Наталья Точильникова - Ходорковский. Не виновен
Удивительно вспоминать, что меня, с той секции, на которой я выступала, я занимаюсь беженцами, вызвал никто иной, как Глеб Павловский и Маша Слободская. И была организована немедленно пресс-конференция для присутствовавшей там прессы, где все мы, это был единственный случай, я была польщена тогда, что Павловский знает, что меня зовут Светлана Алексеевна, потому что до сих пор, когда мы с ним встречались, он просто не узнавал и не знал, кто это такая. Тем не менее, было ощущение, что ему страшно. Прокремлевскому политику страшно. И что сейчас действительно все встанут на защиту, и не допустят продолжения.
Этого не случилось. Глеб Павловский быстро понял, что ему, на самом деле, ничего не грозит, и делом этим больше никогда не занимался, насколько мне известно.
Реакцию его непосредственного шефа мне пришлось наблюдать, и Людмиле Михайловне Алексеевой [288 — Людмила Алексеева присутствовала на слушаниях в Сахаровском центре.] тоже, 10-го декабря того же года на встрече совета по правам человека при президенте России с президентом России, с тем лицом, которому мы, как бы, приглашены давать советы.
Реакция была удивительно личной. Трижды вопросы о Ходорковском задавали самые разные люди. И первым из них был Аузан, которого Путин в необычной для него манере, по крайней мере, на нашей встрече, очень резко оборвал.
— Людмила Михайловна, — обратилась она к Людмиле Алексеевой, сидевшей в зале, — я хочу, чтобы вы подтвердили мои слова, я клевещу на президента России. Мне бы хотелось это делать при свидетелях. Реакция была очень резкая. Он оборвал Аузана, не дал ему говорить и сказал, что не умеете заниматься такими делами, не занимайтесь, не умеете соблюдать закон (Аузан сказал, что закон был очень неопределенный) — любой закон надо соблюдать.
Дальше ему говорили представители бизнеса — он не дал говорить.
И наконец, последним с ним об этом заговорил Рошаль, который начал так: «Владимир Владимирович, вы знаете, как я вас люблю. Ну, отпустите вы Ходорковского. Ну, некрасиво это выглядит, послушайте меня, старика». Не послушал и старика.
Совершенно ясно, что здесь присутствует и какое-то личное отношение к Ходорковскому. Он вызывает раздражение. Чем? Молодой, успешный, красивый, любимый. Не знаю еще чем. Личное отношение, раздражение власти».
За него вступались, его пытались вытащить.
И не только правозащитники. Предприниматели написали Путину еще одну челобитную. Четвертую по счету после ареста Платона Лебедева.
В день задержания Ходорковского проходило срочное заседание бюро правления РСПП. На нем приняли заявление об ошибочности действий Генпрокуратуры, которые отбросили «страну на несколько лет назад» и подорвали «доверие к ее заявлениям о недопустимости пересмотра итогов приватизации». В заключение Путина просили вмешаться в ситуацию. [289 — http://www.kommersant.ru/news.aspx?DocsID=968665]
Реакции не последовало.
Как и на предыдущие прошения.
Не молчали и либеральные политики. Борис Немцов назвал арест Ходорковского акцией устрашения, «которая показывает всем, начиная от владельцев супермаркетов, заканчивая владельцами ларьков, что иметь самостоятельную позицию в общественной и политической жизни России опасно». [290 — Там же.]
27 октября он направил поручительство в Генпрокуратуру, где просил выпустить МихаилаБорисовича под подписку о невыезде. [291 -http://www.kommersant.ru/news.aspx?DocsID=968688]
Ходорковского оставили под стражей.
И только народ, как всегда, безмолвствовал.
Тот, к которому Ходорковский решился апеллировать накануне ареста, когда ездил по регионам и выступал перед студентами, которые накануне рукоплескали ему в аудиториях университетов.
Они молчали в большинстве своем.
Это на Западе студенчество — мотор всех революций. У нас самая инертная, самая неповоротливая, самая аполитичная масса.
К 27 октября акции ЮКОСа подешевели на 19,6 %. Торги ими уже приостанавливали. И планировали приостановить опять, если падение превысит 25 %. В тот же день рухнули котировки всех ликвидных акций российских компаний.
В тот же день Ходорковского перевели в специзолятор Главного управления исполнения наказаний — самую охраняемую часть тюрьмы «Матросская тишина». Для политических заговорщиков (вроде членов ГКЧП) и особо опасных преступников.
