Наталья Павлищева - Роксолана-Хуррем и ее «Великолепный век». Тайны гарема и Стамбульского двора
Конечно, витиевато, и чтобы понять, нам нынешним нужно продираться сквозь слова, но они так писали, так говорили, недаром иностранцы твердили, что, чтобы научиться понимать самые простые фразы, нужно либо родиться в Турции, либо прожить в ней всю жизнь.
...«Мой повелитель! Пишу Вам, и сердце мое разрывается от тоски и отчаянья. Что я натворила и чем стала моя жизнь без Вас, владыка мой, свет очей моих, ароматное дыхание мое, сладостное биение сердца моего? Разве не наши влюбленные голоса звучали еще недавно в благоуханном воздухе священных дворцов и разве не завидовали нашим объятиям даже бестелесные призраки? А теперь любовь наша задыхается без воздуха, умирает от жажды, лежит в изнеможении, ее терзают хищные звери, и черные птицы смерти кружат над нею. Отгоните их, мой повелитель, моя надежда, мой величайший защитник на этом и на том свете. Пожалейте маленькую Хуррем и спрячьте ее в своих объятьях».
«Я была собеседницей скуки и тоски и полонянкой отчаянья. Я зажигала факелы печали на всех путях ожидания. Ежедневно птица Рох летела на небесном просторе желания. Надеясь, что какой-нибудь голубь принесет от Вас весть Или же облачко прольет благодатную каплю на долину жажды».
«Мой великий Повелитель! Припадаю лицом к земле и целую прах от Ваших ног, убежище счастия. О солнце моих сил и благо моего счастия, мой Повелитель, если спросите о Вашей послушнице, у которой после Вашего отъезда печень обуглилась, как дерево, грудь стала руиной, глаза, как высохшие источники; если спросите о сироте, утопленнице в море тоски, которая не различает дня от ночи, которая страдает от любви к Вам, которая сходит с ума сильнее Ферхада и Меджнуна с тех пор, как разлучена со своим властителем, то я теперь вздыхаю, как соловей, и рыдаю беспрерывно и после Вашего отъезда пребываю в таком состоянии, какого не дай бог даже Вашим рабам из неверных».
А вот вольный (очень вольный) перевод ее стихов:
Мой враг любимый!
Когда бы ведали, как раненое сердце
В тоске исходит горькими слезами,
Оставили б открытой клетки дверцу,
Чтоб полетела птицей вслед за Вами.
Но я томлюсь: забыта, одинока,
Ломаю руки и кричу ночами.
Не образумит даже речь Пророка
Когда одна, когда не рядом с Вами.
Лишь одного хочу: увидеть и услышать,
Понять, что любите и тоже не забыли.
Рука невольно как молитву пишет,
Чтоб Вы меня хоть чуточку любили.
Я не виню, к чему Вам мои слезы,
Коль сердце в радости безмерной пребывает?
Разделим поровну: пусть мне шипы от розы,
Для Вас – ее цветы благоухают.
Мой жестокий, столько дней не пишешь!
Неужели сердце позабыло?
Неужели стона моего не слышишь?
Неужели страсть ко мне остыла?
Не губи, жить не смогу, коли Вам не нужна.
Я без Вас столько дней все одна и одна…
Если темноокую нашел – прощу,
только все равно
Сердцем я Вас не отпущу – ранено оно.
Султан отвечал так же, а еще писал для своей любимой прекрасные стихи под именем Муххиби и сожалел, что не может сделать их всеобщим достоянием, чтобы весь мир знал о его любви. Муххиби он называл в письмах и свою Роксолану.
