Евгений Гнедин - Выход из лабиринта
1. сталинисты различных профессий (полковники в отставке, бывшие работники аппарата репрессий, «люди длинных ножей»), уверенные, что они скоро пригодятся, тупые или циничные поклонники «вождя» и т. п.;
2. политики и администраторы — не столь приверженные Сталину, как твердо убежденные, что страну надо зажать. Им нужно было не столько восстановить престиж страны, сколько оправдать (так или иначе) наличие репрессий и зажим всякого проявления демократии, даже куцей;
3. работники партийного аппарата (их было, конечно, много и среди предыдущих двух категорий), которые чувствовали, что теряют почву под ногами, видя, что и разоблачение Сталина ведет к подрыву власти паразитического аппарата, а экономические реформы постепенно лишают оправдания и базы деятельность и вмешательство некомпетентных администраторов из партаппарата;
4. национал-шовинисты разных мастей — стремление обелить Сталина объединяло на время и русских великодержавных шовинистов, и украинских или грузинских националистов-сепаратистов;
5. обыватели.
Особо надо сказать о том, что после свержения Н.С.Хрущева и образования «временного» правительства случайного состава (большинство голосов Президиума — креатура Хрущева), неавторитетного и раздираемого интригами, — активизировались и получили влияние, какого они никогда не имели, местные администраторы — секретари обкомов, а они оказались представителями реакционных взглядов, воплощением беспринципного администрирования и бюрократической ограниченности (Толстиков в Ленинграде, Егорычев в Москве и др.).
Любопытно, что незаметно было усиления влияния республиканских руководителей (по крайней мере, по сравнению с усилением роли секретарей обкомов). Это, очевидно, объясняется тем, что центральная власть сильно опасалась сепаратистских тенденций, и республиканские руководители были больше связаны, чем секретари обкомов.
ФактыОтдав дань склонности к обобщениям, постараюсь записывать только факты, не получившие огласки, или дать оценку современниками известных событий. Так как я в марте 1966 года записываю и события 1965-го, то не всегда могу быть точным в отношении хронологии.
Ранней весной 1965 г. умножились сведения о выступлениях на закрытых заседаниях, свидетельствовавших о растерянности руководства и попытках подготовить пересмотр решений XX съезда. Во всяком случае, именно в это время состоялось выступление секретаря ЦК Демичева перед редакторами, и четко (на не закрытом еще тогда заседании) было сказано, что не было периода культа личности, а был период строительства социализма. Тогда же говорилось о том, что политика мирного сосуществования не есть генеральная линия партии, ибо генеральная линия — «кто-кого» в мировом масштабе. Но самым интересным в выступлении Демичева на данный момент была констатация крайне тяжелого экономического положения — собственно, кризиса, угрозы безработицы, и небывалые признания, что «народ перестал нам верить». Никаких выводов из такого «анализа» не было сделано, кроме стандартного: надо укреплять авторитет партии, с прибавлением неосторожных признаний типа «не надо рубить сук, на котором мы сидим».
Кажется, в этой связи или по другому поводу умница Хрущев говорил о том, что большинству лиц, занимающих руководящие посты, в том числе [на] самой [вершине] власти, просто некуда податься, если их сместят с поста: у них нет ни профессии, ни знаний, для них лишение командных прав равносильно потере всяких источников существования….
…Летом 1965 г. была задумана широкая акция, которая должна была сочетать кампанию в печати с административным зажимом и репрессиями. «Идеологическое обоснование» репрессий организовать не удалось, но репрессии частично имели место…
…Осенью 1965 г. стало ясно, что в силу каких-то определенных решений…по команде из центра были произведены аресты во всех крупных городах в среде научной и литературной. Это была, вероятно, первая волна арестов, предполагалась и последующая. Но этого не случилось. Между прочим, настойчиво повторяли слух, что у Шелепина [тогдашний глава КГБ] подготовлен список лиц, «подлежащих изъятию», дабы в обществе прекратились «антиправительственные» разговоры и, вообще, можно было «надеть кляп» на общественное мнение. Любопытно, что, по слухам, первоначально в этом списке, оказывается, было 200 фамилий, к началу зимы уже 350 имен, а к середине зимы — 2000!!
