчиво разделяют осмеянные Трисмэном клише насчет лжедемократии, обнищавшей националистической массы и провала реформ — равно как и насчет засилья в России мафии, клептократии и продажных политиканов.
Мало того. Искренне усвоив, что Россия переживает не какие-то там жалкие «трудности переходного периода» , а Катастрофу с Самой Большой Буквы, кое-кто у нас (не устаю повторять) пошел еще дальше, заключив, что иначе и быть не могло: вся наша история была неправильна, потому неправилен и сегодняшний день. Ведь именно к такому взгляду нас уже десяток лет подталкивают печать и эфир. Есть авторы, волнующиеся как невесты при слове «Запад» , они особенно постарались.
Пусть иностранцы лепят себе тот образ России, какой их устраивает. Но не будем безразличны к тому, как выглядит Россия, историческая и современная, в глазах самих россиян.
В октябре 2000 года наши газеты и сайты обошла «статистика счастья» . Оказывается, социологи в течение пяти лет опрашивали жителей разных стран: счастливы ли они? Россия оказалась последней в списке — всего 6 % опрошенных россиян ответили на этот вопрос положительно. Самые же счастливые люди, как выяснилось, живут в Венесуэле — 55 % населения страны. То, что на противоположных полюсах «оси счастья» оказались именно Россия и Венесуэла, настолько поразительно, что мимо этого пройти невозможно.
Я был в Венесуэле, это прекрасная страна. Вместе с тем, склоны гор, окружающих ее столицу Каракас, облеплены «ранчос» , трущобами. В них до сих пор обитает немалая часть пятимиллионного населения столицы, и туда лучше не соваться (а вечерами лучше не соваться куда бы то ни было). Заметную долю автомобилей на улицах составляют проржавевшие американские модели от 1983 года, последнего года нефтедолларового процветания, и старше. Хотя при делении ВВП страны (по паритету покупательной способности) на численность населения, Венесуэла оказывается на 22 % впереди России, это заведомо не соответствует действительности. Самый надежный показатель экономики — потребление электроэнергии. В России оно равно 5,7 тыс. квт-ч на человека в год, а в Венесуэле — ровно вдвое меньше, 2,85 тыс. квт-ч. Венесуэла — одна из главных нефтедобывающих стран мира, и она обязательно решит свои проблемы, но сегодня ниже черты бедности живет 67 % ее жителей, безработица составляет 14 %, инфляция в 2000 году равнялась 13 %. Можно не продолжать — и так ясно, что Венесуэлу пока что не назовешь богатой и процветающей. И при этом свыше половины венесуэльцев считают себя совершенно счастливыми! В их число с неизбежностью входят и люди, живущие ниже черты бедности.
Напрашивается вывод: ощущение счастья и гармонии с миром никак не зависит от состояния народного хозяйства. От чего же оно зависит? На примере Венесуэлы я вижу ответ.
Большинство венесуэльцев уверены, что нет страны прекраснее их родины. Наблюдал сам, как во время концерта молодежь всякий раз с восторженным ревом вскакивала с мест, когда солист популярной группы выкрикивал (вне всякой связи с исполняемой песней) «Венесуэла!» и выбрасывал вверх кулак. Мужчины этой страны не сомневаются, что в мире нет женщин красивее их жен, сестер и подруг (венесуэлки и впрямь часто побеждают на мировых конкурсах красоты). Венесуэльцы твердо знают, что история их родины полна прекрасного героизма. Особенно это относится к войне за освобождение и к фигуре Симона Боливара, «Освободителя» (это официальный титул). То, что это убеждение мало связано с фактами истории, совершенно неважно.
Поясню. Цена революции 1810–1830 на самом деле была чудовищна. Кровавую войну с испанцами сменила война гражданская. Все стороны расстреливали пленных, поголовно истреблялись целые селения, полками командовали отпетые садисты. За эти годы погибла почти половина взрослого населения страны, в том числе большинство мужчин. Заняв в августе 1813 Каракас, Боливар предписал всем его жителям, чья принадлежность к белым могла вызвать сомнения, носить с собой «свидетельство о расе» . Сегодня в многорасовой Венесуэле Боливара вспоминают, как полубога. В самой глухой деревне есть Plaza de Bolivar с памятником Освободителю и даже денежная единица страны называется боливар.
За обретением независимости последовали бесконечные перевороты, хунты, диктаторы, разгул местных каудильо, повстанцев и просто бандитов, потеря части территории в пользу английской Гвианы. 25 лет диктатором был неграмотный генерал Хосе Антонио Паэс, «герой гражданской войны» . Последняя возобновлялась в 1835, 1846, 1859-63 и 1899–1902, не вполне затихая и в промежутках.
Диктатор Хуан Висенте Гомес (прототип карикатурного героя «Осени патриарха» ), правил 27 лет, прославившись тем, что раздал все руководящие посты бесчисленной родне и, не особо таясь, брал взятки за предоставление прав на нефтедобычу. Тайная полиция делала, что хотела, в стране царил террор. Еще один диктатор, Перес Хименес, уничтожив почти всю старую колониальную архитектуру Каракаса, сбежал в 1958 году в Майами со многими чемоданами долларов.
Всякое видела Венесуэла и за последний период: национализацию, резкий спад производства, разрушительную инфляцию, расстрел войсками толп, грабивших магазины (до 500 убитых в марте 1989 в одном Каракасе), шоковую терапию, обратную приватизацию, оздоровление (хоть и неравномерное) экономики, но не отступила от демократической модели общества, избранной 40 лет назад, и не сомневается в своем будущем. Легко себе, однако, представить, к каким безнадежным выводам относительно судьбы страны пришли бы на основании вышеизложенного наши плакальщицы обоего пола, какие низкие качества они приписали бы венесуэльскому народу. Большая удача этого народа (и наше несчастье) состоит в том, что упомянутые плакальщицы живут не в Каракасе, а в Москве. Венесуэльцам помогает, подозреваю, и то, что на 100 человек в их стране приходится всего 18 телевизоров (4,1 млн. штук на 23 млн. жителей). Другими словами, поле деятельности местных смердяковых, если они есть, там куда меньше, чем в России, где на 100 человек сегодня приходится заведомо больше 45 телевизоров (у нас на 145 млн. жителей два года назад было 64 млн. штук только учтенных телевизоров — это без многих миллионов ввезенных мимо таможен).[111]