...«Ветер мой, прохладный, но в то же время огненно обжигающий, моя Хюррем. Ох, какие глаза, они же убивают твоего Повелителя, манят и завораживают. Сердца моего госпожа, я твой раб, раб любви своей к тебе. Сколько же счастья в прикосновениях твоих, моя любовь, как же мне тепло и радостно от улыбки твоей, моя лучезарная. Ах, эти руки, руки, что так обнимают, так ласкают, так завлекают в свои объятия. И что же делать мне, как совладать со своим разумом, как, скажи? Заворожила, плен твоя любовь, моя Хюррем…»
«Ты моя сила как сталь, мое уединение, смысл моего существования, любимая, луна моя, опора моя,
Друг мой сокровенный, смысл моего существования, самая красивая моя султанша,
Жизнь моя, ты как зеленые колосья пшеницы, прелесть моя, ты как вино – мой райский напиток, имя мое,
Весна моя, красота моя, торжество мое, моя любимая картина, мой поток радости,
Настроение мое, праздник мой, мое средство от усталости жизни, счастье мое, солнце мое, звезда яркая,
Мой оранжевый цитрусовый фрукт, очаг моей спальни,
Мое зеленое растение, мой сахар, молодость моя, весь мой мир внутри тебя, боль моя,
Дорогая моя, госпожа моего сердца и стихотворной строки,
Мой Стамбул, мой караван, земля моя греческая,
Моя очевидность, моя кыпчаг, мой Багдад, мой Хорасан.
Мои волосы, выразительные брови, безумие чистых глаз, болезнь моя,
Я умру на твоей шее, ты помощь моя мусульманская,
Я в твоих дверях, потому что ты моя любимая рассказчица историй, тебя восхвалять буду я всегда продолжать,
Музыкальные гаммы моего чистого сердца из моих глаз прольются чистой влагой, ты моя прекрасная Муххиби!»
Переводить восточную поэзию трудно, очень трудно привыкшим к иному, трудно ее воспринимать и без перевода, тем более в оригинале все звучит просто завораживающе. Потому ловите саму суть в этих витиеватых стихах. А суть такова: «Люблю, люблю, люблю!!!»
Вот еще вольный перевод его стихов:
Не розу я нашел в письме – шипы.
И стало мне невмочь.
Все утешения друзей глупы,
Не в силах мне помочь.
Слова привета ты пришли скорей,
Пока я жив.
И добрым словом сердце мне согрей,
Любовью одарив.
Фархад… Меджнун…
Люблю в стократ сильней.
Любовь их – сказка, а моя навечно.
Любимая – свеча во тьме ночей,
А я при ней лишь мотылек беспечный.
Давайте поверим вот таким строчкам, а не сплетням завистников.
Роксолана появилась в жизни Сулеймана как раз тогда, когда эта жизнь круто изменилась, шех-заде Сулейман стал султаном Сулейманом. До Великолепного было далеко. Появилась сразу и навсегда, он не отправил свою Хуррем в Старый дворец, не взял другую, Сулейман прикипел сердцем к новой наложнице, нарушил ради нее несколько обычаев, даже женился, но главное – она сразу и навсегда стала единственной.
Сотни других красавиц (гарем Сулеймана насчитывал больше трех сотен только одалисок) перестали для султана существовать, в его сердце поселилась Хуррем.
Они прожили вместе тридцать шесть лет, родили шестерых детей, потеряли троих, одного Сулейман казнил сам. Им было легче, пока были вместе, но крайне редко пары умирают в один день даже после самой счастливой жизни, чаще один остается коротать дни без другого.
Это оказался Сулейман, он пережил Роксолану на целых восемь лет и перенес еще немало трудностей: бунт их сына Баязида, принял трудное решение казнить сына и его детей (может, уже был готов к такому решению?), много болел, почти потерял способность ходить (у султана болела раненая еще в молодости на охоте нога) и… все оставшиеся годы вспоминал свою любимую.
У Сулеймана не было других, только она, даже после смерти, даже в одиночестве. Он не завел гарем, не женился еще раз, общался больше с дочерью, удивительно похожей на мать, и писал стихи, посвященные Хуррем…Можно еще много писать и говорить о любви султана к Роксолане-Хуррем, но, мне кажется, достаточно двух строчек, написанных Сулейманом после смерти любимой, чтобы понять: эта любовь настоящая, как бы ни поливали ее грязью злопыхатели…
Но если и в раю тебя не будет —
Не надо рая…