Официальная формулировка: «для улучшения бытовых условий» [292 -http://www.kommersant.ru/news.aspx?DocsID=968702]. Теперь камера будет четырехместной, с телевизором и холодильником.
30 октября Генпрокуратура арестовала 53 % акций ЮКОСа. В прессе впервые заговорили о грядущей национализации компании.
«Никакой другой цели, кроме передела собственности, даже если она будет завуалирована решениями подконтрольной государству судебной власти, эта операция иметь не может», — писал журнал «Деньги». [293 — Журнал «Деньги»№ 43(448) от03.11.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=425017]
Все чаще стали говорить о пересмотре итогов приватизации.
27 октября Путин приказал «прекратить истерику».
«Истерика» не прекратилась.
3 ноября Михаил Ходорковский покинул пост председателя правления ЮКОСа и стал председателем правления «Открытой России». [294 -http://www.kommersant.ru/news.aspx?DocsID=968894]
«Как руководитель, я должен сделать все для выведетрудового коллектива компании из-под удара, направленного против меня и моих партнеров», — сказано в его заявлении. [295 — Газета «Коммерсантъ» № 202 (2805) от 04.11.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=425470]
5 ноября группа правозащитников обратилась в организацию «Международная амнистия» с просьбой рассмотреть вопрос о признании Ходорковского политзаключенным. Обращение подписали Елена Боннэр, Владимир Буковский, Наталья Горбаневская, Сергей Ковалев, Эдуард Кузнецов и Александр Подрабинек. [296 -http://www.kommersant.ru/news.aspx?DocsID=968952. В конце концов «Международная амнистия» признала Ходорковского узником совести. В 2011 году.]
В прессе появились разборы обвинения Ходорковскому. Чисто юридические и сделанные юристами. [297 — Например, здесь: Журнал «Деньги» № 46 (451) от 24.11.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=430391]
Их очень смешно читать.
О, нет! Компетентность авторов не вызывает сомнений. Анализируют они прекрасно и приходят к тем же выводам, что и я.
Но все эти «будет трудно доказать то», «будет трудно доказать это».
Они еще не знают, что никто ничего не будет доказывать.
25 ноября, ровно через месяц после ареста, Генпрокуратура заявила об окончании следствия, и Ходорковский начал знакомиться со своим 200-томным делом. [298 — Газета «Коммерсантъ» № 216 (2819) от 26.11.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=431102. Точнее, в деле было 227 томов.]
В прессе обсуждали возможный срок. Большинство составляли оптимисты: дадут условно, символически или оправдают.
В середине декабря начались налоговые проверки в «Открытой России» и всех организациях, которые получали от нее благотворительную помощь. [299 — Газета «Коммерсантъ» № 230 (2833) от 18.12.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=436642]
19 декабря перед очередным Басманным судом по поводу продления ареста у Ходорковского появился новый адвокат — знаменитый Генрих Падва. Он посетил подзащитного в СИЗО и заявил журналистам, что тот держится мужественно. [300 — Газета «Коммерсантъ» № 232 (2835) от 20.12.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=437313]
Присутствие Генриха Падвы на степень басманности суда не повлияло. Его подзащитному продлили арест до 25 марта. Суд проходил в закрытом режиме. Равно как и все остальные суды об арестах фигурантов дела ЮКОСа.
«Когда я пришел первый раз к Ходорковскому, я сказал: ««На сегодняшний день я дорогой адвокат, и вам придется очень много платить, — вспоминал Генрих Падва в одном из интервью. — Вы понимаете, что ни я, ни все адвокаты России, вместе взятые, реально вам помочь не в состоянии?» Он ответил: «Да, понимаю». Тогда я у него спросил: «Так зачем я вам?» Ходорковский спокойно ответил: «Хочу, чтобы люди услышали голос правды»». [301 — http://www.sem40.ru/interview/hot/17351/]
16 января 2004-го Ходорковский подал жалобу в Европейский суд на нарушение его прав при аресте. [302 — Решение появилось в 2011 году. Правота Ходорковского была признана практически по всем пунктам, только политическую подоплеку ареста Европейский суд счел недоказанной. Точнее недостаточно убедительно доказанной.] Ровно через месяц 16 февраля на лентах новостных агентств появилось заявление Леонида Невзлина агентству Bloomberg.
«Что бы вы отдали за свободу Ходорковского, Лебедева — своих друзей?» — спросил корреспондент.
«Все», — ответил Леонид Борисович.