Еще летом в Ленинграде состоялся «процесс шести» (или семи). Мне передавали, что это инженеры и аспиранты-химики. Они составили документ, чуть ли не критическую «платформу», под общим названием «От диктатуры пролетариата к диктатуре бюрократии» и распространяли его, размножив на гектографе(?). Кроме того, они выпустили два журнала «Колокол». На суде они держались мужественно, защищали свои взгляды, кажется, только взяли назад «как преждевременный» тезис о…вооруженном восстании. По всем сведениям, ни обвинение, ни суд не пытались опорочить или оскорбить обвиняемых, как это принято, и обвиняемые никаких претензий к следствию не имели. Приговор был: от 2 до 7 лет по ст.70 УК.
Видимо, это было «нормальное дело» в том смысле, что лица, привлеченные к суду, действительно совершили действия, предусмотренные предъявленным обвинением, и, независимо от того, как оценивать существо их взглядов, судебное дело и приговор не были нарушением законности или норм правосудия, какими были дела Бродского и Синявского-Даниэля.
Что касается самих обвиняемых — то это, видимо, первые за несколько десятков лет убежденные, честные и мужественные, самоотверженные и последовательные противники политического режима, оставшегося после владычества Сталина.
В Киеве и Львове были арестованы украинские националисты и сепаратисты, в основном студенты и молодые литераторы. Их аресты вызвали публичные протесты и демонстративные выступления, в частности, популярного московского поэта на собрании при обсуждении кинофильма.
Несомненно, что и в этом случае были арестованы лица, в самом деле проповедовавшие взгляды, противоречащие официальной идеологии. Иными словами, и в этом случае режим защищался от выступления своих подлинных противников.
Это то, что я знаю. Но на основании слухов можно еще сказать, что на Украине сепаратистские и «антимосковские» настроения имеют широкое распространение — это существенно и в самом правительственном и партийном аппарате, вероятно, до самой верхушки.
Я говорил уже, что сепаратизм силен всюду. Стало известно, что руководство Армении официально протестовало против такого соглашения с Турцией, которое игнорирует тот факт, что под властью Турции находится большая часть армянского народа и армянские земли. Упорно говорят, что в Казахстане популярны передачи из Пекина. Это как минимум…
Еще одна иллюстрация. Мне рассказывал московский литератор о беседе с образованным якутским интеллигентом. Тот говорил, что якуты не имели бы ничего против удовлетворения китайского предложения о переселении в Якутию нескольких сот тысяч китайцев. Якуты уверены, что это принесло бы пользу экономике Якутии, между тем как от русских они мало хорошего видели.
Осенью 1965 г. были арестованы Синявский и Даниэль, и началась подготовка этого нашумевшего процесса.
Вместе с тем в том же сентябре 1965 г. был возвращен из ссылки поэт И.Бродский. Но именно только возвращен, а Верховный Суд РСФСР под председательством Л.П.Смирнова оставил в силе дикое обвинение поэта в «тунеядстве» и лишь сократил срок, дабы Бродский мог вернуться в Ленинград. Известно, что секретарь обкома Толстиков опротестовал и эти решения, но из Москвы последовало твердое указание «дело Бродского» прекратить. Только после этого Бродского не только прописали, но прекратились ежедневные посещения участкового, а затем его приняли в профком литераторов. Частное определение судьи Савельевой против свидетелей защиты — писателей было отменено. [Е.А. сыграл немаловажную роль в борьбе за освобождение Бродского. Он был одним из наиболее активных ходатаев за смягчение его участи и отмену приговора, автором многих писем в защиту поэта. — Сост.] (Тем временем зимой 1966 г. Савельева была вновь избрана судьей!!!).
Ликвидация «дела Бродского» — событие, находящееся в противоречии с общей линией, направленной на усиление репрессий осенью 1965 г. Это единственное отклонение от курса объясняется только одним: тем, что общественность энергично добивалась пересмотра явно незаконного приговора по делу Бродского и получила поддержку за рубежом со стороны прогрессивных интеллигентов. Это факт и вывод знаменательные! (…)
Зима 1965–1966 гг.Конец 1965 и начало 1966-го прошли под знаком растущего беспокойства в обществе и явных проявлений неурядиц в правительстве.
